по рации; поодаль стояли Хэнк Вайтерспун и его жена Паула в пальто, одетые поверх пижам. Они жили в ближайшем от Букеров доме. Окна дома Букеров сияли ярким светом, который освещал фигуры входящих и выходящих из дома людей. Джон остановил машину и, подавшись вправо, опустил стекло пассажирской двери.
— Хэнк! — позвал он. — Что случилось?
Вайтерспун и его жена стояли вцепившись друг в друга. Когда мужчина повернулся, то Джон увидел на сером лице испуганные остекленевшие глаза. Вайтерспун издал хныкающий звук, затем повернулся и пошатываясь пошел прочь. Пройдя несколько шагов, он поскользнулся и упал в лужу, собравшуюся на ледяном бетоне. Полицейский с ястребиным носом высунулся из окна своей машины.
— Проезжай, парень. Здесь и так зевак больше, чем нужно.
— Я…
Просто хотел узнать, что произошло. Я живу прямо по шоссе, и услышал всю эту суматоху…
— Вы родственник Букерам?
— Нет, но…
Они мои друзья. Я подумал, что смогу чем-то помочь, если…
Полицейский подхватил свою готовую улететь фуражку и повторил:
— Проезжай.
Но в следующую минуту внимание Джона было приковано к двум людям в белых халатах, выносившим из дома носилки, покрытые коричневым одеялом, которое не давало возможности увидеть то, что находится на носилках. В дверях показались вторые носилки, накрытые окровавленной простыней. У Джона перехватило дыхание.
— Несите их назад, — крикнул полицейский. — На подходе еще одна скорая из Файета!
Первые носилки стали погружать в «скорую», стоящую не далее десяти футов от Джона; вторые, накрытые окровавленной простыней, лежали прямо напротив окна его машины. Ветер завернул угол простыни, и вдруг из-под нее, как бы пытаясь подхватить улетающий покров, выпала белая рука. Джон ясно увидел обручальное кольцо с бриллиантом в форме сердечка. Он услышал, как один из санитаров произнес: «Боже мой!», и снова прикрыл руку.
— Сносите их всех вниз! — крикнул полицейский.
— Пожалуйста, — произнес Джон и схватил полицейского за рукав, — скажите мне, что случилось?
— Они все мертвы, мистер. Все до единого, — он ударил ладонью по капоту «Олдса» и закричал: — А теперь убирай отсюда эту кучу металлолома!
Джон нажал на акселератор. Пока он разворачивался, чтобы ехать домой, подъехала еще одна скорая.
4
Угли в железной печке, стоявшей в передней парикмахерской Куртиса Рила, пылали как свежепролитая кровь. Вокруг печки располагались стулья, на которых сидели в клубах дыма пятеро мужчин. Здесь было только одно парикмахерское кресло: монстр с красными виниловыми подлокотниками. Оно могло наклоняться назад для облегчения процесса стрижки, и Джон Крикмор часто подшучивал над Рилом, говоря, что тот может стричь волосы, дергать зубы и чистить ботинки клиенту в одно и то же время. Часы с корпусом орехового дерева, утащенные из заброшенной железнодорожной станции, лениво помахивали латунным маятником. На белом кафельном полу вокруг упомянутого единственного кресла валялись обрезки прямых коричневых волос Линка Паттерсона. Сквозь витрину парикмахерской в помещение проникал свет ясного, но очень холодного дня. Издалека, словно писк августовского москита, слышался звук работающей на лесопилке пилы.
— Мне становится не по себе, когда начинаю думать об этом, — нарушил тишину Линк Паттерсон. Он затянулся пару раз сигаретой, а потом бросил окурок в банку из-под персиков, стоявшую на полу рядом с ним. Его гладкие, коротко подстриженные волосы блестели от бриолина. Он был стройным, хорошо сложенным мужчиной с жестко очерченным лбом, темными внимательными глазами и узким костлявым подбородком.
— Этот парень стал двинутым давным-давно. А ведь я видел его по два раза в неделю и ни разу ни о чем таком не заподозрил! Будет тут не по себе!
