джином, продали ее за деньги, достаточные, чтобы удовлетворить их пристрастие к спиртному месяцы и месяцы. Если бы она попала в лапы берберийских пиратов, то, в конце концов, оказалась бы в гареме какого-нибудь оттоманского турка, чтобы чахнуть там от ностальгии и порабощения, совсем не похожего на что-либо в Англии. Бедняжка. Мне противно делать это, но я должен. Ради Фица, если не по другим причинам. Никаких свободно болтающих языков даже самого низкого происхождения.
На этот раз он связал ее так компетентно, что она не могла шевельнуться, сунул ей в рот картофелину, как кляп, и предоставил ей наблюдать встречу между ее Мартином и этим незнакомцем.
Мартин Перлинг вернулся вскоре после трех, весело насвистывая. Своего коня, именно такого, какой требовался разбойнику с большой дороги, он завел в конюшню и почистил скребницей, а затем направился по тропке к черному ходу, окликая ее:
— Нелли! Нелли, милая! Чей это вороной мерин? Надеюсь, он согласится расстаться с ним, уж очень он мне нравится. Покроет сотню миль с тяжелым всадником в седле, это уж как пить дать.
— Вороной жеребец мой. — Нед возник на пороге, целясь из пистолета в сердце Капитана Грома.
— Кто ты? — спросил Перлинг без всякого страха.
— Немезида. — Левая рука Неда взвилась, сжимая колбаску с песком, и опустила ее на загривок Капитана. Он упал, всего лишь оглушенный, но этого было достаточно, чтобы Нед успел связать его по рукам и ногам. Затем он его поднял, будто тот ничего не весил, отнес в гостиную и швырнул в кресло на некотором расстоянии от Нелли. Очнувшись, Перлинг для начала увидел ее лицо и задергался, безуспешно пытаясь высвободиться.
— Кто ты? — повторил он. — Взглянув на этого коня, я было подумал, что ты мой собрат, рыцарь с большой дороги, но это не так, верно?
— Да.
— Подло так обойтись с Нелли.
— Вполне возможно, мистер Перлинг, что два дня назад вы обошлись куда хуже с куда более достойной леди, чем ваша шлюшка.
Случившееся прояснилось. Капитан Гром медленно кивнул, получив ответ на все свои вопросы.
— Значит, мой инстинкт меня не подвел. Она из знатной семьи.
— Рад услышать, что вы не употребили прошедшего времени.
Но темные глаза Капитана наполнились страхом. Он-то помнил, как обошелся с ней.
— Конечно, я пользуюсь настоящим временем! Я не убийца женщин, сэр!
— В Ноттингеме говорят иное.
— Сплетни! Тракты и проселки Дербишира, Чешира и Ноттингемшира мои, и только мои. Вот уже почти пятнадцать лет. Достаточно времени, чтобы вокруг Капитана Грома сплелись небылицы. Ну, так сплетни эти лживы, сэр! И кто вы?
— Я Эдвард Скиннер, человек Дарси из Пемберли. Леди, которую ты ограбил на девятнадцать гиней, его свояченица.
Дыхание с шипением вырвалось сквозь зубы Капитана, его лицо пошло красными пятнами. Он застучал связанными ногами об пол.
— Так какого черта она ехала в почтовой карете? Как человеку отличать овец от козлищ, если те, у кого есть свои кареты, повадятся ездить в почтовых? И поделом ей, глупой телке!
— У вас скверный нрав, Капитан. Удивляюсь, как это вас не изловили за пятнадцать лет, хотя такое убежище должно было помогать. Что ты сделал с мисс Беннет?
— Оставил ее в лесу. Дорогу она найдет.
— Сегодня воскресенье. А произошло это в пятницу до полудня. Но ее никто не видел, Капитан, полагаю потому, что дороги она не нашла. Как вы позаботились. Бьюсь об заклад, вы бросили ее в лесной чаще в миле от дороги, неизвестно ей в какой стороне. Ты причинил ей вред, когда забирал ее деньги?
Капитан испустил горький смешок.
— Я ей? Да поглядите, что она причинила мне! — Поскольку указать он не мог, то лишь помотал головой. — Эта женщина сам дьявол! Набросилась на меня, будто терьер на крысу. Придушить ее не вышло! Пришлось оглоушить.
— Где ты ее бросил?
— В пяти милях отсюда на северной стороне дороги в Мэнсфилд. Если заглянете в мой левый карман, то найдете все девятнадцать ее гиней. Забирайте их. Мне они принесли только невезение.
