Горец в её постели

утесов.

Но он отличался, и когда ее несчастная кобыла прекратила с чавканьем жевать траву и, дрожа, встала на дыбы, она признала то, что осознавала все это время.

Она больше не одна.

Быстрый взгляд в сторону подтвердил это.

Огромными шагами к ней приближался он! И шел он от края утеса – места, которое было пустым за мгновение до этого.

Мара уставилась на него, забыв о Уан Керн. Ее чувства обострились, а колени ослабли. В ней пульсировало испепеляющее возбуждение, а воздух, казалось, потрескивал и обжигал, словно огнем. По мере приближения, сила его пристального взгляда заставляла сердце биться сильнее, и быстрее бежать кровь по венам.

Ее попытка заставить сдвинуть лошадь с места, чтобы не обращать внимания на него, оказалась бесполезной.

Она едва не расхохоталась, потому что это не представлялось возможным. Призрачный или нет, Горячий Шотландец был слишком красив, чтобы его можно было не заметить.

О-о-о, да, она заметила бы.

Но она не должна. К тому же, все это неправильно.

В смысле, что он появился из ниоткуда.

– Это невозможно, – прошептала Мара, задохнувшись от понимания глупости подобного отрицания. – Тебя здесь нет, – все-таки добавила она. – Мне просто снится дурной сон.

– Ну, нет, девушка, во снах ты мечтаешь обо мне, – промурлыкал он, подходя ближе. – В твоих глазах не должна отражаться душа, если не хочешь, чтобы я знал.

Мара затихла, слишком хорошо зная его хищническую натуру и эту целеустремленную походку.

Грудь сдавило так, что она едва могла дышать, и когда открыла рот, чтобы поспорить с ним, слова застряли в горле.

– Ты очень хорошо знаешь, что я – здесь, не так ли, Мара, девочка? – его рот изогнулся в подобии улыбки. – По правде говоря, тебе следовало бы обрадоваться мне. Разве тебе неизвестно, что каменные глыбы поблизости намного опаснее, чем тот крошечный гранитный валун, о который ты ударилась ногой в тисовой роще?

Мара почувствовала удушье.

Слабая улыбка, игравшая на его губах, стала зловещей.

– Ах, да, – продолжил он, махнув рукой на невинно выглядевшие валуны, которыми была усеяна верхушка утеса. – Там, где ты видишь несколько валунов рядом, часто имеются глубокие провалы или бездонные трещины, скрытые красивыми островками вереска, которым, как я видел, ты восхищаешься. Кроме того…

– Я не какая-то молокососка, не видавшая гор и лесов, – ощетинилась Мара, не собираясь признавать, что она на самом деле никогда не бывала на подобном пустынном, продуваемом всеми ветрами, утесе.

– Кроме того, в вереске полно змей, – продолжил он, будто не слыша. – И им нравится лето, они любят выползать на крупные, плоские камни и лежать, греясь на солнце. Или пугать неопытных наездников.

Он замолк, позволив своему взгляду на краткое мгновение опуститься на ее напрягшиеся соски.

– Нужно ли мне рассказывать о том, как часто туман приходит с моря или спускается с гор, как быстро он может сгуститься.

Мара смотрела на него, пытаясь нахмуриться, но у нее не получалось.

Ей мешала очень приятная, бархатистая картавость.

И что-то еще.

Может быть то, как темнели его глаза цвета морской зелени, когда он рассказывал об опасностях гор и вересковых пустошей. Та тонкая морщинка, пролегшая между бровями. Так, словно его волновало, если с ней случится подобная беда.

И каким бы сумасшествием это ни казалось, она обнаружила, что верит в его заботу о ней.

Выслушав обо всех опасностях, которые он выпалил ей на одном дыхании, она уже радовалась его появлению.

Мара не собиралась признаваться, но будь он реален, а она даже возбудилась бы. Она вытолкнула эту мысль из головы. Слишком много опасений удерживали ее от выражения благодарности. Не каждый день девушка разговаривала с мужчиной, которого она возможно воображала, а может и нет.

По крайней мере, в этот раз он не был наряжен, как оловянный солдатик.

Сейчас он выглядел почти современно, в том же самом красновато-коричневом костюме, который он носил, когда она видела его в магазинчике антиквариата и сувениров Димблеби.

Средневековые лосины и туника, опознала она. Но греховно открытый наряд подходил его могучему телосложению, подчеркивая широкие плечи, сильные мужские ноги и мускулистые икры. Мара сглотнула, потому что снова отозвалась та часть ее тела.

У нее всегда был пунктик на сексуальных мужчин, одетых в кожу.

Украшенный драгоценными камнями кинжал, которым он пронзил ее ночную рубашку, с изящной небрежностью был заткнут за широкий кожаный пояс, низко сидевший на бедрах. И он допустил ошибку, позволив себе улыбнуться, когда понял, что она узнала вещь.

 – В этом не было ничего смешного. – Она уничтожила его жестким взглядом. – И конечно для рыцаря – ничего благородного.

Его самодовольная улыбка исчезла.

– Ну, девушка, разве тебе неизвестно, что горцы – неугомонные проказники?

– Я не знаю так много горцев, – призналась Мара, отведя взгляд. – У меня может и шотландское происхождение, но я из Филадельфии. Я выросла на Уан Керн Авеню. Место, столь же далекое от Шотландского Хайленда, как и Луна.

Он наклонил голову, с сожалением прищелкнув языком.

– О-о-ох, девушка, – произнес он с легким самодовольством.– Должен сказать, что если ты не знала горца, значит, ты не жила.

От этого подтекста у Мары перехватило дыхание. Нечто острое и горячее пронзило ее сердце, потому что впервые мужчина, который поддразнивал и соблазнял ее столь очаровательно, был не только самым великолепным из всех, но и тем, кого она не могла получить.

Никогда.

Нет, если не желала рискнуть присоединиться к нему в каком бы то ни было королевстве, где он пребывал, когда не ходил за ней повсюду.

Она не желала делать ничего подобного.

Дышал ли он сексом или нет.

– Ну, хорошо, – произнес он, и что-то в его тоне заставляло ее думать, что он снова дразнит ее. – Я намеревался спасти тебя. Второй раз, должен добавить. Но если ты предпочитаешь таращиться на устье, я уйду.

Мара развернулась:

– Вы… призрак.

– Да, – согласился он, подмигнув ей, отчего все стало еще хуже.

Подмигивание усилило ямочки на его щеках, снова вызывая у нее дрожь.

Он издал смешок, явно неправильно истолковав поражение, которое, как она поняла, выражал весь ее вид.

– Ну же, перестань, это не столь плохо, – напевно произнес он, его картавость усилилась, ее глубокая насыщенность расплавляла ее.

 Он подошел ближе.

– Или ты боишься, что я прибыл проводить тебя в преисподнюю? – спросил он, удерживая ее взгляд до тех пор, пока ее не затрясло. – Если так, тогда отбрось сомнения, поскольку я понятия не имею, где это место находится, и не имею никакого желания пойти и посмотреть. Мое единственное желание – защитить