конца 1880-х годов, приткнувшемся позади Мемориальной библиотеки Лоу. По меркам Колумбийского университета кабинет его был роскошным, с встроенными дубовыми книжными шкафами, персидскими коврами и несколькими картинами «ранних американцев», включая первый вариант полотна Ральфа Эрла «Вид на восток с холма Денни», натюрморт Чарльза В. Бонда и сельский пейзаж Эдварда Хикса. Украшением кабинета служил также великолепный двухтумбовый письменный роузвудский стол в стиле Вильгельма IV с отделанной черной кожей столешницей. Ходили слухи, что этот письменный стол, университетскую реликвию, отдали Корницеру потому, что университет его побаивался. Корницер слыл крупнейшим авторитетом по компьютерному хакерству на всей планете, имел патенты и лицензии на самые лучшие из существующих шифровальных программ и являлся конфиденциальным консультантом нескольких президентов Соединенных Штатов и Билла Гейтса. Кроме того, он учился в школе вместе с Майклом Валентайном и был давним его другом.
По окончании школы пути молодых людей разошлись. Корницер провел несколько лет, путешествуя автостопом по Соединенным Штатам и Европе, преподавал английский иранским военным, пас овец в Шотландии, а потом отправился в Сиэтл, где некоторое время занимался продажей комиксов. Потом он поехал в Стэнфорд и там, чтобы оплатить учебу, продал свою коллекцию комиксов, включая первое издание «Супермена». Большую часть времени он жил в своей машине, стоявшей на одной из университетских парковок, а когда получил классический диплом, отверг ряд престижных предложений, включая преподавательскую должность в Оксфорде, и занялся изучением права. Несколько лет спустя он получил юридическую степень, а потом сдал в Калифорнии экзамен на право выступать в суде, но юридической практикой так и не занялся. В середине семидесятых он вступил в Группу программирования Билла Гейтса в Сиэтле, помогая компании «Майкрософт» в дни ее становления, но в конце концов вновь стал работать самостоятельно, преследуя исключительно личные интересы и осуществляя несанкционированное проникновение чуть ли не во все защищенные базы данных мира.
В середине девяностых годов эта деятельность едва не обернулась для него пожизненным заключением в федеральной тюрьме, однако благодаря помощи старого друга Майкла Валентайна ему удалось вывернуться. В конечном счете он оказался в Колумбийском университете, на номинально легальной работе. Как и большинству ранних хакеров, легализоваться ему удалось, «консультируя» те самые могущественные организации, которые ранее становились жертвами его хакерских атак, — такие как «Америкэн телефон энд телегрэф», ФБР, ЦРУ, «Чейз бэнк», «Бэнк оф Америка» и свою любимую компанию «Уол-Март». По словам Корницера, «Уол-Март» потенциально являлась самой опасной компанией в мире, ибо последовательно стремилась к осуществлению идеи своего основателя Сэма Уолтона — идеи завоевания мира посредством розничной торговли.
В 1983 году «Уол-Март», как всегда не скупившаяся на инновации, потратила огромные деньги на частную спутниковую систему, которая могла отслеживать доставочные грузовики, ускорять сделки по кредитным картам и передавать аудио– и видеосигналы, так же как и данные о продажах. К 1990 году она стала самым крупным продавцом промышленных товаров в Америке и к 2002 году начала завоевывать рынок Китая, противостоя китайской торговой экспансии. Корницер говорил, что именно Сэм Уолтон послужил для Стивена Спилберга прототипом Пинки[5]. Многие считали Барри Корницера чокнутым, тогда как другие, которых тоже было много, придерживались противоположной точки зрения, объявляя его уникальным социально-экономическим и технологическим провидцем.
