господствует в российской литературе безраздельно. И писателям приходится к этому как-то приноравливаться. Не надо искать в моих словах осуждение. «Какое я имею право беситься по поводу выбора, который делает человек, оставшийся один на один, без помощи, без надежды…» Никто ни в чем не виноват. Просто, так есть. Жаль только, что свой индивидуальный выбор ныне принято изображать как единственно возможный. С.Лукьяненко даже написал целую книгу, кстати, хорошую, только для того, чтобы объяснить самому себе преступную сущность духовного учительства — «Звезды — холодные игрушки».
На Востоке есть поговорка: «Если ты хочешь стать собственным Учителем, запомни, что у него очень глупый ученик».
Современное состояние российской «постиндустриальной» фантастики может быть описано тремя словами — мэйнстрим, сиквел и клон. Речь идет, разумеется, о лучших книгах, потому что творения Вилли Кона или пресловутого Ю.Петухова («Чудо-юдище вида ужасного, истекая слизью кошмарною, со своей чешуей отвратительной…» © А.Свиридов), равно как и многообразные «фантастические детективы», в которых от фантастики — «Бог из машины» для разрешения сюжетных коллизий, недоступных автору в терминах реального мира, а от детектива — кровища, которая «зимой и летом одним цветом», к литературе, хотя бы и находящейся в глубочайшем кризисе, отношения не имеют и рассмотрению здесь не подлежат.
(Поскольку анализ «всей фантастики» — дело заведомо беспредметное, мы ограничимся здесь лишь авторами и произведениями, лежащими на главной последовательности, то есть — в значительной степени определяющими современное состояние жанра и его видимые тенденции. Так, в рассмотрение заведомо не попадают писатели, вошедшие в литературу в далекую доиндустриальную эпоху и отказавшиеся меняться и соответствовать — Б.Стругацкий, В.Михайлов, А.Мирер, некоторые другие.)
Понятие «клон» является основополагающим для современной критики компьютерных игр. (В этом зазеркалье вращаются огромные и «короткие», то есть приносящие быструю прибыль деньги, потому процесс индустриализации прошел там до конца буквально за три года. Берется за основу коммерчески успешный проект и за два-три месяца сооружается такой же (с точностью до переобозначений да, может, парочки эпициклов). И так — десятки раз подряд. Структурно все клоны подобны. Различия между ними лишь косметические: индустриализация подразумевает, что клон, вышедший позднее, должен быть совершеннее — в играх и фильмах это понимается как «красивее» и «круче», в текстах речь идет обычно о лучшей проработке антуража.
Если говорить о фантастике, то больше всего не повезло «фэнтези», где девять из десяти книг являются клонами — притом всего одного первоисточника («Властелина колец» Джона Толкина). В наши дни успешно эксплуатируются путем клонирования миры Р.Желязны.
Идеология клонирования породила такой новый для СССРРоссии поджанр, как беллетризация фильмов и популярных компьютерных игр. Как всегда, поначалу эта работа выполнялась талантливо. Дилогия С.Лукьяненко («Линия грез» — «Императоры иллюзий») тоньше, умнее, интереснее игры «Master of Orion», мир которой был конвертирован автором в Текст и стал основой совершенно самостоятельного произведения, холстом для создания картины.
В дальнейшем, разумеется, качественная «штучная» работа особого распространения не получила. Появились текстовые (не литературные) записи «Дума» и «Еретика» и сразу две версии «НЛО — враг неизвестен». Одна принадлежит Д.Дуэйн, создавшей несколько отличных детских книг так называемой серии «Волшебство». Вторую написал В.Васильев, талантливый писатель, вошедший в элиту одним из последних, когда новые «правила игры» уже вполне сложились. Обе невозможно читать. Создается впечатление, что даже в игре авторы не сочли нужным толком разобраться. Впрочем, обе книжки, насколько можно судить по лоткам, уже раскупили…
Можно прогнозировать дальнейшее развитие «литературного трансформера». В конце концов, если на Западе выходят десятки книг, действие которых развертывается в так называемой TSR-овской Вселенной (компьютерные игры серии «AD&D»), то чем мы хуже? Из одного «Panzer General» можно сделать не менее десяти толстых томов. «Священнослужителям низшего сана нужны для благословения обе руки».
