семейные ценности».
Затем ведущая пустила слезу: последовало сверх-эмоциональное прощание с актером, который играл Профа Харригана и погиб в авиакатастрофе, когда летел куда-то на гастроли. Слезы также были пролиты над мальчиком, исполнявшим роль Джоуи Харригана и умершим в 1980 году от наркотиков. Далее на экране под громовые аплодисменты появилась актриса, которая играла Матушку; впрочем, ее быстро убрали, поскольку выглядела она не слишком привлекательно и к тому же была в стельку пьяна.
Тина Сторм принялась зачитывать отрывки из писем от тысяч и тысяч детей, которые, посмотрев сериал, решили сбежать из дома, чтобы стать членами семейства Харриган. Тина объяснила, что в конце концов студии пришлось выступить с официальным заявлением: мол, Харриганы — персонажи вымышленные, поэтому детям следует оставаться со своими собственными родителями и примириться с такой участью.
Шелдон Браун в передаче не участвовал, а поскольку не дал разрешения показывать эпизоды, зрителям представили фильм «Семейство Харриганов на сцене» и различные косвенные свидетельства: комиксы, настольные игры по мотивам сериала, куклы с лицами персонажей и даже игральные карты «Харриганы».
Под конец все приглашенные знаменитости поднялись на сцену и спели Песню.
Линда вернулась домой в десять. Мы поужинали сэндвичами, и я лег, а она включила видеомагнитофон. Я немного почитал, потом попытался заснуть. Та половина кровати, на которой спала Линда, по-прежнему пустовала: признаться, я потихоньку начал к этому привыкать. Отсыпалась жена обычно по утрам, а я вставал в восемь, чтобы махнуть после завтрака в Нью-Йорк. Мы с Линдой словно обитали в разных мирах.
Может, я веду себя неправильно? Может, пойти поговорить с ней или слегка подурачиться? Я накинул халат, вышел в коридор и остановился в дверях гостиной. Линда сидела на кушетке, по ее щекам текли слезы. Не помню, когда я последний раз видел жену плачущей. Губы Линды шевелились, она беззвучно повторяла слова, что доносились из динамика: «Каждый из них свое счастье нашел — Нэнси и дети, профессор с женою. Пусть же вокруг будет всем хорошо. Знай, что семейство рядом с тобою».
Я направился обратно в спальню. Линда даже не повернула головы.
Едва мы познакомились с Линдой, в наших отношениях возникла натянутость, которую я объяснял разницей в возрасте: как-никак, ей было всего двадцать, а мне двадцать девять. С годами мы все лучше узнавали друг друга, но некоторая напряженность оставалась.
На следующее утро, в субботу, я твердо решил поговорить с Линдой. Она оказалась в гостиной — сидела на кушетке и читала газету, а по телевизору шел какой-то черно-белый фильм сороковых годов.
— Ну как, понравилась тебе передача?
— Спрашиваешь!
— Я тоже ее посмотрел. — Линда метнула на меня взгляд, исполненный неподдельного интереса, чего не было давным-давно. Однако проблеск любопытства немедленно угас, когда я добавил: — И, признаться, впечатления она на меня не произвела.
— Естественно. Ведь ты не раз говорил, что не одобряешь телевидение в принципе. Я и не ожидала, что тебя, как говорится, проймет.
— А ты не хочешь мне помочь? Объясни, пожалуйста, что тебя так привлекает в Харриганах?
— Линда пожала плечами; я понял, что причинил ей боль, но не стал отступать. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что сюжет этой нелепой передачи не имеет никакого отношения к реальной жизни?
— А что в этом плохого? — Линда не пыталась скрыть своего раздражения, что позволяла себе крайне редко, даже реже, чем слезы. — Мы все устали от этой «реальной жизни». Мне целый день приходится обслуживать покупателей, а когда возвращаюсь домой, я просто хочу расслабиться и отдохнуть. Понимаешь? Отдохнуть, отвлечься от забот, да просто-напросто забыться! И «Семейство Харриганов» для меня — лучший отдых. Какое преступление я совершила?
