милый женский голос. — Вообще-то телешоу сошло с экранов, по-моему, пару лет назад. Скорее всего, по прихоти того, у кого были права. Наверно, они хотели выпустить видеокассету…
— Неужели шоу не записывалось?
— В том-то и дело! Мне кажется, сейчас владельцы видеокомпаний рвут на себе волосы. Странно, правда? Такое популярное шоу — и его больше не показывают.
Во второй половине дня мне понадобилось выйти из дома. Я сходил на почту, а на обратной дороге заглянул в книжный магазин Линкольн-Виллиджа. Продавщица примерно моего возраста, в длинном платье и в очках, спросила, что меня интересует.
Проявлять глупое любопытство по телефону куда проще, чем лицом к лицу с собеседником. Чувствуя себя не в своей тарелке, я все же спросил:
— Э… У вас нет ничего насчет телешоу «Семейство Харриганов»?
— Конечно. Вот, выбирайте.
Женщина подвела меня к стеллажу, на которой я обнаружил толстенную книгу в мягкой обложке под названием «Харриганомания» (точно так же называлась и передача, которую меня просила записать Линда); кроме того, там имелись «Жизнь семейства Харриганов», «Семейство Харриганов, полный путеводитель по сериям» и «Мельчайшие подробности из жизни семейства Харриганов» (средней величины и толщины, весьма пестрая на вид книжица).
— Господи Боже! — проговорил я.
— Откровенно говоря, — сказала продавщица, — пока к нам не стали поступать книги, я не имела об этом шоу ни малейшего представления. А началось все года два назад.
— Наверное, мы с вами представители одного поколения, — отозвался я и направился к кассе, за которой сидела девушка лет двадцати.
— А, Харриганы. Шикарная штука.
— Точно, — поддержал юный блондинчик, стоявший у соседней кассы. Он раскрыл «Харригано- манию» и показал девушке фотографию на последней странице. — Помните этот эпизод?
— Еще бы, — откликнулась девушка. — Так жалко профессора!
— Почему? — спросил я.
— Кому же охота умирать?
Ах, ну да…
…Вместо того чтобы снова взяться за работу, я стал читать «Харриганоманию». Понять, из-за чего, собственно, разгорелись страсти, было трудновато, даже Тина Сторм, автор книги и, как гордо заявлялось на заднике обложки, «поклонник Харриганов номер один», с готовностью признавала, что основная идея «сыровата», эпизоды «банальны до отвращения», а игра актеров «в лучшем случае никакая». Ознакомившись с кратким содержанием нескольких эпизодов, я не мог не согласиться с подобными наблюдениями, а потому принялся изучать следующий раздел.
Что касается фактов, дело обстояло следующим образом. Впервые шоу появилось на канале Эй-Би- Си вечером, в пятницу, 27 сентября 1968 года, и продержалось до 1975 года. Всего показали 161 серию. Главные герои: Джон Харриган, или Проф, преподаватель английского языка в колледже Айвивилль; Джоан Харриган, или Матушка, вдова, придерживающаяся демократических убеждений; невозмутимая домработница Нэнси, родом «откуда-то с Востока». Кроме того, в каждом эпизоде так или иначе оказывались замешаны пятеро детей: во-первых, Джеф, сын Матушки, и Джейни, дочь Профа, а также дочь Нэнси, Джуди, которая воспитывалась вместе с остальными детьми, и Джоуи, усыновленный Матушкой и Профом.
Первый эпизод начинался с появления пятого ребенка — младшего брата Профа. Судя по всему, он был весьма поздним ребенком, поскольку к Харриганам прибыл в пятилетнем возрасте. Как ни странно, в книге ни разу не упоминалось, даже мимоходом, о смерти его (и Профа) родителей и о связанных с этим психических травмах.
Чем глубже я вчитывался, тем сильнее убеждался, что сценарист напрочь игнорирует действительность. В колледже Айвивилль не возникало студенческих волнений, хотя, надеюсь, вы помните, что вытворяло студенчество в 1970 году после принятия поправки Кента и Джексона. Джоуи был отъявленным националистом, не терпевшим итальянцев, евреев и испанцев, не говоря уж о вьетнамцах. Как это могло быть, если в мире Харнов такого события, как война во Вьетнаме, похоже, просто-напросто не существовало?
