Финалист предыдущего этапа Константин Белоручев из Москвы — один из немногих участников конкурса, кто усомнился в благотворности контакта с лентили на таких условиях. В первой версии он полагает, что люди «обладают даром СОСТРАДАНИЯ или, говоря иначе, чувством ЖАЛОСТИ к другому». Далее К. Белоручев сравнивает особенности человеческой психики и психику лентили, которые «не злы, но неспособны на бескорыстный поступок». В итоге выясняется, что призыв Триддена отказаться из жалости к лентили от особого Дара звучит несколько иначе — отказаться нужно не «из», а «от». Это сформулировано так: «отказ от ЖАЛОСТИ будет осуществляться из чувства ЖАЛОСТИ к лентили». Этот элегантный ход тем не менее не устраивает К. Белоручева. Да, люди многое приобретут, даже избавятся от чувства собственной неполноценности. «Но останутся ли после этого людьми?» — вот в чем вопрос. Он звучит рефреном и в остальных версиях конкурсанта. Так, например, речь идет о Даре НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТИ. «Лентили, добрые, общительные, мягкие и мудрые зануды», могут испытать шок, столкнувшись с «иррациональным поведением землян». Разумеется, можно изолировать (опять!) все неблагонадежные элементы, но и этот вариант не устраивает К. Белоручева. Стоит ли игра свеч, не потеряем ли мы больше, чем приобретем — сомнения перевешивают надежды.
Игорь Смирнов из Уфы порадовал нас обстоятельностью и глубиной анализа последствий контакта с лентили и оценил этическую противоречивость исходных условий. Мы публикуем выдержки из его письма.
«В связи с прибытием лентили произошел потрясающий интеллектуальный кризис: стали вдруг ненужными все исследования, резко обесценились знания всех ученых, инженеров, технологов. Эффект был подобен тому, как будто мчащийся на скорости автомобиль врезался в каменную стену. Знания всех — от академиков до первоклассников — стали иметь равную ценность, близкую к нулю, — от этого могли прийти в восторг разве что первоклассники.
Для лентили все наши достижения — «простенькие детские поделки». Значит, журнал «Приборы и техника эксперимента» по научной ценности сравнялся с «Веселыми картинками», «Гамлет» по художественным и нравственным критериям стало трудно отличить от «Сказки о глупом мышонке», система Станиславского теперь годилась разве что для проведения утренников в детском саду.
В психологическом плане это привело к резкому угнетению у людей таких основных рефлексов, как рефлекс цели и рефлекс свободы.
Согласно данным психологии, доведение своей задачи до конца как проявление рефлекса цели является источником сильнейшего удовольствия, а все, что этому мешает, препятствует действию рефлекса свободы. Это легко понять тем, кому приходилось играть в шахматы, имея за спиной двух-трех подсказчиков. А тут, представляете, целая цивилизация умников дышит в затылок и держит язык наготове: ходи Кg2.
«Изобретательные умы живут совсем иначе, чем деятельные: им надобно иметь время на бесцельную, неправильную деятельность, на то, чтобы делать попытки, пробовать новые пути, они ощупывают больше, чем ходят по известной дороге…» (Ф. Ницше, «Утренняя заря»). Свои ошибки бывают милей чужого ума.
Значит, остается слепое восприятие спущенных сверху непостижимых истин; тут преимущество получает известный тип школьных зубрил или, по тексту, — все стали «скромными и прилежными учениками». А «немногие скептические голоса», скорее всего, принадлежали интеллектуальной и творческой элите — но когда она была многочисленна?
Существует еще проблема: назовем ее «проблемой черной неблагодарности». Она связана с двойственным отношением к благодетелям — признательность за поддержку сочетается с неприятным ощущением зависимости. «Благодеяния зачастую унизительны, а все, что унизительно, возбуждает ненависть». Это цитата из научно-популярной книжки о психологии эмоций. Ясно, что требуется серьезная коррекция нашего эмоционального профиля. Насколько «горьким» оказалось «лекарство смирения»?
