— О да.
— Какое это, наверное, было искушение.
— Ночевать с Маклеодом было бы куда хуже. Это я точно могу сказать.
25
Рано утром дождь пошел снова. Крупные капли тяжело плюхались в слой холодного воздуха, повисший над землей. И каждая капля, соприкоснувшись с коркой льда, тотчас же сама обращалась в лед. Дождь замерзал на крышах, на автомобилях, на фонарях и мостовых. Он замерзал на сучьях деревьев и на самых тонких веточках. Он замерзал на высоковольтных проводах, на почтовых ящиках, на светофорах. Он замерз на крыше собора, покрыв сверкающей глазурью шпиль и крест. Он замерз на деревянной верхушке синагоги, выстроенной в стиле модерн, и на каменной арке в Феррис-парке, надпись на которой гласила: «Врата Севера».
Кардинал повидал на своем веку много ледяных бурь, но такой он еще не видел. В понедельник он въехал в город с какой-то нелепой медлительностью. Улицы и дома вокруг превратились в подобие гигантской хрустальной люстры.
Он приехал в отдел (разумеется, опоздал) — и обнаружил, что ненастье не только покрыло полицейское управление Алгонкин-Бей коркой льда, но и погрузило все в состояние какого-то приглушенного покоя. Некоторые сотрудники не смогли явиться на рабочие места — например, вся бригада строителей, — и в здании стояла умиротворяющая тишина.
Где-то кто-то насвистывал (видимо, Шуинар), а Нэнси Ньюкомб, заведующая хранилищем вещественных доказательств, умоляла кого-то вписать дату рядом с подписью (пожалуйста, разборчиво, спасибо вам большое). По соседству с Кардиналом Делорм за своим столом что-то бормотала в телефонную трубку. Удивительно, как тихо Делорм умела заниматься делами. При этом вечно казалось, что она секретничает со своим любовником, хотя она, вне всякого сомнения, просто, как и все остальные, проводила рутинные опросы или еще что-нибудь в этом роде.
Прежде всего Кардинал убедился, что электроснабжение Эйрпорт-хилл и Каннингем-роуд восстановлено. Он подавил в себе порыв съездить проверить, как там отец: Кардиналу-старшему должна позвонить Кэтрин, он не обидится. Вернувшись домой, Кардинал обрел особого рода спокойствие: он знал, что оно временное, но старался подольше сохранить его в себе, сидя в тишине раннего утра.
Тишина разлетелась на мелкие кусочки, когда от стола дежурного раздалось оглушительное:
— Вот мерзопакость! Я не заказывал эту кошмарную погоду! Стоит уехать на две недели — и все в городе летит к чертям собачьим.
Сила голоса — десять баллов, от него вполне могут вылетать стекла. Разумеется, это был детектив Йен Маклеод, старший коллега Кардинала, партнер по некоторым расследованиям и всеобщее бревно в глазу.
Маклеоду было под шестьдесят. Он представлял собой тугой, сварливый бочонок мышц, увенчанный коротким курчавым ежиком седеющих рыжих волос. С недавних пор, по причинам, известным только ему самому, Маклеод взял привычку именовать своих коллег «доктор». Кардинала это слегка раздражало. Впрочем, в Маклеоде раздражало почти все.
— Ага, доктор Кардинал совершает обход больных. Или у тебя сегодня операция, а? Скальпелем вырываешь признание у какого-нибудь коматозного преступника?
— Было бы неплохо. Как Флорида?
— Флорида — прекрасно. Много солнца. Там даже на закате солнце греет! И отличная еда. Но курорт кишит кубинцами и старичьем. Когда я сюда вернулся, тут же поразился, что люди здесь ходят без посторонней помощи — ну, по крайней мере пытаются. Половине населения Солнечного штата за восемьдесят, а другая половина не говорит по-английски.
Делорм прикрыла рукой микрофон трубки:
— Ради всего святого, Маклеод. Дай спокойно работать.
— А еще там франкоканадцы, — заявил Маклеод, дернув подбородком в сторону Делорм. — Как будто и не уезжал. Чертовы лягушатники. Чувствуешь себя как на работе.
Маклеод втиснулся в кресло рядом с креслом Кардинала и пожелал узнать все о расследованиях, которые они с Делорм ведут. Делорм уже закончила говорить по телефону, и они рассказали ему всю историю, завершив ее отчетом о поездке в Монреаль.
— Черт побери! — несколько раз удивленно восклицал Маклеод, слушая их рассказ. И, дослушав, произнес: — Медведей я не перенесу. Нет, я слыхал о разных способах избавиться от улик, но это уж слишком.
Потом он все-таки побрел к своему столу, уселся и стал что-то реветь в телефонную трубку.
У Кардинала зазвонил телефон. Это был Масгрейв.
— Наконец-то я вытряс хоть что-то из ФБР, — сообщил он. — Не знаю, чем эти ребята зарабатывают себе на жизнь, но явно не распространением информации.
— Они вам дали что-нибудь по Шекли?
— Да, оказалось, у них все-таки заведено дело на Майлза Шекли, бывшего сотрудника ЦРУ. Нашего молодчика в девяносто втором году арестовали за шантаж. Пытался вытрясти деньги из некоего Диего Агиляра, который одно время перевозил кокаин на берега Гудзонова залива и который одновременно — разумеется, по чисто случайному совпадению — работал на ЦРУ. Шекли входил в свое время в группу, которая его опекала. Когда у Шекли настали трудные времена, он обратился за помощью к Агиляру. Когда же Агиляр отказался проявить понимание и благожелательность, Шекли стал угрожать, что расскажет кому следует о его путешествиях с наркотиками. На всякий случай у него даже были припасены копии кассет видеонаблюдения.
— И жертва шантажа не моргнув глазом отправилась в полицию?
— Еще интереснее. Шекли немного ошибся насчет этого парня. Он упустил из виду, что Агиляр никогда
Кардинал подошел к столу Делорм и прислонил к клавиатуре групповой снимок ФОК.
— Масгрейв говорит, что Шекли отсидел за попытку шантажа одного крутого парня, который работал на ЦРУ. Это дает нам мотив. Думаю, он опять решил взяться за старое, недаром мы нашли у него эту фотографию. И на сей раз его мишенью стал Ив Гренель.
— Ты хочешь сказать — Ив Гренель, живущий под другим именем.
— Под другим именем, к тому же прошло тридцать лет. Предположительно, у него по-прежнему франкоканадское имя и фамилия. Возможно, именно он пытался запретить Руо и Готорну говорить с нами, именно он звонил им, а никакая не Канадская разведслужба.
— Они оба сказали, что им звонил пожилой человек, — вспомнила Делорм. — Но Готорн не был уверен, что он франкоканадец.
— Зато Руо была в этом уверена. И что это нам дает?
— Поль Брессар? Но ты же снял с него подозрения?
— Брессару слишком мало лет. В семидесятом ему было девять или десять. Конечно, остается еще доктор Шокетт. Он как раз подходящего возраста, к тому же он был сердит на доктора Кейтс.
— Это не доктор Шокетт. У него есть несколько свидетелей, которые играли с ним в карты, когда похитили доктора Кейтс. И это надежные свидетели.
— Итак, Майлз Шекли приезжает сюда, чтобы шантажировать Ива Гренеля, кем бы он ни был. Этот Гренель живет под другой фамилией вот уже бог знает сколько лет. Шекли назначает ему встречу, показывает компромат, который на него есть, и между ними начинается драка. Шекли убит. Гренель ранен.
— Если бы я кого-нибудь шантажировал, я бы навел на него пистолет и не убирал.