Эпизоды, в содержание которых я более или менее вникал, касались вопросов наиболее удачного вложения капитала или приобретения популярности в школе. Профессор держался немного напыщенно, однако всегда демонстрировал здравый смысл, утверждая, что взросление есть сочетание возраста, опыта и положения в обществе.
Именно это, я думаю, привлекло внимание Ричарда Никсона, который заявил за две недели до победы на президентских выборах 1968 года: «Харриганы — мое любимое шоу. Как раз такие семьи и делают страну великой». А когда о Харриганах спросили у Хьюберта Хамфри, тот откровенно не понял, о ком речь. По крайней мере, так все запомнилось Тине Сторм, которая в ту пору еще не могла голосовать по той причине, что была на десять лет моложе, чем предписывал закон. На следующей неделе в школах и колледжах организовали нечто вроде предварительных выборов, на которых Никсон одержал полную победу.
Профессор Харриган живо напомнил мне моего отца, который, естественно, был горячим сторонником Никсона. Уверенный в собственной непогрешимости, суровый, решительный, он считал себя настоящим героем. Разница заключалась в том, что Проф Харриган хотя бы изредка говорил своим детям, что любит их и потому был героем и в глазах детей.
У каждого персонажа сериала имелись одна-две излюбленные фразы. Во-первых, разумеется, профессорские: «Никак не возьму в толк» и «Не возражаете?» (так он говорил, в очередной раз выдворяя со своего кресла одного из матушкиных котов); затем вопли юного Джимми: «Называй меня дядей!» и язвительные замечания Джейни, вроде: «Ты хочешь сказать, что профессор — старикан». Последнюю фразу, кстати сказать, подхватили и прочие члены семьи, но вовсе не потому, что злились на Профа, нет, они просто так шутили.
Иллюстраций в «Харриганомании» почти не было. Лишь фотографии совершенно не знакомых мне актеров и актрис да пара-тройка рабочих кадров в момент съемки. И ни одного кадра из какой-нибудь серии. Шелдон Браун, автор и продюсер шоу, как говорилось в предисловии, отказался дать разрешение на публикацию.
У меня постепенно складывалось убеждение: тут что-то не так. Подозрения переросли в уверенность, когда я прочитал заметки о Песне.
По мнению Тины Сторм, мелодия, что сопровождала сериал, повергала слушателей в состояние экстаза, ибо походила на все те мотивчики, которые моментально проникают в сознание и не желают его покидать. За какие-нибудь шестьдесят секунд эта песенка описывала весь расклад и всех героев шоу, включая младшего брата Джимми, «который был им и дядей, и братом».
Исполнял песенку ансамбль, прославившийся такими хитами, как «Говорит Саймон» и «Раз-два-три, красный свет». Если верить Тине Сторм, в конце 1968 года песенка вошла в десятку наиболее популярных в стране.
Ничего подобного! Уж что-что, а это я могу доказать.
В моей библиотеке насчитывалось немало справочников по музыке, в том числе «Указатель к хит- парадам «Биллборда» и «Рок!» Норма Найта. Ни в одной из книг песенка из телесериала «Семейство Харриганов» не упоминалась — ни в разделе «Песни», ни в связи с кем-то из исполнителей. Но вот что странно: убедившись в том, что Тина Сторм передергивает факты, я отнюдь не испытал облегчения.
Вечером я посмотрел «Харриганоманию» по телевизору, а видеомагнитофон тем временем добросовестно записывал передачу. Типичное телешоу: сплошная апологетика при. минимуме содержания. Тина Сторм принимала гостей — различных знаменитостей, — которым задавала вопросы, типа: «Какой эпизод вам больше всего нравится?» и «Что значат Харриганы лично для вас?» Джей Вебер ответил, что они «островок спокойствия в то смутное время, местечко, куда можно заглянуть за молоком и пирожками, хотя кругом царит бардак, все твои друзья воюют во Вьетнаме, а девчонки отшивают на первом же слове». Шеннен Догерти, в футболке с надписью «Не возражаете?», заметил, что «всякий желал бы иметь своим отцом такого человека, как Проф Харриган». Арнольд Шварценеггер заявил: «Харриганы пропагандируют
