Так он объяснил переход от статичной геометрии нашей Вселенной к высшей геометрии. В его объяснении было больше поэзии, нежели науки, однако я видела ясные доказательства его правоты.
— И давно ваш народ научился таким путешествиям?
— Десять лет назад, А твой?
— Триста лет назад.
Он уважительно кивнул.
— В таком случае ты должна понимать, о чем говоришь. Наверное, дьяволов действительно нет, и мы не в аду.
— Как вы пользуетесь своими приборами?
— Ими пользуются змеи. Если тебе не противно, могу показать.
Я взглянула на Сынка.
— Ты не боишься змей?
Он покрутил головой.
— Сейчас — нет. Кстати, не пора ли познакомиться?
— Джин Фробиш, — представился индеец.
Я тоже назвала свое имя.
Змеи вползли по его свистку и собрались посередине кабины, образовав два клубка по полсотни особей в каждом. Фробиш отдал какую-то команду на немыслимом птичьем языке. Змеи повиновались немедленно. Прильнув к приборам, они приступили к делу, рапортуя шипением и чавканьем. Джин кивнул, и змеи расползлись.
— Особая порода? — осведомилась я.
— Техтоногенная селекция, — сказал он. — Отличные работники, не обладающие собственной волей ввиду отсутствия центральной нервной системы. Они умеют запоминать и размышлять — коллективно, но никак не самостоятельно. Понимаешь? — Он позволил себе легкую улыбку, гордый своими слугами.
— Кажется, понимаю. Ты, Сынок, тоже плод особой селекции?
— Я служил талисманом, — ответил плюшевый медведь. — Я могу размножаться самостоятельно — были бы условия.
Тема оказалась щекотливой, и я поспешила увести разговор в сторону.
— Скажите, Джин, вы управляете отсюда всем кораблем?
— Теми частями, которые откликаются.
— Ваши компьютеры могут подсчитать, какая часть корабля находится под контролем?
— То, что осталось от корабля, отзывается отлично. Остальное барахлит или вообще молчит. Я как раз пытался определить степень поражения, когда появились вы.
— Вы встречали людей, ушедших за бронированные люки?
— Да. Они крупнее масаев.
У меня уже появилось объяснение многому из того, что я увидела. Кое — чему я даже могла найти земные аналоги. Джин и его змеи действовали вполне разумно, Сынок — тем более. Бронированные люки тоже утратили прежнюю загадочность. Но как быть с убитой собакой в комбинезоне? Я поморщилась. Видимо, это и есть застреленный Фробингем демон. А что за нечисть населяет прозрачный аквариум?
— Нам предстоит еще многое понять, — предупредила я.
— Ты и медведь — из одного мира? — спросил Фробиш. Я покачала головой. — Ты прилетела одна?
Я кивнула.
— Без вооруженной охраны?
Вот оно что!
— Совсем одна.
— Хорошо. — Он встал и подошел к стене у серого столба. — У нас немного голодных ртов, разве что те, в золотых латах, позарятся на нашу еду. — Он прижал ладонь к столбу. Образовалось круглое отверстие, внутри которого сверкнули две пары глаз.
— Мои жены, — объяснил Фробиш.
Одна оказалась стройной брюнеткой лет пятнадцати-шестнадцати.
Она вышла первой и опасливо покосилась на меня. Второй, более полной и круглолицей шатенке, было лет двадцать.
— Жаворонок, — сказал Фробиш, указывая на молодую. — А это Мышь. Жены, познакомьтесь с Фрэнсис Женевой.
Жены встали справа-и слева от мужа и, взяв его за локти, уставились на меня.
Значит, людей на корабле четверо — или больше, если воины в золоте окажутся людьми. Слияние миров прошло поразительно удачно.
— Вы сказали, Джин, что приборы сохраняют контроль над уцелевшими системами корабля. Если это действительно так, то мы можем попытаться возвратиться на Землю.
— На какую? — спросил Сынок. — Какая из них ждет нас?
— О чем говорит медведь? — спросил Фробиш.
Я объяснила ситуацию так доходчиво, как сумела. Фробиш был опытным инженером и астронавигатором, но мало что смыслил в теории и практике множественных континуумов. Он поджал губы и нахмурился, не желая признавать своего невежества. Я вздохнула и в поисках поддержки оглянулась на Жаворонка и Мышь. Но обе были воплощением покорности и не смели поколебать авторитет Фробиша.
— Женщина говорит, что мы должны решить, куда возвращаться, — вмешался Сынок. — Определить наугад, понравится ли нам Земля, которая нас встретит.
— Моя Земля вам понравится, — произнес Фробиш.
— Не никакой гарантии, что это будет ваша Земля.
— Бессмыслица! — отмахнулся Фробиш. — Но я принял решение. Мы попытаемся вернуться.
Я пожала плечами:
— Хорошо.
— Змеи займутся машинами. Ты, Фрэнсис, посмотришь на убитое мною животное.
Я согласилась. Он что-то прочирикал, обрисовывая змеям задачу, и поднял панель, под которой обнаружилась клавиатура для человеческих рук. Запрограммировав компьютеры, он еще пообщался со змеями. Они исполняли его команды безупречно, как совершенные инструменты в руках опытного мастера. О возражениях не могло идти речи. Змеи были всего лишь механизмами, откликающимися на голос. Я бы не удивилась, если бы жены Фробиша проявили такую же покорность.
— Мышь найдет корм для медведя, Жаворонок будет нести караул. Понятно?
Женщины кивнули. Жаворонок достала из тайника ружье.
— Мы вернемся и утолим голод.
— Я дождусь вас, — сказал Сынок, подойдя ко мне.
Фробиш холодно глянул на медведя.
— Мы не едим со зверями! — произнес он высокомерно, совсем как британский офицер, указывающий слуге его место. — Но тебе дадут то же самое, что и нам.
Сынок возмущенно растопырил лапы.
— Со мной всегда обращались только по-человечески, — заявил он. — Либо я ем со всеми, либо остаюсь голодным. — Устремив на меня взгляд своих золотых глазок, он спросил по-русски: — Ты пойдешь с ним?
— У нас нет выбора, — ответила я на его языке.
— Что ты мне посоветуешь?
— Временно смирись. Я на твоей стороне. — Мне было трудно понять его настроение по выражению черной с белыми крапинами мордочки. На его месте я бы не успокоилась. Но учить медведя дипломатии не оставалось времени.
Фробиш открыл люк, ведущий в кабину с трупом, пропустил меня вперед, после чего задраил люк изнутри.
— Я уже видела тело, — сообщила я. — Что вы хотите узнать?
— Мне нужен твой совет, — ответил он.