И снова повисла тишина.
— Мсье, — наконец сказал Деверо. — И простое топливо достать не так уж просто. Сейчас я пытаюсь взвесить возможное уничтожение Бруно Кейсерлинга что является нашим всеобщим желанием — и объяснение, для чего мне понадобилась такая прорва парафинового масла для кухни. К тому же, у меня остаются сомнения в успехе вашей миссии. Мне придется взять с вас слово, что для полета вам необходимо именно такое количество керосина.
— Могу поклясться на стопке Библий.
— Ладно, — криво улыбнулся Блэйк. — Но, Деверо, как вы обоснуете заявку на сорок тысяч литров керосина?
Деверо склонил голову, как бы прислушиваясь к голосу, который нашептывал ему что‑то на ухо.
— Думаю, придется сказать часть правды: мы испытываем оружие, для которого требуется парафиновое масло.
— Да? И что же это за оружие? — спросил Блэйк.
— Если им понадобятся детали, — наклонился вперед Фармен, — скажите, что вы наливаете керосин в старые бутылки из‑под вина и засовываете внутрь тряпку. Затем вы поджигаете конец тряпки и швыряете бутылку с самолета прямиком в немецкие окопы. Бутылка разбивается, поливая все вокруг горящим керосином.
Блэйк и Деверо переглянулись. На их лицах расцвели улыбки.
— Думаю, это пойдет, — сказал Блэйк, потирая рукой подбородок. — А ведь этим предложением на самом деле можно воспользоваться!
Впервые он воспринял что‑то с энтузиазмом. По крайней мере, это было оружие, в котором он разбирался.
— Бутылки лучше заправлять бензином, — сказал Фармен. — Это называется «Коктейль Молотова».
— Мсье Фармен, — сказал Деверо, — мы обязательно испробуем это. — Он встал, держа в руке пустой стакан. — Энри! Еще вина.
Через два дня стали подвозить керосин. Партии поступали нерегулярно то привозили несколько бочек, то несколько грузовиков. Керосин не относился к стратегическим боезапасам, и его нельзя было заказать на ближайшем складе, как в эпоху сверхзвуковой авиации.
Пошел следующий месяц. Пригревало июльское солнце. День за днем Фармен фильтровал керосин, чувствуя, что сходит с ума от постоянного резкого запаха. Иногда его тошнило до такой степени, что он переставал есть.
Один день сменял другой. Свободного времени у Фармена почти не было. Изредка он поднимал голову, когда слышал шум возвращающихся аэропланов. Он видел самолеты, крылья которых были изорваны в клочья. Он видел, как однажды, не долетев до земли, самолет развалился в воздухе и пилот погиб. Он видел, как другой пилот посадил свой самолет, вырулил на стоянку и умер от потери крови, а пропеллер все еще крутился. И много раз он смотрел в небо в поисках самолетов, которые уже никогда не вернутся.
Несколько дней керосин не привозили. Он использовал это время, чтобы узнать тактику немцев, возможности их техники. Хотя по сравнению с «Пика‑Доном» немецкие самолеты были почти что неподвижными целями, но, имея в баках всего десять тысяч галлонов керосина, он должен точно знать, где следует искать самолеты и когда. У него хватит времени только на то, чтобы подняться в воздух, найти цель, выпустить ракеты и вернуться на базу. Счет будет идти на минуты.
— Когда я поднимусь, — сообщил он Деверо, — в воздухе не должно быть ни одного нашего аэроплана. Я должен быть уверен, что любой самолет — это враг. У меня не будет времени разглядывать его.
— Это просто невозможно. Более того, неразумно, — сказал Деверо. Его шарф развевался по ветру. — Наши самолеты ведут патрулирование линии фронта. Мы не можем оставить воздушное пространство открытым.
— Вы патрулируете фронт между швейцарской границей и Вогезами, так? спросил Фармен.
— Этим занимается несколько эскадрилий.
— Ясно. Значит, их тоже надо предупредить. Сколько миль занимает линия фронта?
— Пятьдесят километров, — ответил Деверо.
— Отлично. Я буду летать со скоростью в 2 числа М. Таким образом, я преодолею это расстояние за три минуты. Только на разворот мне требуется двадцать миль. Я сам буду, патрулировать весь фронт.
— Так быстро? Вы не преувеличиваете, мсье?
— На высоте в шестьдесят тысяч футов я могу летать еще быстрее. Но я буду на высоте в сорок тысяч. Плотность воздуха там гораздо больше.
— Понятно, мсье.
Фармен не был уверен, что француз поверил.
— Боюсь, мсье, вы все же не учли всех факторов. Допустим, вы беретесь патрулировать весь фронт. Но вот появляется немецкий самолет. Вы атакуете его, и завязывается воздушный бой. А немцы, заметьте, по одному не летают.
— Я уничтожу всех, кто будет в тот момент находиться в небе, — твердо сказал Фармен. — Мне понадобится не более пяти минут с момента обнаружения самолетов противника до пуска ракет. Затем я возобновлю патрулирование.
Послышался шум приближающихся аэропланов. Деверо пристально вглядывался в небо.
— Вы полагаете, мсье, что немцы будут спокойно следить за тем, как вы стреляете по их самолетам своими ракетами? Все они опытные мастера воздушного боя. И даже если каждая ракета попадет в цель, то вы собьете только шесть аэропланов.
— Они и не заметят меня, — сказал Фармен. — Они не успеют даже удивиться. К тому же одной ракеты хватит… — Он сделал красноречивый жест рукой. — Единственное, о чем я вас прошу: уберите на пару часов все свои самолеты. С десятью тысячами галлонов я все равно не продержусь в воздухе дольше. Разве я прошу так много? Всего два часа.
Аэропланы снижались: один впереди, два за ним. Фармен не знал, сколько самолетов ушли на патрулирование в этот раз, но обычно на задание вылетало не меньше четырех самолетов. Опять сегодня в столовой будут пустовать стулья.
Первый самолет пошел на посадку. Его нижнее крыло было изорвано в клочья, трепыхавшиеся по ветру, как флаги. Переднее колесо вихлялось из стороны в сторону. Когда аэроплан сел, шасси оторвалось. Крыло чиркнуло по земле, и через секунду аэроплан превратился в бесформенную груду обломков, из которой торчало хвостовое оперение. Люди бежали по полю. Фармен увидел пилота, который пытался выбраться из‑под обломков. К небу стал подниматься столб густого черного дыма. Через мгновение самолет превратился в горящий ад.
Два других аэроплана приземлились невредимыми.
Деверо посмотрел на Фармена.
— Нет, мсье, — сказал он. — Вы просите совсем немного. Это мы слишком много требуем от людей.
Заря только занималась, когда Фармен поднял «Пика‑Дон» с аэродрома. Двигатели надсадно ревели. Что ж, та бурда, которой он поил самолет, отличалась от обычного меню истребителя. Фармен набрал высоту 8 000 футов и перешел в горизонтальный полет. Вскоре он преодолел звуковой барьер. Указатель числа М показывал 1.25.
Солнце взошло, когда «Пика‑Дон» летел на высоте 20 000 футов. Воздух был кристально чист. Где‑то внизу две армии стояли друг против друга. Это длилось более четырех лет. Фармен поднял самолет до 40 000 футов и начал патрулирование, делая «восьмерки» от швейцарской границы до вершин Вогезов. Он пристально следил за экраном кругового обзора, ожидая, когда же появятся немецкие самолеты.
Для полета день был идеальный, так что Кейсерлинг наверняка не усидит на земле.
Когда немецкие аэропланы взлетят, их немедленно обнаружат радары «Пика‑Дона». Глядя на