— Оставь себе.
Нед уже приготовил пистолет для выстрела, но не затруднился опустить пластинку, чтобы загородить порох на полке. Он просто взвел курок, подошел к девушке, прижал дуло к ее голове и разнес ее череп вдребезги. Произошло это столь стремительно, что тонкий вопль горя вырвался у Капитана не сразу. Положив разряженный пистолет на стол, Нед достал второй из другого кармана, насыпал несколько крупиц пороха на полку, взвел курок, спустил его и выстрелил Капитану Грому, известному еще как Мартин Перлинг, в грудь.
— Никогда не оставляй свидетелей, — посоветовал он гостиной, занялся чисткой обоих пистолетов, затем снова их зарядил. — Сожалею, — сказал он Нелли, готовясь уйти, — но это было куда быстрее повешения. Надеюсь, ты попадешь в место получше, но вам, мистер Перлинг, прямая дорога в Ад.
Юпитер был готов снова отправиться в путь. Нед вскочил в седло и уехал, позаботившись тщательно свести воедино плети куманики. Всякий с делом к мистеру Перлингу убежит, едва заглянув в дом. Никто не сообщит об их смерти.
Час спустя он нашел Мэри. Она споткнулась о корень и упала в паре шагов от дороги. Увидел он только ее белое лицо и медно-золотые волосы, все остальное сливалось с тенями. Без всякого труда он подхватил ее и отнес к Юпитеру, но там он положил ее и тщательно осмотрел. Нет, состояние не смертельное, однако серьезное, да. Особенно его встревожил большой желвак над правой бровью, тем более что она не очнулась. Что делать? Будь это другая женщина, он отвез бы ее к ближайшему доктору, но он, как никто, знал нелюбовь Фица к сплетням. Решив, что хуже ей не станет, если повезти ее в Пемберли, он положил ее поперек холки Юпитера и вскочил в седло.
Но его прикидки не учли тухлое мясо в пироге, который он съел, завтракая в «Черном коте». Подобно большинству крупных и могучих мужчин, Нед был способен неутомимо работать часы и даже дни подряд. Но только здоровым, а ему начало становиться не по себе вскоре после того, как он оказался к северу от Честерфилда. Юпитеру не нравилось везти груз на холке, но ради Неда он терпел. Едва наступила темнота, как Мэри зашевелилась. Однако сознание ее оставалось смутным, возмущенным — принимая его за Капитана Грома, она попыталась драться. Не имея, как ему представлялось, иного выхода, он влил ей в рот разбавленный коньяк и успокоился, только когда она вновь впала в забвение. Едва Мэри расслабилась, Юпитер тихонько заржал, и его аллюр стал ровным.
Менее чем полчаса спустя, Нед утратил власть над своим кишечником, остановил Юпитера, бросил поводья ему через голову и уложил Мэри на мягкий коврик пахучих трав. Дергая пояс брюк, он зашел за деревья и претерпел несколько минут спазм и поноса. Только этого не хватало! К счастью, обошлось без рвоты, но приступов вполне хватало. Почистившись, насколько удалось, он постоял, проверяя, не начнется ли еще, но, видимо, ничего не осталось. Как долго это длилось? Взгляд на карманные часы его успокоил: не больше десяти минут. Как ярки звезды в безлюдной глуши! Даже и без луны, мнилось ему, он мог бы прочитать газетные заголовки. И, бесспорно, он видел циферблат часов.
Когда он вернулся на дорогу, Юпитер стоял, благодарно подремывая, но Мэри Беннет исчезла. В ошеломлении он уставился на раздавленные стебли травы там, где лежало ее тело… Господи, нет! Нет, нет, нет!
Куда она ушла? За деревья облегчиться, как он? В таком тяжелом состоянии уйти далеко за десять минут она никак не могла. Но ее нет среди деревьев, нет нигде на дороге, нигде в любом направлении на расстоянии сотни-двух шагов. Весь дрожа, Нед остановился, чтобы хорошенько обдумать произошедшее без паники, и решил, что пора сесть на Юпитера — с высоты седла видно лучше и дальше.
Два часа спустя он в тупом отчаянии опустил голову на гриву Юпитера. Мэри Беннет нигде не было. И теперь ему придется сообщить Фицу, что он спас Мэри только, чтобы оставить на произвол какой-то новой неведомой напасти. Ее похитили, пока она спала у дороги. Только такое объяснение, потому что на своих двоих уйти она не могла.
