Свое название сыр получил от темного воска, в который его обмакивали монастырские сыроделы, для лучшего вызревания и хранения. Круглые блестящие головы твердого сыра хранились в отдельном подвале под часовней — там круглый год было прохладно. Но даже этот подвал был не так глубоко упрятан под землю, как тайный грот — место, о существовании которого мало кто знал, кроме самих монахов.
Для Илены это был ее самый любимый утолок. Брат Якуб, видя, что гостья пребывает в глубокой печали, в самый первый же день предложил, чтобы она сделала грот своим. И хотя Илене нравилась отведенная ей спальня, окна которой выходили на монастырские сады, грот стал для нее настоящим убежищем, местом уединения. Там, под нежное журчание струй, ее душевные раны начали постепенно затягиваться.
В начале процесс исцеления был чисто физическим: к ней вернулись аппетит и голос, на теле исчезли следы побоев. Постепенно, по мере того, как ее хрупкое тело вновь обрело силу, Илена смогла наконец предаться размышлениям о том, какой ужас ей выпало пережить. Вскоре она прониклась скорбью.
В казематах Стоунхарта, где ее заставляли лицезреть отрубленную голову собственного мужа, молодой женщине казалось, что рассудок навсегда покинет ее. Тьма охватила Илену, и она добровольно отдалась в ее объятия; как ни странно, но внутренняя опустошенность притупляла боль.
В Риттилуорте, среди всеобщего умиротворения и спокойствия, Илена ощутила перемены в душе. С ней стали реже случаться приступы рыданий. Постепенно она поняла, что как ни плачь, слезы бессильны вернуть близких. И как только она смирилась с этим, ощущение собственной слабости, убежденность в том, что без них ей больше не жить, начали постепенно улетучиваться.
Разумеется, далось это нелегко, и временами горе брало верх, но в такие мгновения Илена напоминала себе, что носит гордое имя Тирск и не должна позорить его. Нет, не рыдать она должна, не предаваться отчаянию, а искать в глубинах души силы для того, чтобы жить дальше.
Уил рассказал однажды, как когда-то заставил себя примириться со смертью матери, а потом — и со смертью отца. И вот теперь Илена решила воспользоваться его советом. Уил учил, что надо направить страдания внутрь и замуровать их там, где они не смогут мешать ей.
Илена была вынуждена честно признаться себе, что до сих пор вела жизнь, исполненную лишь приятных вещей. Но в ее жилах бежит кровь Тирсков, и Уил — да благословит его всемогущий Шарр! — никогда не позволял ей забывать о том, что она выросла от сильного корня. Осознание этого придало сил, помогло побороть горе, вернуться на свет. Она наконец смогла думать про Элида и его казнь, не впадая при этом в ужас. Постепенно смирилась она и с тем, что потеряла последнего близкого человека, любящего брата Уила. И хотя временами на нее находила скорбь, Илена научилась ее превозмогать, или, как говаривал отец Якуб, «выходить на солнышко».
Гибель и страдания близких — дело рук Селимуса. На этом ненавистном имени взрастит она свою собственную ненависть. Селимус убил ее мужа, мстя за то, что они лишили его возможности воспользоваться правом первой ночи. Узнав о намерениях короля, Уил тогда подсказал им, что нужно пожениться как можно скорее. И как грустно, что она потеряла их обоих — и мужа, и брата. Оплакивала она и смерть Герина, который — Илена была в этом уверена — также стал жертвой мстительной натуры Селимуса. Ведь тот не скрывал, что поставил себе цель извести славный род Тирсков и всех их сторонников.
А еще у нее был брат Якуб — полный спокойствия и терпения, чьи глаза, казалось, видели ее насквозь, заглядывали в самые глубины сердца, туда, где она прятала свою боль. Якуб ни разу прямо не спросил о ее переживаниях, но Илена не сомневалась, что он догадывается о том, что творится у нее на душе, и кто виновник ее страданий. И то, что она постепенно начала возвращаться к жизни, случилось не в последнюю очередь благодаря его молчаливому участию. Его доброту и поддержку она никогда не забудет.
Набираясь в уединении грота душевных и физических сил, Илена перестала считать дни, зная, что однажды наступит утро, когда она ощутит полное исцеление. Сегодня в ней словно проснулось нечто такое, чего не было ранее — смелость, уверенность в себе, желание что-то сделать. И хотя это немного пугало, она дала себе слово, что исполнит долг — сделает то, чего от нее ждал бы отец, то, за что ею восхитился бы Уил. Несмотря на страх, она нанесет ответный удар. И пусть в данный момент это кажется невозможным, Селимуса настигнет расплата за все его черные дела.
