доверчивых людей их доллары. Он набирался опыта в Далласе, разгуливая вместе с другими предпринимателями в окрестностях отеля“ Адольфус“ – сооружения в стиле барокко, построенного семьей пивных баронов Буш из Сент-Луиса. В конце концов Джойнер стал приглядываться к Восточному Техасу – засушливому, грязному, бедному и холмистому краю с сосновыми лесами и песчаной почвой, сельское хозяйство которого в конце Первой мировой войны находилось в постоянной депрессии. Ни один из двух главных городов – ни Овертон, ни Хендерсон – не мог похвастаться хотя бы одной мощеной улицей. Для измученных заботами обитателей этой земли Папаша Джойнер заготовил великое и многообещающее видение. Якобы под их истерзанной и иссушенной почвой лежит океан нефти – “бесхозное сокровище, которому могли бы позавидовать все короли Земли“.
Большинство геологов, знавших о его планах в Восточном Техасе, усмехались, а то и откровенно смеялись. В Восточном Техасе нефти не было. Но Джойнер был убежден, что была; или позволил себя убедить. „Док Ллойд“, загадочный геолог-самоучка, который весил больше трехсот фунтов и был любителем сомбреро и сапог для верховой езды, был для него авторитетом. Кое-кто говорил, что Док Ллойд был еще и ветеринаром; другие узнавали в нем фармацевта, который возил по всей стране „Великое медицинское шоу доктора Алонсо Дархэма“ и продавал патентованные лекарства, изготовленные из нефти. Имя „Ллойд“ не было его настоящим именем. Почему он переименовал себя, стало ясно позднее, когда его фотография появилась в газетах. По слухам, множество женщин со всей страны, некоторые с детьми, погрузились в поезд до Восточного Техаса, надеясь на встречу со своим пропавшим супругом.
Док Ллойд снабдил Папашу Джойнера геологической картой Восточного Техаса. Мало сказать, что описание это вводило в заблуждение – оно было совершенно неверным и надуманным. Ллойд являлся так называемым трендологом, он нарисовал карту основных нефтяных полей США, так, что их линии (тренды) пересекались в Восточном Техасе. Но Док Ллойд сделал одну памятную вещь – он точно указал Джойнеру, где бурить. Тогда почти все считали эту затею совершенно смехотворной.
Джойнер разослал по сохранившемуся у него списку проспект, включающий сфабрикованную Доком Ллойдом геологическую карту Восточного Техаса. И каким-то образом ему удалось собрать деньги, чтобы начать бурение на ферме некоего Дейзи Брэдфорда в округе Раек. Чтобы продолжать дело, ему пришлось призвать на помощь каждую каплю своего недюжинного дара убеждения, особенно действенного с женщинами. „У каждой женщины обязательно есть на шее такое место, которого я касаяь, и она автоматически начинает выписывать чек, – сказал однажды старый искатель нефти. – Возможно, один я на всей земле знаю, как найти это место“. Затем он ухмыльнулся: „Разумеется, чеки не всегда хороши“. Он, конечно, хвастался: денег, которые удавалось достать, хватало ненадолго.
Для большой нефтяной индустрии Папаша Джойнер был, разумеется, совершенно незаметен. Всего лишь один из тысяч тертых дельцов с идеей, обещаниями богатства, талантом или красноречием. Три года, начиная с 1927 года, пока лидеры отрасли вели свои яростные споры о нехватке, избытке и регулировании, Джойнер – беднейший из бедных – и его пестрая компания бурили посреди густых сосновых лесов Восточного Техаса с помощью проржавевшего оборудования, купленного из третьих рук. Их постоянно терзали отказы и аварии, они страдали от нехватки даже самых малых денег. Джойнер частично платил своим рабочим „правами на прибыли“ от различных участков земли. Когда он сидел вообще без денег, рабочие возвращались на свои фермы или перебивались случайными заработками, но в конце концов появлялись снова. Папаша Джойнер выписал под будущие открытия так много „сертификатов“, проданных с большим дисконтом, что они стали в районе местной валютой. Проезжавший геолог из „Тексако“ отпустил известную в то время шутку: „Я выпью каждый баррель нефти, которую вы извлечете из этой дыры“. Но, несмотря на постоянные неудачи, Джойнеру и его маленькой компании сторонников и рабочих удавалось сохранять веру.
