«Если», 1998 № 03

он просверливает дырочку у вас в голове и позволяет истекать кровью или захлебываться в крови, изливающейся из всего мира и проникающей в эту дырочку. Напоследок я увидел отражение огонька свечи в глазах Шамана — два колеблющихся язычка пламени. Я вывалился в пустыню, под звезды, в звон цикад и завывание мертвых.

2. Разговор с деревом Иосии

Я поговорил в темноте с деревом Иосии, коротколистной юккой. Я сказал: «Все хорошо. В Нью-Йорке у меня мать, братья и сестра. Отец нас

бросил, но я его не забыл. Я помню все лица, какие когда-либо видел, всему знаю названия, и никто на Земле никогда не усомнится в моих словах». Но у дерева сомнения были. Ведь я не помнил лицо родной матери. Я стоял вдали от дорог, от Космического Народа, и меня видели только звезды. Кто сказал эти слова? Возможно, я, может быть, дерево или песок.

3. Иззи

Я сидел у дороги и ждал рассвета. Я сам был предрассветным сумраком, я еще не возвысился над низкорослым смуглым человечком, очутившимся посреди пустыни. И плакал. Я был лужей слез, дрожью, рыданием, цикадой, душой умершего, вслушивающейся в вечность. Не знаю, кем я был. Наверное, я был приближающейся машиной, лучом фары, ударившим в залитое слезами лицо, водителем, заметившим в темноте, среди пустыни, безутешного скитальца.

Машина проскочила мимо меня, затормозила, подала назад. Пассажирская дверца распахнулась, наружу высунулся мужчина — худой, лысоватый, с одной бровью — и сказал в нос:

— Залезай. Не вечно же здесь торчать.

Я уловил сладкий жасминовый аромат. Зеркальце заднего вида было украшено кисточкой и слоником. Мои бивни путались в нитях. Я был многорук и в руках сжимал пузырьки, ножи, бриллианты, черепа, побежденных демонов, змей. Голая женщина вскрывала мне ножницами брюхо.

Индус-водитель похлопал меня по спине.

Не исключено также, что заодно я был и этим пакистанцем. Иззи меня разозлил. Не отрываясь от руля, я сказал:

— Лучше бы мы остались в мотеле. Обязательно подбирать каждого встречного?

— Правильно, Сарвадука! — отрезал однобровый. — Он и есть каждый встречный. Верно?

Я мазнул по лицу рукавом, утирая слезы. Машина, полная света и тепла, казалась раем, только я никак не мог найти, чем бы ответить: «Да». Я уже зашевелил губами, но услышал скрип дверцы. Дверца захлопнулась. Я очутился внутри, между дверцей и человеком с одной длинной бровью. «Как вы узнали?» — хотел я спросить, но вместо этого взошло солнце.

4. Реликтовая фоновая радиация

Сарвадука нажал кнопку и устроил Соединенные Штаты Америки: новости музыки, рекламу трактора, помехи, евангелическую проповедь, песенку Джонни Абилена:

Вспышка в южных небесах
Зовется моей любовью к тебе,
И я знаю, него ты ожидаешь
От взрослого мужчи-и-и-ины.
Прости, что оставил тебя грусти-и-и-ить
Под матушкину колыбе-е-е-ельную…

…подержанные автомобили, платные политические объявления, сводки погоды…

— Погоди! — не стерпел Иззи. — Настройся-ка на «Косарей». Любопытная песенка!

— На «Косарей»?

— Не мешай! — Он оттолкнул руку Сарвадуки и стал сам крутить ручку настройки. Возникло ощущение, словно меня дергают за пупок. Рысканье по шкале сопровождалось такими завываниями, что я предпочел бы умереть, только бы не слышать этого. Наконец он отыскал желанную песенку. Судя по некачественному исполнению, транслировался живой концерт:

Рано или поздно я привезу тебя назад,
Ведь я ни в чем не виноват,
На чудеса способен я,
Что называются «оп-ля».

— Оп-ля? — Сарвадука оторвал взгляд от дороги, то есть от меня — плоского черного треугольника, уходящего в пустынную даль, — и хмуро глянул на Иззи. — Кажется, «Косарь» пропел про «оп-ля»?

— Заткнись! Дай послушать.

Внимай отцовскому совету,
Хотя отца давно уж нету:
Из сердца ты меня не изгоняй!

В следующую секунду сработал пейджер Иззи. Я никогда в жизни не видел пейджеров. Их тогда вообще ни у кого не было.

— Плохо дело. — Он снял пищалку с ремня и поднес к глазам. — Четыре градуса по Кельвину. Черт, на целый градус больше. Значит, он попробовал.

— Что попробовал?

— «Оп-ля», что же еще! О чем мы тут болтаем — не о салями же! Кто президент, Сарвадука?

— Маккарти, а что?

— Все еще Маккарти? Какого цвета американский флаг?

— Красно-бело-желтый.

— Значит, все по-прежнему. Не получилось. И Мэл все еще с нами. Ладно, время пока есть. Джонни рыщет. Пускай попробует нас найти! Я посплю.

— Подожди! Какие четыре градуса?

— Реликтовая фоновая радиация. Разве я раньше не объяснял? Словно сигнальная лампочка: вспыхивает всякий раз, когда кто-нибудь делает «оп-ля». На этот раз не сработало. Я посплю.

Иззи выключил радио и сполз пониже.

— Катайся тут с психом, и даже баб нет! — пожаловался Сарвадука.