Корницер был богатым, лысым и если не толстым, то основательно упитанным человеком, носившим коричневые вельветовые костюмы и галстуки с замысловатым мелким рисунком. Единственным компьютером в его офисе был простенький «Делл», подключенный, однако, к «Булл Нова-Скейл 9000» — машине Лаборатории компьютерных систем Колумбийского университета, находившейся в нескольких кварталах от офиса, по ту сторону Мемориальной библиотеки Лоу, и являвшейся, по словам Корницера, одной из самых мощных в мире. Барри Корницер не был женат и, насколько было известно Майклу Валентайну, никогда не занимался сексом ни с кем на земле — ни с мужчинами, ни с женщинами, ни с животными, ни с растениями или минералами. Кроме того, как было известно Майклу, последние десять лет его друг не ел ничего, кроме консервированных бобов, отвергая любую другую пищу из опасения стать пожирателем иных разумных существ. Возможно, он оставался в здравом уме, но был невероятно странным типом.
— Итак, в чем именно заключается твоя проблема? — спросил Корницер, сидя за письменным столом и поглаживая одной рукой клавиатуру, а другой — левую бровь.
— Имеется множество не стыкующихся между собой фактов.
— И ничто их не связывает?
— Кое-что, но связь весьма зыбкая.
— Например?
Он начал делать записи в желтом блокноте. Финн заметила, что, даже когда одна его рука писала, вторая продолжала ласкать клавиатуру. Создавалось впечатление, будто руками управляют отдельные сущности, словно кто-то рассек мозг этого человека мечом. Ей вспомнилась книга, которую она видела в кабинете своей матери еще в Колумбусе: «Происхождение сознания при распаде раздвоенного разума» или что-то в этом роде, автор — Джулиан Джейнс. Витиеватое, заумное название ей понравилось, но книгу она так и не прочла. Может быть, именно это было у Корницера — раздвоенный разум. Физиономия у него была типично неандертальская, что не лишало его странной привлекательности.
— Произведения искусства.
— Что-то конкретное?
— Пропавшие. Похищенные. Вторая мировая война.
— Что-то еще?
— Имена. Люди. Убитые люди.
— Это интересно. Назови мне имена.
Валентайн перечислил их. Финн добавила несколько, которые он пропустил. Корницер уставился на свой блокнот и принялся делать пометки на полях, не отрывая другой руки от клавиатуры.
— Ух, — сказал Корницер через некоторое время.
Он откинулся на спинку большого кожаного кресла и устремил взгляд на пейзаж, висящий на стене за головой Финн.
— А ты красивая, — заметил он с улыбкой.
— Прошу прощения? — не поняла Финн.
— Ты красивая, — повторил Корницер.
Финн слегка смутилась. Она бросила взгляд на Валентайна, но помощи от него ждать не приходилось. Он тоже улыбался, так что ей пришлось справляться с этим самой.
— На самом деле это не комплимент, — сказал Корницер. — Я просто констатирую факт. Ты ведь не против, правда? Это помогает, когда я пытаюсь что-то обдумать.
— А-а.
— Мне нечасто случается встречать красивых женщин. По-видимому, этот вид работы их не привлекает. — Он помолчал. — Это довольно странно, потому что именно из женщин всегда выходили лучшие в истории криптоаналитики.
— Я этого не знала, — сказала Финн.
— Так оно и есть, — кивнул Корницер, после чего бросил взгляд на Валентайна и улыбнулся. Он был похож на ребенка. — Я никогда не лгу, верно, Майкл?
— Мне, во всяком случае, о таком неизвестно.
Пухлый человек заморгал, словно выходя из какого-то транса, и уставился в потолок.
— Можете сказать мне что-то еще?
— Ничего существенного, — ответил Валентайн. — За исключением того, что есть как минимум две линии событий, два вектора, и они, похоже, не имеют ничего общего между собой. С одной стороны, у нас имеется этот «Кардусс-клуб», то есть какое-то общество, связанное с Францисканской академией, с другой — похищенные произведения искусства. Если посмотреть на это с чисто фактической стороны, единственным связующим звеном, похоже, является Джеймс Корнуолл. Исходя из того, что нам известно, можно предположить, что он умер не естественной смертью.
Корницер пожал плечами.