Сила веры скоро себя показала. Удача стала поворачиваться к Папаше Джойнеру лицом в начале сентября 1930 года, когда проверка скважины „Дейзи Брэдфорд № 3“ дала положительный результат. „Это еще не нефтяная скважина“, – возражал Джойнер некоторым из наблюдавших, но особо спорить не стал. Слух распространился. На дороге к скважине за ночь выросли трущобы, где собирались и ждали страждущие. В честь будущего пророка трущобы окрестили Джой-нервилем. Тысячи людей прибывали, чтобы стать частью кануна праздника. Воздух полнился ожиданием как будто бы религиозного события, обещанного чуда. Что-то произойдет – верили люди и хотели быть там, чтобы это увидеть. В те дни начинающейся Депрессии гамбургеры обычно стоили 16—17 центов, но в Джойнервиле – двадцать пять. Это было только лишь болезненное предвестие предстоящих событий.
Через месяц, в восемь вечера 3 октября 1930 года, со стороны скважины внезапно послышалось бульканье. Бурильщик повернулся к собравшейся толпе и крикнул: „Погасите огни! Погасите сигареты! Быстро!“ Земля задрожала. Высоко над вышкой взметнулся столб нефти и воды. Толпа обезумела. С криками ликования люди смотрели в небо, стоя под брызгами нефти. Это было чудо. Папаша Джойнер был пророком. Один рабочий так возбудился, что достал из кармана пистолет и принялся стрелять по нефтяным брызгам в небе. Трое быстро подскочили к нему и отобрали оружие. Одна искра могла воспламенить выходящий летучий газ, и все присутствовавшие погибли бы от взрыва.
„У Джойнера забил фонтан“, – гласил на следующее утро заголовок „Хендерсон Дейли Ньюс“. Однако в откликах лидеров индустрии на „золотое дно“ Папаши Джойнера вначале сквозили и скептицизм, и полное недоверие. Но их сменили восхищение и бешенство, когда за три следующих месяца произошли выбросы нефти на двух других скважинах, которые также бурились как поисковые. В конце концов оказалось, что бассейн Восточного Техаса имеет в длину сорок пять миль, в ширину от пяти до десяти и общую площадь 140 тысяч акров. Месторождение назвали „Черный гигант“. Ничего подобного ранее в Америке не находили. Последовал такой бум, что все предыдущие – в Пенсильвании на Спиндл-тоне, на других месторождениях в Техасе, на Кашинг, „Большом Семиноле“ и вОклахома-Сити, на Элк-Хилл в Калифорнии – выглядели по сравнению с ним генеральной репетицией. В начале 1931 года, когда вся страна была охвачена унынием Великой Депрессии, Восточный Техас сочился изобилием и сходил с ума. Люди прибывали отовсюду, они строили палаточные городки и трущобы, и этот край традиционно суровых нравов и трезвости внезапно заполонили увеселительные заведения, угождавшие всем видам пороков. К концу апреля 1931 года, через шесть месяцев после ввода в строй скважины Папаши Джойнера „Дейзи Бредфорд № 3“, район выдавал 340 тысяч баррелей нефти в день, и ежечасно бурилась новая скважина.
Вслед за внезапным появлением столь объемных запасов случилось неизбежное – цены упали, затем упали еще. В 1926 году в Техасе они достигали 1,85 доллара. В 1930 году они составляли в среднем около доллара за баррель. К концу мая 1931 года цена упала до пятнадцати центов за баррель, а часть нефти продавалась по шесть центов. Бывало даже, что в случае нужды нефть шла по два цента. Но оргия бурения все продолжалась. К первой неделе июня 1931 года была пробурена тысяча скважин, а добыча в Восточном Техасе составляла 500 тысяч баррелей нефти в день.
Сметливые люди бросились наскоро строить дюжины и дюжины нефтеперерабатывающих установок емкостью в пинту – „чайников“, выдававших летучий „истекс-бензин“
Небольшие заправочные станции в свою очередь стали продавать „истекс“ по сниженным ценам. В условиях столь большого предложения каждому приходилось сражаться за потребителей. Станции, продававшие „истекс“, стали предлагать каждому клиенту в качестве премии упаковку томатов или бесплатный обед из цыпленка.
Увы, Папаша Джойнер не мог полностью предаться ликованию. Конечно, открытие на „Дейзи Бредфорд
