— Понимаю, — произнес он как можно мягче, стараясь отогнать печальные мысли. Хотя, наверно, любая женщина, которой выпало пройти через такое, носит в себе этот ужас до конца дней. По крайней мере Фарил. С тех самых пор она ненавидит мужчин.
— Именно поэтому ты их убил?
Аремис отпил вина и посмотрел поверх стакана на Уила.
— Нет, но то, что они сделали с тобой, облегчило мне работу. Теперь все понятно.
— Так, значит, ты наемник?
— А что, по мне видно? — вопросом на вопрос ответил Аремис, однако кивнул.
— Скажем так, я повидала их на своем веку.
От Аремиса не скрылись язвительные нотки, но он сделал вид, что ничего не заметил.
— И на чьей же ты службе? — поинтересовался Уил.
— На королевской.
— У Селимуса? — вырвалось у Уила.
— Полагаю. Меня нанял этот его прихвостень, Джессом. Насколько мне известно, королевские налоги последнее время пропадают с подозрительным постоянством. Джессом подозревает, что это дело рук кого- то из легионеров.
— Ростир, — прошептал Уил. — На него это похоже.
— Какая разница, — пожал плечами Аремис. — Я не моргравиец. И любой, кто сумел своровать налоги, молодец, мое ему уважение. Вот только у вашего короля начисто отсутствует чувство юмора, — сухо добавил он. — Джессом заплатил мне кругленькую сумму, чтобы я вышел на след воришек. Их оказалось трое, и мне удалось затесаться в их компанию. Пара месяцев ушла на то, чтобы вычислить их, а потом я почти всю зиму только и делал, что пытался втереться к ним в доверие. Главным у них был Ростир. Хитрый тип, скажу я тебе. Грязную работу он поручал бандитам с большой дороги, но что касается разработки замыслов — тут ему не было равных.
— Понятно, — произнес Уил, вновь пытаясь присесть. — И много же денег пропало?
— Достаточно, чтобы король изволил разгневаться.
— От их рук кто-то пострадал?
— Да, пару раз, но это вышло по чистой случайности.
— Солдаты?
— Да. А почему тебя это так интересует?
— Не забывай, что они меня изнасиловали, — ощетинился Уил. — Знал бы ты, как это унизительно. Сомневаюсь, что вы, мужчины, способны это понять.
— Извини, не хотел тебя обидеть.
Уил принял извинения, хотя та его часть, что по-прежнему принадлежала Фарил, рассердилась не на шутку.
— И что заставило тебя прикончить их сегодня?
— Они замышляли дерзкое нападение, а это значит, что, возможно, погибли бы ни в чем не повинные люди и кое-кто из именитых господ. Этого я никак не мог позволить. Момент был удобный, вот и решил им воспользоваться. Мне было сказано, как действовать в таком случае.
— Яд? — Внутреннее чутье Фарил подсказывало, что это самый действенный способ.
Аремис кивнул.
— А ты, я смотрю, догадливая. Таково было мое первоначальное намерение — до того момента, пока ты не вошла в зал и все не испортила. Пришлось прибегнуть к более грязному способу.
— Прости, если помешала. Но что ты сделал с телами?
— Завтра утром их доставят в Перлис, как вещественное доказательство. Я уже отправил посыльного, чтобы он поставил Джессома в известность.
— И, наверно, напомнил об окончательном расчете?
Аремис никак не отреагировал на язвительный тон, а лишь пожал мощными плечами.
— Ну, теперь твоя очередь, — сказал он, ставя на стол кружку. — Рассказывай, я слушаю.
— Что рассказывать?
— Историю Тома Бентвуда, женщины, переодетой купцом, который идет в город, в котором ярмарочный сезон давно закончился.
Уил был готов прихлопнуть себя на месте. Нечто подобное говорил ему внутренний голос — не его, а Фарил! — но он тогда отмахнулся от его советов. Аремис же, можно сказать, попал в самое больное место.
— Женщине нелегко путешествовать одной, — предпочел он очевидный ответ. — Вот и приходится переодеваться в мужское платье.
— Что ж, согласен. Но дело не в этом. Почему ты путешествуешь одна?
— А что, должна быть какая-то особая причина?
Аремис пристально посмотрел на свою собеседницу. Ага, а у нее имеются секреты. Впрочем, что в этом такого. У него хватает своих тайн.
— Не обязательно. Но ты все равно мне о ней расскажешь.
А вот это уже что-то новое. Уил даже растерялся, что, впрочем, не укрылось от Аремиса.
— Может, даже завтра. Потому что сейчас тебе нужно спать, — сказал он, а про себя отметил, что по лицу женщины скользнуло плохо скрытое облегчение. — Не будешь возражать, если я обработаю твои синяки?
Уил кивнул.
— Что, очень страшные?
— Скажем так, сегодня я не рискну дать тебе зеркало.
— Не пугай меня, — произнес Уил, притворившись, что расстроен. Порывшись в старой кожаной торбе, Аремис извлек из нее плоский стеклянный флакон.
— Не переживай. У меня с собой имеется чудо-средство. Завтра распоряжусь, чтобы в комнату доставили ванну, — он опустил палец в баночку с мазью и, шагнув к кровати, густым слоем нанес снадобье Уилу на лицо. Уил тотчас почувствовал легкое жжение. Это Аремис начал втирать мазь в наиболее пострадавшие места.
— Не переживай, так синяки быстрее проявятся и пройдут, — заверил он. — А теперь отдыхай.
— А как же ты сам?
— Ничего страшного. Лягу на полу, рядом с тобой. На всякий случай оставлю на столе зажженную свечу.
Уил был растроган. В иных обстоятельствах он бы сам прекрасно позаботился о себе, однако как, черт возьми, приятно, когда о тебе заботится кто-то другой. Вспомнились юные годы, когда все решения за него принимал Герин. Когда он заботился о нем. И как же ему его не хватает! С этими мыслями Уил закрыл глаза и перевернулся на бок. Сон не заставит себя ждать.
Какое-то время он лежал, прислушиваясь, как Аремис пытается устроиться поудобнее на жестких половицах, и думал, как хорошо, что его спаситель не потребовал объяснений, кто такой Том Бентвуд.
— Мое имя Фарил, — произнес он негромко в темноту, и даже удивился подобной откровенности. Что ж, значит, теперь оно его собственное.
Глава 7
Дни в Риттилуорте тянулись медленно, следуя строгому, хотя и неторопливому ритму: жрецы Шарра молились и работали, как то было заведено исстари. Некоторые — в библиотеке, за изучением старинных книг или написанием новых. Те, что имели талант художника, старательно, час за часом трудились над созданием иллюстраций. Большинству же день приносил с собой работу в огороде или в садах. Кое-кто пас в полях овец и коз, чье мясо потом шло на стол монастырской братии. Другие — присматривали за коровами, снабжавшими обитель свежим молоком, из которого сбивали сливки и масло, а также делали знаменитый на всю округу сыр. «Риттилуортский синий». В народе его называли просто «синяк».
