— Молодец, — удивленно сказала Хелен. — Маркус, спасибо.
Мальчишка обернулся, посмотрел на линкор. Тоскливо сказал:
— Какой тут молодец! Свой линкор изувечил. А я к нему приписан флаг-капитаном, по достижении совершеннолетия…
Луиза смотрела на Маркуса с таким блаженным лицом, будто собиралась лизнуть в щеку на манер верной собаки.
— Думал, что ты сознания лишился, — сказал я. — Затих совсем.
Маркус заколебался, словно не зная, стоит ли говорить.
— Ильмар… там… так прекрасно. Я вначале назад смотрел, глаза ветром не резало. Небо, остров, море, хвост планёра, мелкие островки какие-то, красивые…
— Фаральоне, — сказала Луиза. — Дивное творенье Господа.
Мальчик послушно кивнул, продолжил:
— И все это перевернуто. Страшно и красиво. Не думал, что так бывает.
Я глянул в дыру под ногами:
— Нет. Не полезу. Ты меня не удержишь.
— Ага. Не удержу, — Маркус потер зад, поморщился: — Подлец ты, Эльмар. Я теперь сесть не смогу.
— Спокойно, сядем все, — откликнулась Хелен.
Глянув назад, я высматривал, нет ли в небе планёров. Смотреть против солнца было нелегко и хоть разок почудилась в облаках белая точка, но это могло быть что угодно, от птицы, до мушек в глазах.
— Да нет, нет никого, — сказала Хелен. — Я видела, мы оба планёра накрыли. Крылья им разнесло, а кабины, слава Сестре, целы… Пока новые выкатят, пока палубу очистят…
Как это она видит, что я делаю? Я подозрительно глянул на летунью и вдруг заметил крошечное зеркальце на приборной доске. Интересно, все летуны такими пользуются или только женщины?
Шум толкачей стал стихать. Хелен вздохнула и рванула рычаг. Выдохшиеся толкачи понеслись вниз, не так эффектно, как предыдущая пара, горючее в них кончилось. Планёр подался вверх.
— Дотянем? — спросил я.
— Надеюсь. Втроем бы точно дотянули.
Луиза промолчала, только побледнела слегка, будто ей предложили спрыгнуть. Я посмотрел вперед, на берег, и решил, что дотянем точно. Расстояние-то небольшое, не через полдержавы лететь…
— Задувает, — мрачно сказал Маркус. Поводил ногой над дырой в полу, будто краткий полет вниз головой начисто лишил его страха высоты. Потом стал стягивать монашеское облачение. Глянул на Луизу, пояснил: — Это не мужской стриптиз, не могу больше в этом ходить!
Мужчина… Через минуту он уже забил дыру в полу скомканным платьем, зябко поежился, оставшись в одних панталонах и сорочке.
— Если хочешь, возьми мою куртку, — предложила Хелен.
— Не надо, у меня старая одежда с собой.
— Ага. Поняла. Ты чувств не лишишься, снова в Холод лезть?
Маркус на миг задумался, будто вслушиваясь в ощущения своего организма.
— Нет, вроде ничего. После этой стены, как на гору поднялся, теперь легче.
Он лишь вздрогнул, когда по кабине пронесся ледяной ветерок.
— Осторожнее, дубина! — ругнулась Хелен. — Простите, принц…
Планёр поплясал немного в воздухе и успокоился.
Марк оперся о мое плечо, принялся натягивать штаны. Я помог, в крошечном пространстве кабины любое действие превращалось в акробатический этюд.
— Маркус, — спросила Хелен, — ты овладевал Словом сам?
— Да.
По Книге?
— Угу, — плюхнувшись мне на колени, мальчишка взялся за рубашку. Одежда была чистой и заштопанной, наверное, Луиза постаралась.
__ Первый раз было трудно?
— Очень.
— Что ты смог в первый раз взять на Слово?
— Перстень. Это подарок Владетеля.
Интересно живут в Доме, если он родного отца зовет Владетелем.
— Потом тебе стало легче это делать?
— Ну да, я смог саму Книгу взять, и нож, и зажигалку.
— Все, что было лично твоим?
— Да. У меня не только это было…
— Понимаю, — Хелен замолчала.
— Почему ты спрашиваешь, Ночная Ведьма?
— Маркус, для тебя я летунья Хелен. Или графиня Хелен. Или просто Хелен. Договорились?
— Извольте, графиня, — с обидой ответил Маркус.
— Твоя сила растет, — задумчиво сказала Хелен. — И очень быстро. Порой дети, которым дарят Слово, не сразу овладевают им в полную силу, но такой значительный рост… да еще скачком. Ученый люд с ума бы сошел от такого знания.
Маркус задумался.
Я тоже. Кажется, до меня стало доходить, почему Хелен решила-таки спасти Маркуса и атаковала линкор.
— Сидеть тихо, поток! — произнесла Хелен. Планёр закружился по спирали, набирая высоту. Луиза начала молиться. На мой взгляд, поздновато спохватилась, сейчас уже опасности почти не было, и планёр выдержал, и от линкора мы ушли…
— Хелен, где будет граница? — вдруг спросил Маркус. — А?
— Какая граница? — занервничала Луиза. — Куда мы летим?
— Я не о том, — терпеливо объяснил Маркус. — Я о силе своего Слова, о его пределах!
— А у Искупителя были пределы? — вопросом ответила Хелен.
Планёр снова выровнялся, пошел к берегу. Теперь уже у меня не было никаких сомнений, что мы долетим.
— Хелен… — тихонько позвал Маркус. Летунья молчала. Мальчик посмотрел на меня: — Ильмар, я боюсь.
— Ровно же идем, тебе ли полета бояться! — я похлопал его по плечу, обнял.
— Да нет, не полета!
— Себя? — сообразил я.
— Слова в себе. И себя в Слове.
— Теперь уже поздно бояться, Маркус. Ты уже перевернул мир с ног на голову, — Хелен вела планёр легко и бездумно, мысли ее были заняты другим. — Когда ты прочитал Истинное Слово, когда убежал, унося книгу, — ты выбрал, кем станешь.
— Хелен! — Луиза возвысила голос. — Не богохульствуй!
— Это я богохульствую? — возмутилась летунья. — Полно, сестра Луиза. Я правду говорю. Хочешь — еще больше скажу. Когда я тебя увидела в гостинице, от ярости чуть… ладно, что уж. Сама знаешь, в мирской жизни мы подругами не были.
— А у тебя вообще подруги были? — взвилась Луиза. — Одни мужики без счета…
Она вдруг посмотрела на меня и осеклась.
Разве я сам этого не понимаю? Хелен, молодая и красивая женщина, с ее славой, титулом, чином, не десятками любовников считала!
— Луиза, выслушай меня, — очень спокойно и вежливо сказала Хелен. — У нас есть минут десять до берега, потом не знаю, как сложится. Я вот что хочу сказать: видно, не зря так получается, что вокруг Маркуса самые разные люди собираются. Вот Ильмар… Ну, титул у него теперь есть, а в общем-то кто он? Вор. Тать ночной. Авантюрист безродный. Не обижайся, Ильмар, ведь так?
