ослов. Найди его, Ха-эм, и спрячь в мумию быка. Они не будут тебя долго задерживать, если вообще будут. Привези его в Мемфис для тайного захоронения. Мы все равно побьем Октавиана. Когда я буду в царстве мертвых, я должна увидеть моего сына во всей его славе.
— Я сделаю это, — сказал Ха-эм.
Хармиан и Ирас плакали. Клеопатра позволила им выразить горе, потом знаком приказала замолчать.
— Тихо! Время приближается, и мне нужно кое-что еще. Пусть Аполлодор пришлет мне корзину священных фиг. Полную. Вы понимаете?
— Да, царица, — прошептала Ирас.
— В какую одежду тебя одеть? — спросила Хармиан.
— Двойная корона. Мой лучший воротник, пояс и браслеты. Плиссированное белое платье и расшитый бусами плащ, которые я надевала для Цезаря несколько лет назад. Обуви не надо. Покрасьте хной мои руки и ноги. Дайте все это жрецам к тому дню, когда они должны будут положить меня в саркофаг. У них уже есть доспехи моего любимого Антония, те, что были на нем, когда он короновал моих детей.
— А дети? — напомнила Ирас. — Что с ними?
— Уедут в Рим, чтобы жить с Октавией. Я ей не завидую.
Хармиан улыбнулась сквозь слезы.
— Но это не относится к Филадельфу! Интересно, он повиновался Октавиану?
— Наверное.
— О, госпожа! — воскликнула растерявшаяся Хармиан. — Это не должно было так кончиться!
— И не кончилось бы так, если бы я не встретила Октавиана. Кровь Гая Юлия Цезаря очень сильная. А теперь оставьте меня.
Клеопатра ходила по комнате, не отрывая глаз от бюста Цезариона.
«В этот момент положено вспоминать всю свою жизнь, — думала она, — но я так не хочу. У меня на уме только Цезарион, его головка с мягкими золотыми волосками у моей груди, когда он большими глотками пил мое молоко. Цезарион, играющий со своим Троянским конем, — он знал имя каждой из тридцати кукол, спрятанных в животе коня. Цезарион, отстаивающий свои права фараона. Цезарион, протягивающий ручки своему отцу. Цезарион, смеющийся с Антонием. Всегда и вечно Цезарион.
Но я рада, что все кончено! Я не могу больше выносить этот поток слез. Ошибки, неприятности, потрясения, борьба. Вдовство. А ради чего? Ради сына, которого я не понимала, и ради двух мужчин, которых я не понимала. Да, жизнь — это юдоль слез. Я так благодарна, что могу умереть так, как хочу».
Корзину с фигами доставили вместе с запиской от Ха-эма, где говорилось, что все сделано так, как она приказала, что Гор будет встречать ее, когда она придет, что сам Пта помог это осуществить.
Клеопатра тщательно вымылась, надела простое платье, прошла с Хармиан и Ирас к своей гробнице. С наступившим рассветом запели птицы, подул мягкий душистый бриз Александрии.
Поцелуй для Ирас. Поцелуй для Хармиан. Клеопатра скинула одежду и осталась обнаженной. Когда она подняла крышку корзины с фигами, они зашевелились. Огромная королевская кобра выползала по стенкам из своей тюрьмы. Вот! Сейчас! Когда ее голова показалась из корзины, Клеопатра обеими руками схватила кобру прямо под капюшоном и положила ее голову себе на грудь. Удар был так силен, что она пошатнулась и выронила змею. Рептилия немедленно уползла и спряталась в темном углу. В конце концов она нашла выход через трубу.
Хармиан и Ирас сидели с ней, пока она не умерла. Это было недолго, но мучительно. Оцепенение, конвульсии, потеря сознания. Когда она умерла, обе женщины стали готовиться к собственной смерти.
Из тени вышли жрецы-бальзамировщики, взяли тело фараона и положили его на голый стол. Нож, которым они сделали разрез в ее боку, был из обсидиана. Через разрез они вытащили печень, желудок, легкие и кишечник. Каждый орган вымыли, свернули и набили мелко нарубленными травами и специями, кроме запрещенного ладана, потом положили в канопу с раствором натрия и канифоли. За мозг они примутся после того, как римский завоеватель нанесет визит.
К тому времени как он пришел с Прокулеем и Корнелием Галлом, она была покрыта натрием, кроме груди и головы. Бальзамировщики знали, что римляне захотят увидеть, как она умерла.
— О боги, посмотрите на размер укусов! — воскликнул Октавиан, показывая на них. Потом обратился к старшему бальзамировщику: — Куда ты положил ее сердце? Я бы хотел посмотреть ее сердце.
— Сердце не удалено, о великий, как и почки, — ответил тот, низко кланяясь.
— Она даже не похожа на человека.
На Октавиана это явно не произвело впечатления, но Прокулей побледнел, извинился и ушел.
— Все высыхают, когда жизнь покидает их, — сказал Галл. — Я знаю, она была миниатюрной женщиной, но сейчас она как ребенок.
— Это варварство!
Октавиан вышел.
Он почувствовал сильное облегчение и был доволен ее решением их дилеммы. Змея! Идеально! Прокулей и Галл видели следы укусов и смогут публично засвидетельствовать способ смерти Клеопатры. «Каким чудовищем должна быть эта змея, — подумал Октавиан. — Хотел бы я увидеть ее, но только с мечом в руке».
Поздним вечером, немного навеселе — это был мучительный месяц, — Октавиан позволил своему камердинеру разобрать постель, чтобы он мог лечь. Там, свернувшись клубком, лежала кобра длиной в семь футов, толщиной с руку человека. Октавиан закричал.
VI
МЕТАМОРФОЗА
29 г. до P. X. — 27 г. до P. X
29
Трое детей Клеопатры, отправленные в Рим под присмотром вольноотпущенника Гая Юлия Адмета, поплыли одни. Как и бог Юлий, когда тот уезжал из Египта, Октавиан решил, что, прежде чем вернуться в Рим, ему стоит навести порядок в Малой Азии и Анатолии. Определенное количество золота из того, которое он послал в казну, надо продать и купить серебро, чтобы отчеканить денарии и сестерции — не слишком много и не слишком мало. Октавиану совсем не нужна была инфляция после стольких лет депрессии.
Утомительное занятие, моя дорогая девочка, но я чувствую, что ты одобришь мою логику. Твоя логика — ее единственный соперник. Храни твои желания в заветном месте, приготовь их для меня, когда я вернусь домой. Увы, пройдет еще много месяцев. Если я правильно организую правление в Египте, мне не надо будет возвращаться туда несколько лет.
Трудно поверить, что царица зверей мертва и лежит в гробнице, превращенная в фигуру, сделанную из чего-то вроде склеенных листов пергамента. Похоже на одну из тех кукол, которых так любит народ, когда в город приходит бродячий цирк. Я видел несколько мумий в Мемфисе, все забинтованы. Жрецам не
