Он внезапно позвал меня:
— Дьюдер!
— Да?
— Получишь два процента улова.
Ура! Я буду рыбачить!
Я греб, пока берег не исчез из виду. Лодка шла медленно; Кровавое Море все еще отходило от шторма. Мне казалось, я сойду с ума от коварных ударов волн. Шестипалый, должно быть, видел мои страдания, но уговор есть уговор, и он не взял у меня весел. Только сказал:
— К сумеркам волны стихнут. Так всегда бывает.
Он оказался прав. Солнце зашло за Кровавое
Море, и красные огоньки запрыгали по успокоившейся поверхности воды. Утих и мой желудок.
Внезапно я заметил, что Шестипалый еще не закинул леску.
— Вы так ничего не поймаете, кроме насморка, — сказал я ему.
— Ты что, уже командуешь? — усмехнулся старик. — Я удил здесь раньше и не нашел Чудовища.
Между тем я снова почувствовал голод. Прежде мне приходилось есть сырую рыбу, и я спросил:
— Можно половить? В конце концов, за мной процент улова.
Он пожал плечами:
— Ладно, уди, а я пока погребу.
Шестипалый налег на деревянные весла, отвернувшись от меня и вглядываясь в сгущающиеся сумерки.
Леска, упав, разрезала красную воду. Я закрыл глаза, наслаждаясь движением лодки.
«А ведь жизнь совсем недурна, — подумал я. — Кто-то гребет за тебя, а ужин сам ловится на удочку». Но тут, как обычно, я вообразил себе гораздо большее: у меня будет целая флотилия рыбацких лодок, каждую будет выводить в море опытный рыбак, принося мне богатый улов. Я буду щедр и отдам им десять процентов прибыли. Тут я остановился и подумал: «Ну уж нет, больше двух процентов они от меня не получат».
Я удовлетворенно улыбнулся. Я прославлюсь как Дьюдер, Капитан Кровавого Моря. Я стану богатейшим эльфом на земле. Другие эльфы будут завидовать мне. Они еще пожалеют, что так плохо со мной обошлись. Ведь я был изгнан с родины, жестоко наказан за мальчишескую глупость. Все избегали меня, и мне пришлось странствовать совсем одному — о, я почти возненавидел себя. Но когда эльфам понадобится моя рыба, понадобятся мои деньги, моя власть и влияние… Вот тогда-то они придут ко мне и скажут: «Прости нас, Дьюдер. Возвращайся домой». А я только усмехнусь и отвечу им так…
— Ой!
Леска чуть было не вырвалась из рук. Я широко раскрыл глаза и сжал ее крепче. Вытягивая ее сантиметр за сантиметром, я подсчитывал денежки. Но как только мой улов показался на поверхности, я бросил это занятие. На волнах покачивался утопленник.
— Понятно, — сказал Шестипалый после того как помог мне втащить утонувшего матроса в лодку.
— Вы что, каждый день ловите утопленников? — изумился я.
На старческом лице не дрогнула ни одна морщинка.
— Когда в центре Кровавого Моря случаются штормы, — сказал он, — можешь быть уверен, что какой-нибудь корабль обязательно погибнет в водовороте.
Я содрогнулся: слишком уж много штормов я видел в своих одиноких странствиях.
— Невеселый конец рыбалки. — Я не сомневался, что старик посчитает нужным вернуться и похоронить несчастного.
— Не глупи, — ответил рыбак. С этими словами он перерубил леску и столкнул труп обратно в воду.
— Что вы делаете? — воскликнул я.
— Где же еще хоронить моряка, как не в море, — спокойно объяснил он. — И потом, всю свою жизнь я охочусь за одной рыбой. Сегодня ночью, быть может, мне улыбнется удача.
Тело моряка исчезло в волнах, а Шестипалый даже не повернул головы в ту сторону.
Я вновь сел за весла и взглянул за борт. На волнах покачивались обломки корабля. На одном из них я разглядел поблескивающие буквы, наверное, название судна. «Перехон», — прочел я в блекнущем свете. Волна подхватила обломок, и он исчез из виду.
Что это за судно? Много ли матросов погибло? Я никогда не узнаю этого. Просто еще один корабль, который никогда не причалит к берегу, еще одна команда, которая никогда не увидит солнца, еще одни люди, которые никогда не вернутся домой… как я.
Каждый день уносил меня все дальше и дальше от дома. И вот теперь я оказался в утлой лодчонке, вдали от суши, в пучине Кровавого Моря, во мраке ночи. Хуже того, я плыл со старым рыбаком, одержимым безумной идеей поймать миф.
— Как выглядит это ваше чудовище? — спросил я, погружая весла в воду.
— Не знаю, — ответил старик. — Ни одного из очевидцев нет среди живых.
— Тогда откуда вам известно, что оно существует? — ухмыльнулся я.
— Знаю, — просто сказал он.
— Некоторые говорят, что оно больше, чем тысяча рыбацких лодок, — через некоторое время продолжил старик. — Другие уверяют, что это всего лишь размер его зуба. По-настоящему никому ничего не известно. Хотя я знавал одного человека — он утверждал, что видел отражение Чудовища в зеркале. У него была чешуйчатая, залитая кровью морда, из которой сочился черный гной. Впрочем, не все ли равно, как оно выглядит. Главное, что я ловлю его.
— Зачем?
Его глаза сощурились, голос дрогнул. Но не я разгневал его. Его злость была обращена к существу, которое он искал.
— Оно убило моего отца, — сказал старик. — И еще оно убило моего деда. Оно убило моего единственного брата, моих детей, моих племянников — все они были рыбаками — оно погубило их в этом море крови. Потом умерла моя жена… Не перенесла горя. И вот я остался один. Старик, единственное желание которого — отомстить.
Он поднял голову и посмотрел в небо горящими глазами.
— И я отомщу! — выкрикнул он. — Клянусь, я отомщу!
Если он будет продолжать так вопить, то распугает всю рыбу. Меня-то он уже напугал.
Я сразу же забыл обо всем, когда он предложил мне одну из своих пшеничных булок. Я смолотил ее так быстро, что старик полез в свою сумку, вынул сушеных фруктов и протянул мне.
— А вы? — спросил я, чтобы не показаться Невежливым и еще чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. — Вы-то сами есть будете?
— Мне много не надо, — вздохнул он. — Я из того, что беру, и половины не съедаю. Выбрасываю все, что останется, за борт рыбам. Нельзя брать у Кровавого Моря, не давая ничего взамен, — почтительно добавил он. — Если рыба будет жить и плодиться, рыбаки возвратятся с уловом.
Это было, конечно, благородно, но я надеялся, что этой ночью не все, предназначенное рыбам, уйдет за борт.
Он, должно быть, прочел мои мысли, потому что протянул мне сумку с едой.
— Ешь, сколько хочешь.
Я съел все.
Луна была уже в середине неба, когда я покончил с ужином. И тогда старик наконец закинул блесну.
Мы плавно покачивались на волнах и молчали. Хотел бы я знать, сколько, пройдет времени, прежде чем старику надоест, и мы вернемся. И еще я хотел бы знать, что я буду делать, когда мы вернемся. Придется ли мне продолжить свои скитания и красть хлеб в новом городе, у нового булочника? Я хотел от жизни большего, и потому все время искал чего-то… Опыта, наверное. Вот почему на родине я украл медальон эльфийского вождя. На медальон наверняка было наложено тайное заклинание, которое дало бы