— Я всего лишь спросил…
— Ну да! Всего лишь спросил, зато с каким высокомерием! Или ты думаешь, что если поучаствовал в шестидесятых в нескольких маршах протеста, то стал святым? Посмотри на себя. Не так давно ты беспрерывно рассуждал о Великом Американском Романе, который когда-нибудь напишешь, и о том, что журналистикой занимаешься только для того, чтобы собрать побольше материала. Теперь ты об этом уже не заговариваешь и по-прежнему ничего не делаешь. Господи Боже, ты даже не ходишь голосовать! Все вы, святоши, болтаете о переустройстве мира, а что толку? Слова, они и есть слова. А мы, обыкновенные люди, хотим сохранить свои дома, машины и телевизоры. «Семейство Харриганов» показывают по всему миру: Европа, Россия, Бразилия… Людям нужен покой. Поэтому им и нравятся Харриганы.
— Линда, я…
— Ты думаешь, я в восторге от своей поганой работы? Думаешь, мне доставляет безумное удовольствие, что мы не можем позволить себе такую роскошь, как завести ребенка? Думаешь, я не променяла бы свою судьбу на долю Матушки Харриган? Или кого-нибудь из детей? Променяла бы не задумываясь!
— Извини. Честно говоря, — прибавил я с горечью, — мне не приходило в голову, что ты настолько несчастна.
— Какой сюрприз! Неужели ты доволен своей жизнью?
— Во всяком случае, я не променяю ее на телевизор.
— Это твое дело. — Жена отвернулась, разговор оборвался.
После того как Линда ушла на работу, я позвонил своему брату, который живет на другом конце города. Он на два года моложе меня, однако нашел себе прибыльное место в Национальном общественном банке, обзавелся большим домом, семьей, детьми и яхтой.
— «Семейство Харриганов»? — переспросил он.
— Не помню. Но дети только о нем и говорят.
— Позови кого-нибудь из своих ребят.
— Погоди минутку.
— Привет, дядя Ларри, — послышалось в трубке.
— Привет, Дэнни. Ты смотрел «Семейство Харриганов»?
— Смотрел. Но его больше не показывают.
— Тебе понравилось?
— Не знаю. Оно какое-то глупое.
— Но ты все равно смотрел, так?
— Так.
Мы потолковали с Дэнни насчет бейсбола, затем я попросил его позвать отца.
— Что, сочиняешь рассказ? — поинтересовался
Фил.
— Еще не решил. Ответь мне на один вопрос, ладно? Сам ты видел хоть какую-нибудь серию или просто слышал от детей?
— Я же тебе сказал, что не видел, — произнес Фил. — Ну и что с того? Харриганы стали частью нашей культуры. Можно не смотреть телевизор, не читать газет, и быть, тем не менее, в курсе всего, что происходит. Это словно воздух, которым мы дышим, или пища, которую едим…
Работа не клеилась, и я решил сходить в городскую библиотеку, чтобы раз и навсегда разделаться со страхом, который свернулся в тугой клубок у меня в желудке.
Перво-наперво я заглянул в программу передач, которая заканчивалась 27 сентября. Все три канала анонсировали свои передачи, но «Семейства Харриганов» среди них не было. В восемь вечера по Эн-Би-Си шла вторая серия «Высокого кустарника», по Си-Би-Эс — продолжение «Дикого Запада», а по Эй-Би-Си — «Операция «Развлечение». Никакого «Семейства Харриганов».
Тогда я ушел в прошлое. Изучил микрофильмы «Нью-Йорк тайме» и «Остин Америкэн-Стейтс-мен». Попытался обнаружить «Семейство Харриганов» в «Указателе публикаций в периодических изданиях». До середины восьмидесятых — ни единого упоминания, а затем статьи типа «Где-они-теперь?» и «Постановка- ставшая-символом-поко-ления».
