Все гости консула проследовали через особую дверь на Бычий форум, вверх по лестнице Кака, на Палатин и там прибавили шагу. Ведя почетных зрителей кратчайшим путем, двенадцать ликторов стучали по булыжнику почти пустынных аллей зимними сапогами, подбитыми гвоздями.
Десять минут спустя они уже спускались по лестнице Весталок на Римский Форум, направляясь к храму Кастора и Поллукса. Здесь, на верхней площадке лестницы этого величественного сооружения, должны были сидеть оба консула и их гости, наблюдая, как шествие будет спускаться по Священной улице от высоты Велия к Капитолию. Чтобы не оскорбить триумфатора, им надлежало ждать уже на месте, когда появится шествие.
— Все другие магистраты и члены Сената идут во главе шествия, — объяснял Спурий Альбин принцу Массиве. — Действующих консулов всегда официально приглашают принять участие в шествии и в угощении, которое триумфатор устраивает для Сената в помещении храма Юпитера Величайшего. Но для консулов считается неприличным принимать приглашение. Это событие является великим днем триумфатора, и именно он должен быть самым важным человеком на празднике. Никто не должен затмевать его. Большую часть ликторов отдают в этот день ему. Поэтому консулы всегда любуются шествием с почетного места, а триумфатор приветствует их, проходя мимо.
Принц сделал вид, что понял, хотя слишком непродолжительное знакомство с римлянами и их традициями явно мешало ему охватить разумом всю картину происходящего. В отличие от Югурты, ему всю жизнь была ближе неримская Африка.
Когда гости консула прибыли на место соединения лестницы Весталок с улицей Новой, их движение замедлилось из-за огромной толпы народа. Сотни тысяч римлян вышли, чтобы увидеть триумф Друза. Молва об этом дошла даже до самых маленьких улочек Субуры. Всех уверяли, что триумф Друза будет самым великолепным из возможных.
Выполняя свои обязанности в пределах Рима, ликторы носили фасции и простые белые тоги. Сегодня их одежда казалась еще более неприметной, ибо весь Рим, идущий на триумф, становился белым. Все граждане надевали белые тоги вместо обычной туники. Трудно было ликторам расчищать дорогу для гостей консула среди нараставшей толпы. К тому времени, как они подошли к храму Кастора и Поллукса, группа почетных гостей почти совсем распалась и принц Массива, сопровождаемый только личным охранником, сильно отстал и потерял из виду остальных.
Его представление о своей исключительности, сознание того, что он принадлежит к царскому роду, вызвали у него крайнее недовольство. Как смеет римская толпа относиться к нему столь непочтительно? Охранников оттерли — несколько минут Массива не видел даже их.
Этого краткого мига и ждал Луций Декумий. Он нанес удар — точно, быстро, уверенно. Притиснутый к принцу Массиве стихийной волной толпы, он вонзил свой остро отточенный кинжал в левую сторону грудной клетки принца, тут же резко крутанул лезвие и отпустил рукоятку, зная, что лезвие вошло в грудь на всю длину. Убийца смешался с толпой задолго до того, как показалась кровь.
Принц Массива не кричал. Он просто упал там, где стоял. К тому времени, как подбежали стражники, отгоняя людей от убитого хозяина, Луций Декумий находился уже на середине нижнего Форума, направляясь к Аргилету, — просто капля в море белых тог.
Прошло минут десять, прежде чем кто-то догадался сообщить новость Спурию Альбину и его брату Авлу, уже находящимся на подиуме храма. Они пока еще не волновались по поводу отсутствия принца Массивы. Ликторы поспешили оцепить место преступления. Спурий и Авл стояли, глядя на тело и думая о своих рухнувших планах.
— Это подождет, — наконец сказал Спурий. — Мы не можем оскорбить Марка Ливия Друза, омрачив его триумф. — Он повернулся к начальнику охраны, которая специально для принца Массивы была организована из нанятых римских гладиаторов, и обратился к нему на греческом: — Унесите принца Массиву в его дом и подождите там. Приду, как только смогу.
