Именно такая цель и была для нас самой желанной.
Команда заняла места по боевому расписанию. Капитан Сугамаса прикинул курс и скорость судна и решил двигаться в надводном положении, чтобы обогнать танкер и занять позицию впереди столь жирного приза. Тогда на рассвете судно само сблизится с лодкой, которая атакует его.
Перед началом этой скоростной гонки на мостик рубки поднялся лейтенант Икэбути.
– Хочу собственными глазами взглянуть на эту цель, – сказал он нам.
Спустившись вниз, он рассказал, что это и в самом деле танкер водоизмещением примерно 14 000 тонн, идущий без эскорта. Он шел со скоростью от 12 до 14 узлов, и не похоже было, чтобы он заметил наше присутствие.
Известие это не оставило равнодушным ни одного человека на лодке. Подводники оживленно обсуждали новость между собой, предвкушая, как они увеличат счет своих побед и оставят далеко позади своего соперника – подводную лодку «1–47». Штурман согнулся над своими картами с карандашами и циркулями в руках, то и дело разгибаясь, чтобы ответить на вопросы капитана Сугамасы о точке, из которой мы могли бы осуществить самую надежную атаку, и о времени, в какое мы должны в эту точку прийти. В конце концов было решено, что та позиция, в которой мы оказались в 4.00, и будет наиболее выгодной для успешной атаки. По прибытии туда мы погрузимся и будем поджидать нашу добычу.
Стало уже понемногу светать, когда наша лодка, двигавшаяся всю ночь на полной скорости, приблизилась к избранному месту. Без десяти минут четыре мы были уже там и начали погружение. Вскоре после этого наш акустик доложил о шуме винтов. Еще через пару минут последовал новый доклад, возбудивший всю команду и особенно водителей «кайтэнов» в еще большей степени, чем прежде: был слышен шум двух винтов. Двум из нас, вместо одного, предстояло сегодня выйти на врага. Я испытал предчувствие, что одним из этих двух буду я и мое долгое ожидание закончится.
Ровно в 4.00 утра по трансляции прозвучала команда капитана:
– Водителям «кайтэнов» занять свои места!
Члены команды вжимались в переборки, когда мы проносились мимо них. Проскользнув в кокпит своей торпеды, я одной рукой задраивал люк, а в другой уже держал телефонную трубку.
– Номер второй к пуску готов! – доложил я в нее.
Некоторое время в трубке царило молчание. Центральный пост принимал доклады о готовности от пятерых моих товарищей. Проверив показания всех приборов, я стал ждать новых команд. Вскоре они последовали.
– Номер пять и номер шесть, приготовиться к пуску!
Эти слова прозвучали и в моей телефонной трубке, хотя и слабо, и сердце мое упало. На врага предстояло выйти младшему лейтенанту Кугэ и старшине Номуре. Удача и на этот раз обошла меня. Но теперь я уже не испытывал никаких чувств по этому поводу. Сиката га най. Ничего не поделаешь. Так решила судьба, и это превыше меня. Я расслабленно откинулся на своем сиденье, принимая это.
Через некоторое время я подался вперед и прильнул к окуляру перископа. Еще ни разу мне не доводилось видеть более чистой воды. Лодка словно висела в прозрачнейшем стекле. Мы были на перископной глубине, и лучи рассвета, проникающие сквозь толщу воды, с каждой секундой все ярче освещали всю картину. Корпус лодки был виден в малейших деталях, словно на четко сделанной фотографии. Столь же рельефно вырисовывались и «кайтэны» Икэбути, Соноды и Янагии. Все четыре торпеды были закреплены на ложементах носами к корме лодки. «Кайтэны» напоминали больших рыбин. Волны, играющие на поверхности океана, заставляли солнечные зайчики плясать на бортах торпед, и казалось, что те шевелятся.
Я развернул перископ на 180 градусов и, немного привстав с сиденья, смог глянуть на нос лодки. Мне стал виден перископ субмарины. Вот он немного приподнялся над поверхностью океана, оставив на ней небольшой след. Капитан Сугамаса хорошо знал свое дело. Противник должен был бы иметь исключительно острое зрение, чтобы обнаружить наше присутствие. Перископ лодки лишь на несколько секунд поднимался над поверхностью воды, быстро обозревая горизонт, и тут же скрывался под водой. Мне почему-то пришло в голову сходство этой картины с тем, как леопард поджидает свою жертву в джунглях – он целиком полагается на свой нюх и опыт предыдущих охот и, скрывая свое присутствие, лишь на доли секунды высовывает из засады нос, втягивая воздух.