Особняком среди авторов клонов стоит поздний В.Крапивин. Издавна этот писатель работает в рамках одной-единственной темы, окрещенной злыми критиками «пионерско-готическим романом». Десятилетиями он был Учителем — и в прямом, и во всех переносных смыслах этого слова. Созданная в последние, самые мрачные годы застоя «Голубятня на желтой поляне», осталась в моей памяти одной из лучших книг советской фантастики, едва ли не самым ярким примером текста, который создавался для детей, но был прочитан людьми всех возрастов. «Голубятня… не стала культовой книгой, но она оказала заметное влияние на целое поколение.
Под сиквелами будем понимать продолжения (прямые или косвенные) удачных текстов, некогда созданных автором и завоевавших признание. Это опасный жанр, так как не вполне удачным продолжением нетрудно перечеркнуть уже проделанную работу. Но если писатель уверен в себе, он может рискнуть пойти не вглубь, а вширь, создавая качественные зависимые тексты, обреченные на популярность. При этом можно даже вставлять в произведение новые мысли, поскольку в данном случае «входное информационное сопротивление» читателя заведомо снижено. То есть, рисуя сиквелы, можно зарабатывать, доставлять удовольствие читателю и прибыль издателю, можно даже ставить перед собой сверхзадачу учительства. Нельзя только идти вперед в своем творчестве. Сиквел — всегда повторение пройденного, а не сотворение нового. Подчеркну, публика активно требует таких продолжений. В результате на писателя оказывают давление, едва ли преодолимое. И М.Успенский, например, создает второй и третий тома приключений Жихаря. И «Время Оно», и тем более «Кого за смертью посылать» — прекрасные книги, грустные и смешные, умные и интересные. Но ни одна из них не содержит ничего принципиально нового по сравнению с первоначальной версией («Там, где нас нет»). И волей-неволей встает вопрос, какой Книги М.Успенского мы лишились, получив взамен эти продолжения.
Если бы А. и Б.Стругацкие поддались давлению, мы имели бы сейчас десять — пятнадцать интереснейших версий новых приключений Алексея Быкова, Леонида Горбовского и Максима Каммерера. Ценой «03», «Поиска предназначения», «Града обреченного». Совершенно нетрадиционную систему сиквелов создал А.Лазарчук, видимо, некогда поставивший перед собой задачу переписать «Солдат Вавилона» так, чтобы читатель наконец расшифровал скрытые смыслы. Так появляются последовательно «Транквиллиум», «Посмотри в глаза чудовищ» (совместно с М.Успенским), «Кесаревна Отрада». Каждая из этих книг стала литературным событием. Ни одна из них не может быть названа в явной форме «продолжением» — что с того, что используются те же структурообразующие идеи, если идей в «Опоздавших к лету» хватает на сотню обычных книг? Нельзя же требовать от человека, и без того ушедшего в отрыв от «главных сил» цивилизации, чтобы каждая его новая работа была откровением. Или все-таки можно?
Следует сказать о писателях, творчество которых является, по моему мнению, наиболее характерным примером современного литературного процесса.
Более всех новому экономическому стандарту в 52 авторских листа хорошей прозы в год соответствуют, по моему мнению, С.Лукьяненко, Г.Л.Олди и Н.Перумов. Каждый из них занял свою экологическую нишу, достигнув в своем деле совершенства.
Композитная личность Г.Л.Олди прежде всего умна, эрудирована и иронична. И невероятно работоспособна. Написать роман за полгода может почти каждый, но еще и изучить за эти полгода культуру, историю, мифологию, например, Индии… Это и называется серьезным отношением к своему творчеству и уважением к читателю. Нет, Олди не будет годами оттачивать очередной шедевр. Но продукт, который он предложит для продажи, будет качественным. И все-таки лучшим Текстом этого автора осталась старая короткая повесть «Витражи патриарха».
Н.Перумов, дебютировавший едва ли не классическим Толкин-клоном «Кольцо тьмы», перечисление недостатков которого было бы непосильным бременем для журнальных страниц, неожиданно для многих вырос за последние годы в писателя, по крайней мере незаурядного. (Есть что-то общее у авторов, пришедших в литературу из серьезной науки. Эволюция И.Ефремова, в более позднее время — А.Столярова, В.Рыбакова, С.Логинова, ныне — Н.Перумова, по-моему, доказывает, что «алгоритм творчества» все-таки существует, он может быть найден людьми с естественно-научным мышлением и превращен ими в «личную