Шагая этим солнечным утром через монастырский двор, Илена улыбнулась двум монахам. Те кивнули ей в ответ, однако ничего не сказали, не смея нарушать молчание, которое полагалось хранить до третьих колоколов. Впрочем, их звон вот-вот раздастся. Интересно, а где Пил? Обычно в это время он уже скакал вокруг нее, пытаясь развеселить своими смешными историями. Юный послушник, которому было поручено заботиться о ней, очень серьезно относится к своим обязанностям. Ей же то и дело приходилось напоминать ему, что она находится в полном здравии и в состоянии позаботиться о себе сама. В ответ Пил лишь застенчиво улыбался и просил его извинить, но тотчас брался за старое — начинал суетиться вокруг нее. Впрочем, следует признать, что она начала оживать не в последнюю очередь благодаря ему. Его едва ли не детское стремление во что бы то ни стало развеять ее грусть, постепенно передалось и ей самой.
Пил был родом с севера, из бедной многодетной семьи. Отец его был рыбак, как, впрочем, и все его братья. Мать и сестра занимались тем, что солили, коптили и продавали рыбу. В их деревне жизнь каждого человека была связана с морем. Пил единственный, кто не ощутил в себе призвания к семейному ремеслу. Более того, он признался, что стоит ему выйти в море, как на него накатывает морская болезнь. В общем, он возненавидел все, что связано с морем и рыбной ловлей. Сказать нечто подобное в его деревне значило оскорбить родных, близких и соседей в лучших чувствах. Ему ничего другого не оставалось, как молча страдать. Он взял на себя такую тяжелую работу, как починка сетей и вообще, помогал, чем мог. Дело кончилось тем, что отец махнул на него рукой, и однажды вечером, будучи за что-то зол на сына, спросил странствующего монаха, не согласится ли тот взять нерадивое чадо с собой. Коль из него не вышел рыбак, может, он принесет пользу, вознося молитвы всемогущему Шарру?
«Пусть замолвит и за нас словечко, чтобы все у нас шло хорошо, глядишь, ниспошлет Шарр попутный ветер и хороший улов, будет и нам от его молитв какая-то польза».
Эти слова отца Пил как-то раз пересказал Илене. Монах согласился взять его с собой. Какое-то время они странствовали вместе, и вскоре выяснилось, что юноша из рыбацкой семьи не только всем сердцем рвется служить всемогущему Шарру, но и неплохо владеет грамотой. А Пил и впрямь ощутил в себе призвание к духовному промыслу. Его наставник и покровитель обратился с просьбой к своему старому другу, монаху Якубу из монастыря Риттилуорт. К концу года юноша обрел новый дом и новую семью, которая была рады принять его в свои ряды. Пил быстро освоился в монастыре, а так как среди монастырской братии он был самый младший, то пользовался всеобщей любовью. Илена заметила это, как только попала сюда: стоило юноше ощутить, что его любят, как у него словно выросли крылья. За что бы Пил ни брался, он делал свое дело с рвением, свойственным молодости. Какое счастье, что из мальчишки вышел никуда не годный рыболов. Илена даже поблагодарила за это Всевышнего. Когда же она сказала об этом самому Пилу, тот от смущения залился краской и принялся, заикаясь, отнекиваться.
Илене казалось, что она провела среди монахов целую вечность, хотя на самом деле прошло лишь несколько недель.
Несмотря на то что день был солнечный, воздух оставался морозным. А вот почки на деревьях уже явно свидетельствовали о близости весны. Илена поплотнее завернулась в шаль. Несмотря на миску горячей овсяной каши с медом, которую она с благодарностью съела рано утром на завтрак, ей все равно было холодно. Она зябко поежилась, но тотчас вспомнила, что впереди день, который она проведет, нежась в теплых струях грота. И она поспешила туда.
Ее шаги громким эхом отдавались от брусчатки клуатров, излюбленного места ее прогулок. Она повернула голову, зная, что наверняка увидит брата Томаса в небольшом внутреннем дворике, где он с любовью ухаживает за цитрусовыми деревьями. Как объяснил монах, шкурки их плодов обладают целебными свойствами, причем наиболее сильно эти свойства проявляются именно утром. Вот почему он каждое утро в одно и то же время обходил сад, проверяя, насколько созрели плоды. Илена помахала ему рукой, и монах кивнул в ответ, держа в руки круглый синевато-зеленый плод. Судя по всему, он уже созрел. Томас как-то раз сказал, что ранней весной ему удается получать с каждого дерева по плоду в неделю. Надо сказать, деревья эти были на редкость прихотливы, поэтому для того, чтобы получить урожай, следовало набраться терпения. Что ж, за монастырскими стенами быть терпеливым не так уж сложно, подумала Илена,