Эволюция разумных существ сопровождается не только развитием интеллекта, но, что не менее существенно, развитием чувств и эмоций. «Человеческий мозг живет в двадцатом веке; сердце большинства людей — все еще в каменном» (Эрих Фромм).
При этом должно происходить расширение спектра эмоций в сторону все более утонченных, а также как бы смещение этого спектра от грубых и примитивных чувств к более возвышенным, причем это смещение может сопровождаться все большим подавлением нежелательного участка спектра. Ясно, что у лентили может быть подавлена значительно большая часть «басовых» эмоций и неизмеримо расширен более тонкий высокочастотный спектр. Возможно, для подобного подавления и нужен особый психологический блок у лентили. Ну, а где подавление, там, по Фрейду, самое место комплексам.
При обсуждении эмоций и чувств как-то сами напрашиваются музыкальные аналогии.
Возможно, эти существа-andante не выносят бешеного allegro человеческих страстей, особенно басовые составляющие наших эмоций. Может быть, они непосредственно воспринимают состояние нашей психики, как, например, температуру, и невидимая для них часть спектра наших чувств вызывает у них состояние ожога, словно невидимый нами ультрафиолет на непривычную кожу жителей севера при передозировке загара.
Или они чувствуют гормональный состав крови людей, как собака чувствует выброс адреналина у струсившего человека, а тестостерон действует на них как дихлофос на молевых бабочек. Или как наркотик на бывшего наркомана.
Можно допустить, что они воспринимают эмоции так, как мы запахи.
От какого Дара придется отказаться в таких условиях? Конечно, от чувства человеческого достоинства и всего, что с ним связано. Ну какое же достоинство может быть у человека, не слезающего с деревянной лошадки?»
Ну а теперь пора наконец предложить решение, которое нашел один из самых ярких современных писателей-фантастов Дэвид Брин. И все же… Не хотели бы вы, уважаемые читатели, — и те, кто участвовал в конкурсе, и те, кто наблюдал за ним, — остановиться и перед чтением рассказа потратить еще немного времени на то, чтобы отыскать ответ? Вы уже представляете себе логику решения задачи, спрятанной в этом необычном рассказе-ловушке. Остался один шаг. Попробуем?
Дэвид Брин
«ТС-С-С»
Никто больше не говорит о Даре, от которого нас попросили отказаться из чувства жалости. И мы отреклись от него ради лентили.
Собственно, никто не сомневается, что лентили заслуживают подобной жертвы. Они столько сделали для человечества. Если бы людям не посчастливилось с ними встретиться, разве сумели бы они победить свою бессмысленную зависть и злобу? Я знаю одно — у меня не было бы возможности откладывать написание мемуаров, мешкая два столетия, если бы не новые медицинские технологии лентили.
О, да — время безжалостно, как говорят нам философы лентили. Поэтому я и записываю свои свидетельства в Банк Данных, куда можно лишь делать вклады, забрать их назад нельзя. Придет день, и не останется мужчин и женщин, чьи нейроны будут помнить эти удивительные времена, когда наши зонды принесли первое сообщение о Контакте.
Контакт — такое радостное и одновременно пугающее слово; обещание конца нашему одиночеству и начало… начало чего?
О, как мы боялись. И какие испытывали надежды! Каждый ученый муж выдвигал свою собственную теорию. Наконец-то закончится мрачный период изоляции человечества, заявляли некоторые. Другие предсказывали нашу скорую кончину.
Первые известия о Контакте были полны оптимизма, да что там — они поражали воображение. Такого просто не может быть, думали мы.
Как выяснилось, эти сообщения весьма скромно отражали суть того, что произошло. В полнейшем удивлении мы узнали, что Вселенная, в конечном счете, оказалась разумной! А как может быть иначе, если
