Роудс, которого поддерживал Зарра Альхамбра, заметил идущего к ним полковника Бакнера из спецразведотдела.
– Доброе утро, Алан, – сказал он, когда тот поравнялся с ними. – Вчера вечером ты проморгал потрясающие события.
Бакнер кивнул. Темные глаза смотрели невесело.
– Наверное. – Он посмотрел на кучку презренных штатских. Создавалось впечатление, что они вывалились из зоны боевых действий: пыльная, грязная одежда, ввалившиеся глаза на покрытых синяками и потеками крови лицах. Жилистого парня с кудрявыми светлыми волосами, поддерживали двое латиноамериканцев, парнишка и девушка. Взгляды всех троих были неподвижно устремлены куда-то за тысячу ярдов от полковника, как бывает у жертв боевой усталости. С ними был мужчина постарше. Изодранная на плечах сорочка свисала кровавыми лентами. Рядом стояла женщина с пепельно-серым лицом, она держала на руках девчушку, которая – удивительное дело! – казалась спящей. Остальные были более или менее такими же ошеломленными и помятыми. Но Мэтт Роудс… Вчера, когда он покидал авиабазу Уэбб, это был моложавый мужчина, теперь же в глубоких складках изрезанного стеклом лица осела пыль, а волосы за ночь, кажется, изрядно поседели. Сквозь прижатые к плечу пальцы проступала свернувшаяся кровь. Он бодро улыбался, но в глубоко ввалившихся глазах пряталось то, от чего Роудсу было не избавиться до самой смерти.
– Это мистер Уинслоу. Специалист-координатор. – Бакнер махнул в сторону штатского – коротко подстриженного молодого человека в темно-синем костюме. Лицо мистера Уинслоу напоминало каменную глыбу, глаза заслоняли темные очки. На Роудса повеяло «Вашингтоном». – Капитана Ганнистона уже отвезли писать рапорт, – сказал Бакнер. В действительности его отправили в большой трейлер, припаркованный возле станции техобслуживания. – Через несколько минут приедет грузовик, заберет тебя в санчасть. – Он осмотрел разрушения. – Похоже, этому городу досталось по первое число. Можешь оценить потери?
– Высокие, – сказал Роудс. Рука уже больше не болела; она просто была тяжелой, как мешок свежеразведенного цемента. – Но, думаю, мы выбрались. – Как объяснить этому человеку, стоящему перед ними, что на протяжении двадцати четырех часов – что составляет в масштабе Вселенной лишь долю секунды – в техасской пыли шла борьба за судьбу двух цивилизаций?
– Полковник Бакнер? – сказал Гарсия, держа трубку полевого телефона возле уха. – Я дозвонился до контроля за периметром. Они докладывают, что через службу безопасности проникают посторонние – вероятно, газетчики. Капитан Инголлс говорит, что при таком количестве открытого пространства нет никакой возможности их остановить….
– Передайте Инголлсу, чтобы ноги их здесь не было! – рявкнул Бакнер. В голосе полковника прозвучала паническая нотка. – Господи Иисусе! Велите ему посадить этих сволочей под замок, если придется!
– Можете с чистой совестью забыть об этом, – хладнокровно заметил Роудс. – Сохранить эту тайну никак не удастся.
Бакнер разинул рот, словно Роудс только что высказал утверждение, что цвета американского флага – зеленый, розовый и пурпурный. В зеркальных очках Уинслоу дважды отразилось лицо Мэтта.
Доносившийся от черной пирамиды далекий рокот внезапно оборвался.
Коди, Рик, Роудс – все обернулись. Основание объекта засветилось сине-оранжевым. В лучах утреннего солнца задрожали волны теплого воздуха.
Мост затрясся. Сообщая земле дрожь, три верхние четверти пирамиды начали подниматься, оставив разогретое основание внизу. По краю пирамиды ударили тонкие сильные струи белого пламени. Оно с ревом промчалось по тоннелям за реку, на Окриану, и сплавило рыжую землю и песок в комки черного как смоль стекла. Через мост с пронзительным визгом пронесся горячий ветер.