Тот кивнул. Из тоги Авла Альбина были сделаны носилки, и шесть гладиаторов унесли принца.
Авл переживал случившееся куда сильнее, чем его старший брат. До сих пор большая доля щедрости Массивы доставалась именно ему. Спурий же считал, что своей доли милостей может подождать, пока в результате его африканской кампании Массива не воссядет на трон Нумидии. Кроме того, Авл был нетерпелив, амбициозен и очень хотел во всем обогнать Спурия.
— Югурта! — сквозь зубы процедил он. — Это Югурта!
— Мы никогда не сможем этого доказать, — вздохнул Спурий.
Братья поднялись по ступеням храма Кастора и Поллукса. Не успели они снова занять свои места, как магистраты и сенаторы появились из-за огромного Общественного дома, принадлежавшего государству, в котором обитали жрицы-весталки и Великий Понтифик. Буквально сразу же на сцене возникли все. Большая процессия начала спускаться вниз по склону — туда, где улица Священная заканчивалась у колодца комиций. Спурий и Авл сидели и смотрели, словно больше ни о чем не думали, а лишь получали удовольствие от спектакля. Так они демонстрировали свое уважение к Марку Ливию Друзу.
Бомилькар и Луций Декумий встретились, не привлекая ничьего внимания, у прилавка переполненной закусочной в верхнем углу Большого рынка. Они купили по пирогу с куском чесночной колбасы, потом совершенно естественно встали рядом и стали медленно жевать, откусывая по кусочку от очень горячего пирога.
— Удачный день получился, — молвил Луций Декумий.
Одетый в накидку с капюшоном, скрывавшим его лицо, Бомилькар вздохнул:
— Надеюсь, он и закончится удачно.
— По крайней мере, приятель, я гарантирую, что этот день закончится идеально, — самодовольно произнес Луций Декумий.
Бомилькар порылся под накидкой, отыскал кошелек.
— Ты уверен?
— Как человек, у которого воняет подошва, в том, что он наступил в дерьмо! — ответствовал Декумий.
Невидимо для других кошелек перешел из одних рук в другие. Бомилькар с легким сердцем повернулся, чтобы уйти.
— Благодарю, Луций Декумий, — сказал он.
— Нет, приятель, это я тебя благодарю!
И Луций Декумий остался доедать свой пирог.
— Устрицы вместо лука! — громко сказал он сам себе, направляясь по Субурскому коридору легкой, счастливой походкой и с мешочком золота, надежно припрятанным поближе к телу.
Бомилькар покинул город через ворота Фонтиналис и направился в сторону Марсова поля. Он шел быстро. Толпа уже расходилась, на улицах стало свободнее. Нумидиец вошел на виллу Югурты, никого не встретив, и с радостью скинул с себя накидку. В этот день царь был очень добр и всем рабам в доме дал выходной, чтобы те могли посмотреть триумф Друза. А еще он выдал им всем в подарок по серебряному денарию. Поэтому лишние свидетели не видели возвращения Бомилькара. В доме оставались только фанатично преданные охранники и слуги-нумидийцы.
Югурта был на своем любимом месте — сидел в крытой галерее на втором этаже, как раз над входной дверью.
— Все в порядке, — сказал Бомилькар.
Царь схватил брата за руку, улыбнулся:
— Молодец!
— Я рад, что все прошло хорошо, — добавил Бомилькар.
— Он определенно мертв?
— Убийца сказал мне, что уверен, как человек, у которого воняет ботинок, — в том, что он наступил в дерьмо. — Плечи Бомилькара затряслись от смеха. — Живописный парень, этот мой бандит. Но чрезвычайно эффективен и с железными нервами.
Югурта расслабился.
— Как только мы услышим, что мой дорогой кузен Массива определенно мертв, мы встретимся со всеми нашими агентами. Мы должны нажать на Сенат, чтобы он признал мое право на трон и разрешил нам