— Да, — ковыряя в зубах щепкой отозвался Хайрам Келлер. Он состоял сплошь из жесткого мяса и костей, которые выпирали как сучки при каждом его движении. Его лицо украшали серые с проседью усы. Протянув руки, он грел их печным жаром. — Один Бог знает, что произошло в том доме прошлой ночью. Эта симпатичная маленькая девочка…
— Безумный, как пьяный индеец.
Тяжелый зад Ральфа Лейтона, зашевелившись, вызвал постанывания стула. Наклонившись вперед, Ральф стряхнул пепел в предназначенную для этого чашку. Лейтон был крупным мужчиной, не сознающим свои габариты. Из тех, кто может сбить вас с ног, если случайно столкнется на тротуаре. Двадцать лет назад он играл в американский футбол за команду Файетского округа и слыл в родном городе героем, пока однажды в куче-мале из шести человек его нога не сломалась, как ивовый прутик. Для него начались горькие годы возделывания земли и размышлений по поводу того, чей же вес приняла его нога, лишив будущего в футболе. Его угловатое лицо, под стать размерам, казалось вытесанным из камня. Его серые глаза без любопытства глядели на сидящего с противоположной от печки стороны Джона Крикмора, ожидая его реакцию на последнюю фразу.
— Я думаю, что на похоронах гробы не откроют.
— А я стриг этого человека, должно быть, тысячу раз, — Пил вынул изо рта черную трубку и в раздумье покачал головой. — И Вилла тоже стриг. Не сказал бы, что Букер был особенно приветлив. Я обычно стриг его летом и подравнивал зимой. Кто-нибудь слышал, когда будут похороны?
— Говорят, что завтра утром, — ответил Линк. — Я думаю, что они хотят побыстрее покончить с этим.
— Крикмор, — тихо произнес Лейтон, — что-то ты сегодня молчалив.
Джон пожал плечами и, затянувшись сигаретой, зажатой между пальцами, выпустил дым в сторону спрашивающего.
— Но ты же часто рыбачил вместе с Букером, не так ли? Выходит, что ты должен знать его лучше нас. Что заставило его сделать это?
— Откуда я знаю? — тон голоса Джона выдавал его напряжение. — Я просто рыбачил с ним, а не был его сиделкой.
Ральф оглядел сидящих, а затем поднял брови.
— Джон, ты был его другом, так? Следовательно, ты должен был знать, что он ненормальный задолго до вчерашнего дня…
Лицо Крикмора покраснело от гнева.
— Ты пытаешься меня обвинить в случившемся, Лейтон? Ты лучше следи за тем, что говоришь!
— Он не хотел тебя обидеть, Джон, — вмешался Линк, успокаивающе помахивая рукой. — Слезь с этой лошади, пока она не сбросила тебя. Черт возьми, мы все сегодня на нервах.
— У Дейва Букера была мигрень. Это все, что я знаю, — продолжал настаивать Джон, а затем умолк.
Куртис Пил раскурил свою трубку и прислушался к далекому пению пилы. На его памяти это было самое ужасное происшествие в Готорне. Пил имел в городе особое положение: обо всех происшествиях он обладал информацией даже большей, чем шериф Бромли или преподобный Хортон.
— Хэнка Вайтерспуна забрали в госпиталь в Файет, — сообщил он. — У бедного старика мотор почти отказал. Мей Макси рассказала мне, что Вайтерспун услышал выстрелы и решил посмотреть, что случилось. Войдя в дом, он обнаружил голого Букера, сидящего на софе. Похоже, тот упер оба ствола себе под подбородок и пальцем ноги нажал курки. Потому Хэнк не смог сразу определить, кого это он нашел. — Прежде, чем еще раз затянуться, он выпустил из уголка рта струйку голубого дыма. — Я думаю, остальных нашли полицейские. Мне нравилась Джули-Энн. У нее всегда находилось доброе слово. А их дети, такие прелестные, как цветок в петлице выходного костюма. Боже всемогущий, какое несчастье…
— Полицейские все еще в их доме, — сказал Лейтон, рискнув бросить быстрый взгляд на Джона. Он не любил этого сукиного сына, женатого на женщине, которая больше индианка, чем белая. Он, как и все,