Медленно поднявшись на четыреста футов, пирамида замерла, отражая черной чешуйчатой поверхностью золотистое солнце, и начала полное изящества вращение.
– Капитан Реддинг докладывает: «Альфа-Страйк» расконсервировала «сайдвиндеры» и привела в боевую готовность, – доложил Гарсия Бакнеру по полевому телефону.
Роудс знал, что такое снаряды «сайдвиндер». Он поднял голову и увидел выстраивающиеся для удара реактивные звенья.
– Не трогайте ее, – сказал он.
Бакнер схватил телефонную трубку.
– «Альфа-Страйк», говорит Главный. Не менять позиции. «Сайдвиндеры» пускать по моей команде, принято?
– Нет! – запротестовал Том, проталкиваясь вперед. – Дайте кораблю улететь!
По бокам пирамиды бились энергетические хлысты.
– Готовность по моей команде, – повторил Бакнер.
– Дай истребителям отбой, Алан. – Роудс стиснул запястье Бакнера. – На твои инструкции мне наплевать. Прошу тебя, дай кораблю улететь.
У Бакнера на щеках проступили красные пятна. Он вырвался.
Грани пирамиды сжимались. С них, выстреливая на сотню футов во все стороны, с треском срывались похожие на молнии энергетические петли. Разогретый воздух трепетал, отчего пирамида колыхалась, как мираж. В следующие несколько секунд звездолет сжался в фигуру сродни заостренному копью и снова начал подъем, но более энергично, быстро набирая скорость. Секунда, другая – и корабль превратился в черную полоску, которая двигалась вверх по синеве неба.
– Лети, – сказал Рик. – Лети!
Истребители ждали, кружа на одном месте.
Бакнер начал открывать рот.
Роудс потянулся, намеренно сильно рванул телефонный кабель и выдернул его из корпуса полевого телефона.
Акустический удар сшиб первых стервятников, рыскавших в потревоженном воздухе, и взметнул пыль на тридцати милях техасской пустыни. Звездолет как бы удлинился и темной смазанной полоской по дуге стремительно ушел в безоблачное небо. Он пронесся мимо кружащих истребителей так, словно они были нарисованы на небесной синеве, и исчез в лиловом мерцании.
Налетевший на мост ветер взъерошил волосы, поиграл одеждой и просвистел над уцелевшими крышами.
– Сэр? – Уинслоу говорил хрипло, неторопливо. Роудс подумал, что этих мальчиков из правительственных отделов безопасности высшего уровня, должно быть, разводят где-то на фермах. – По- моему, это было ваше последнее действие в качестве представителя военно-воздушных сил США.
– Поцелуй меня в жопу, – сказал Роудс и добавил, обращаясь к Бакнеру:
– Ты тоже. – Он вгляделся в небо. Истребители шли на посадку. Все кончилось, оставалось только убрать.
У северного конца моста затормозил грузовик с красным крестом. Задняя панель открылась, выскользнула лесенка. В кузове были койки, кислородные маски и баллоны, запас медикаментов и пара санитаров.
– Пора ехать, – Бакнер жестом поторопил Роудса.
Полковник сделал с помощью Зарры несколько шагов и внезапно остановился. Солнце прошло четверть своего пути к зениту, в небе проступала голубизна. Предстоял очередной чудовищно жаркий день. Роудс обернулся к остальным и заглянул в лица Коди, Рика, Миранды, Джесси, Тома и их дочурки. Ее не разбудил даже акустический удар. Роудс подумал, что скоро все они уснут так же крепко. Позже придут кошмары. Но каждый справится с ними наилучшим образом – ведь если человек не знает, что такое терпение, он не знает ничего. «Мы за одну ночь спасли две планеты, – подумал Роудс. – Неплохая работенка для клопов.»
Подставив солнцу лицо, он пошел к машине.
Джесси чувствовала, как у ее груди медленно и ровно бьется сердечко Стиви. Она коснулась лица дочки, пробежала рукой по пыльным светло-русым волосам, и под ними, у корней волос на затылке, нащупала два покрытых коркой запекшейся крови пореза. Стиви во сне заерзала и сделала обиженное лицо. Джесси убрала пальцы.