– Цель слева, семьдесят градусов, – раздалось у меня в наушниках. – Расстояние – три мили. Предположительно танкер или транспорт. «Кайтэн» номер пять, приготовиться к пуску!
От неудобного положения у меня затекла шея. Не было предусмотрено, что водитель «кайтэна» будет пытаться смотреть в сторону кормы своей торпеды. Но я хотел увидеть, как стартует младший лейтенант Кугэ, и лишь крепче ухватился за рукояти своего перископа, стараясь не обращать внимания на боль в шее и спине.
Минуты уходили за минутами, но ничего не происходило. Затем в наушниках я расслышал разговор в центральном посту, донесшийся до меня через мою линию связи:
– Номер пятый докладывает – его «кайтэн» неисправен. Номер шесть, приготовиться к пуску!
Я страшно огорчился из-за неудачи Кугэ. Такое случилось с ним уже в третий раз. Он вышел в море через пролив Коссоль в составе группы «Конго». В тот раз он испытал страшный удар, когда торпеда его друга лейтенанта Хироси Кудзуми загадочным образом взорвалась сразу же после старта. Когда, несколькими минутами позже, стартовать должен был он, у его «кайтэна» не запустился двигатель.
Во второй раз он вышел на задание на этой же подводной лодке, «1–36», в составе группы «Тэмбу», частью которой была и моя субмарина «1–47». Действуя к востоку от Окинавы, ему снова пришлось сидеть в неподвижном «кайтэне», когда четверо или пятеро его товарищей ушли на врага. Все это теперь повторилось и в третий раз. Неудивительно, что японцы имеют массу суеверий относительно числа три.
Что ж, посмотрим, как сработает Номура, подумал я и стал ждать. Через минуту я услышал новый доклад.
– У Номуры не запускается двигатель, – сообщил офицер в центральном посту.
Я оживился.
– Кормовой «кайтэн» к старту готов! – доложил я по переговорному устройству.
И тут же понял, сколь неприлично я поступил. Ведь следующим логичным выбором для капитана должен был стать лейтенант Икэбути. Своей импульсивной репликой я выказал себя невоспитанным человеком с грубыми манерами и без всякого благородства. Но в этой ситуации я увидел для себя шанс. Вражеское судно имело водоизмещение более 10 000 тонн. Это была крупная и завидная цель. Так что на время можно было забыть о хороших манерах.
Но приказа из центрального поста не последовало. Воцарилось долгое молчание. Мои друзья, должно быть, были шокированы моей нетерпеливостью и реагировали на нее своей сдержанностью. Я уже решил извиниться за свое поведение, но прежде, чем я успел подобрать подобающие слова, последовал новый приказ:
– Всем водителям «кайтэнов» оставаться на своих местах!
После краткой паузы голос капитана по общей трансляции объявил:
– Торпедная атака!
Почти вслед за этими словами я услышал мощное шипение воздуха, выбрасывающего первую торпеду из аппарата. В быстром темпе за ней последовали еще три. В такой момент я ничего не мог сделать, чтобы загладить свое поведение, как только молиться. «Попади! Пожалуйста, попади!» – заклинал я торпеду модели 95, словно она была живым существом.
Вскоре до меня донесся звук взрыва. Затем другого! По связи из центрального поста я услышал радостные крики. Подводная лодка «1–36» поразила цель.
Водителям «кайтэнов» было приказано вернуться в лодку. Проползая по переходному лазу, я испытал радостное чувство. В одном направлении это был путь к смерти, в другом – к жизни. Сколько раз я уже путешествовал по этой дороге? И сколько еще мне предстоит пройти по ней? Все это не имело значения. Одно из вражеских судов отправилось на дно.
Капитан ждал нас в кают-компании. Он рассказал нам, что атакованное судно не было тем же самым, которое мы заметили вечером. То судно совершенно определенно было танкером. Нынешнее же было транспортом. Когда «кайтэны» Номуры и Кугэ отказались функционировать, сказал Сугамаса, он испытал приступ отвращения к этому оружию. Затем приблизился к судну на расстояние меньше чем в полторы мили
