стены клуба, на улице? Маленькая такая башенка?
— Я видел его, — сказал Бомилькар, смутившись. — Кто такие лары?
— О, лары везде, их сотни, тысячи, — чуть слышно проговорил Декумий. — Рим полон ларов. Говорят, и вся Италия тоже. Я не знаком с солдатами, поэтому не могу сказать, ходят ли лары вместе с ними за моря. Но они определенно существуют здесь — везде, где в них нужда. И наша обязанность — хорошо заботиться о наших ларах. Мы содержим в порядке алтарь, следим за пожертвованиями, чистим фонтан, убираем развалившиеся повозки, мертвые тела, в основном животных, а когда рушится какое-нибудь здание, мы убираем мусор. К новому году мы устраиваем празднества в честь ларов, называются они компиталии. Как раз такой праздник прошел два дня назад, поэтому сейчас у нас и нет денег на вино. Мы тратим то, что накопили. Требуется время, чтобы накопить еще.
— Понимаю, — молвил Бомилькар, хотя, честно говоря, не понял ничего. Древние римские боги оставались для него неразрешимой загадкой. — Так у вас есть деньги, чтобы устраивать для себя праздники?
— И да, и нет, — ответил Луций Декумий, почесав под мышкой. — Для этих целей нам выдает немного претор по делам римских граждан. Достаточно, чтобы зажарить несколько свиней. Это зависит от того, кто является претором. Бывают щедрые. А бывают такие прижимистые, что у них даже их дерьмо ничем не пахнет.
Затем разговор коснулся жизни в Карфагене. Жители Субуры никак не могли осознать, что в Африке есть и другие места, не один только Карфаген. Их понятие об истории и географии, казалось, ограничивалось тем, что они узнавали, приходя на Форум. Они ходили на Форум, очевидно, потому, что политические волнения делали его забавным местом. Для них вся эта политика была вроде циркового представления. Поэтому их точка зрения на политическую жизнь Рима была несколько искажена. Им казалось, что кульминационными моментами политической жизни являются, например, волнения, связанные со смертью Гая Семпрония Гракха.
Наконец момент настал. Бомилькар почувствовал это. Все так уже свыклись с его присутствием, что не обращали никакого внимания на чужака. К тому же они были пьяны. Кроме Луция Декумия. Он все еще был трезв, его внимательные пытливые глаза не отрывались от лица Бомилькара. Неспроста этот парень Юба оказался здесь. Ему что-то было нужно.
— Луций Декумий, — начал Бомилькар, наклоняясь к римлянину, чтобы один только он мог его расслышать. — У меня проблема, и я надеюсь, что ты подскажешь мне, как ее решить.
— В чем дело, приятель?
— Мой хозяин, царь Бокх, очень богат.
— Думаю, что богат. Ведь он царь.
— Но царь Бокх не знает, останется ли он царем, — медленно проговорил Бомилькар. — У него проблема.
— Та же проблема, что и у тебя, приятель?
— Именно, та же.
— Чем же я могу помочь? — Декумий вытащил луковицу из миски и задумчиво принялся жевать.
— В Африке ответ был бы прост. Царь отдал бы приказ, и человек, который, собственно, и представляет собой проблему, был бы казнен. — Бомилькар замолчал, не зная, сколько еще пройдет времени, прежде чем Декумий поймет.
— Ага! Значит, у проблемы есть имя, так?
— Правильно. Массива.
— Больше похоже на латинское, чем «Юба», — заметил Декумий.
— Массива — нумидиец, а не мавретанин. — Казалось, теперь Бомилькара чрезвычайно заинтересовал осадок на дне кубка. Он принялся размешивать его пальцем. — Трудность заключается в том, что Массива живет здесь, в Риме. И доставляет нам неприятности.
— Могу понять, какую роль играет в этом Рим, — произнес Декумий. Его тон говорил о многом.
Бомилькар испуганно посмотрел на Декумия. У этого маленького человечка ум проницательный и острый.
Нумидиец вздохнул:
— Моя доля в этой проблеме очень рискованная, потому что я совершенно не знаю Рима. Видишь ли, мне нужно найти римлянина, который согласится убить принца Массиву. Здесь. В Риме.
Луций Декумий даже глазом не моргнул:
— Ну, это легко.
— Легко?
— За деньги, приятель, в Риме можно купить что угодно.
— Тогда, может, подскажешь, куда мне пойти?
— Не ищи больше нигде, приятель, не надо никуда ходить. Я бы перерезал глотки половине Сената за возможность поесть устриц вместо лука, — сказал Декумий, проглотив последний кусочек. — И сколько же будет стоить эта работа?
— Сколько денариев в этом мешке? — Бомилькар высыпал содержимое кошелька на стол.
— Недостаточно, чтобы за это убить человека.
— А если монеты будут золотыми?
Декумий крепко ударил себя по бедрам:
— Вот теперь это разговор! Договорились, приятель.
У Бомилькара кружилась голова, но не от вина. В течение последнего часа он украдкой выливал его на пол.
— Половина — завтра, остальное после того, как дело будет закончено, — сказал он, собирая монеты обратно в кошелек.
Испачканная рука с грязными ногтями остановила его:
— Оставь это здесь в знак доверия, приятель. И приходи завтра. Только жди снаружи, у алтаря. Мы пойдем ко мне домой и поговорим.
Бомилькар поднялся:
— Я буду здесь, Луций Декумий.
Они направились к двери. Бомилькар остановился, посмотрел на плохо выбритое лицо смотрителя алтаря общины перекрестка.
— А тебе приходилось уже убивать? — спросил он.
Декумий дотронулся пальцем до крыла носа.
— Кивнуть — это как слепому брадобрею подмигнуть, приятель. В Субуре не принято хвастать.
Удовлетворенный, Бомилькар улыбнулся Декумию и смешался с толпой Малой Субуры.
Марк Ливий Друз, до этого два года бывший консулом, в середине второй недели января праздновал свой триумф. Во время первого срока своего консульства он был назначен губернатором Македонии. Затем срок его губернаторства продлили еще на год. Друз удачно закончил пограничную войну со скордисками, племенем умных и хорошо организованных кельтов, которые постоянно совершали набеги на римскую провинцию Македония. В лице Марка Ливия Друза они нашли исключительно опасного противника и потерпели сокрушительное поражение. Друзу удалось захватить один из самых сильных оплотов скордисков и обнаружить там тайник, где была спрятана значительная часть их богатства. Большинство губернаторов Македонии отмечали свои триумфы в конце своего срока, и все согласились, что Марк Ливий Друз как никто заслуживает этой чести.
На празднествах принц Массива присутствовал в качестве гостя консула Спурия Постумия Альбина, поэтому ему было предоставлено самое лучшее место в Большом цирке, откуда он мог наблюдать, как длинное триумфальное шествие проходит по цирку. Снова и снова Массива убеждался в том, что римляне знают толк в театральных действах. Лучше всех они умеют устраивать пышные спектакли. Принц Массива, конечно, отлично говорил по-гречески, поэтому он понял, что именно ему предварительно объяснили перед парадом.
Массива поднялся, готовый уйти до того, как последний легион Друза выйдет из Капенских ворот арены.
