– Если бы я вас не знала, Лилиан, то решила бы, что вы спекулируете на моих материнских чувствах, – промокнув губы, процедила девушка.
– Зачем бы мне это делать, дорогая? В данном случае я говорю с тобой с позиций возраста, опыта и доброго отношения к тебе. Если ты заключишь договор со студией, то так или иначе должна будешь выполнить каждое его условие до последнего пункта. И сделать это будет значительно труднее, если тебе придется ездить из Санта-Барбары.
– Лилиан, – серьезно проговорила Сэс, – мой Тео очень толковый, но, как и все дети, любит пошалить. У нас так заведено, что я его за это не ругаю, если он не переходит определенных границ, разумеется. Я не хочу, чтобы кто-то по праву хозяина или старшинства принялся бы его воспитывать по собственному усмотрению. Я своего ребенка в обиду не даю! – решительно объявила молодая мать.
– Вот и правильно. Полностью разделяю твою позицию. И уверяю тебя, что в этом доме твоему Тео будет не хуже, чем когда-то было тебе. Ты же не станешь утверждать, что к тебе у нас плохо относились и журили по мелочам.
– Нет, не стану, – ответила Сэс. – От вас и Чарлза я всегда видела только добро. Но теперь все иначе…
– Отнюдь, милая. В этих стенах все по-старому, и будет так, пока я в своем уме и твердой памяти. Тебе не о чем волноваться. Если я гарантирую тебе и твоему сыну комфортное пребывание под своей крышей, ты, Шерил, можешь в этом нисколько не сомневаться, – спокойно расставила все по местам мадам Кольбер.
– Тео для меня – самый дорогой человек, он смысл моего существования. Ради своего ребенка я любого в клочья порву. Я не шучу, – серьезным тоном оповестила Сэс.
– И это похвально. Но для меня удивительно, откуда столько опасений. Твое детство не было дурным. Или было? – провокационно осведомилась Лилиан.
– У меня было чудесное детство, – удовлетворила ее любопытство крестница.
– А у меня оно было чудовищным, – ввернул Джек, обратив наконец на себя внимание обеих женщин.
– Интересно знать, почему, – почти безразличным тоном отозвалась бабушка.
– Детство любого человека в принципе хорошим быть не может. Это же сплошное унижение. Я очень понимаю опасения Сэс. Каждый норовит указать тебе твое место. Особенно неприятно наблюдать, как взрослые, которые сами делают ошибку за ошибкой, не упустят шанса самоутвердиться за счет младшего и безответного, укоряя за малейшую провинность.
– Кто бы мог подумать, Джек, что ты так страдал! – рассмеялась бабушка.
– Я, например, всегда в детстве тебе завидовала. Ты был таким самостоятельным и независимым, – заметила Сэс. – Конечно, я догадывалась, что расти без матери не сладко, и сочувствовала тебе. Но мне не казалось, что ты чувствуешь себя обделенным. Думала, что именно благодаря этому ты взрослее и развитее многих сверстников.
– Просто мой внук с самого рождения плохо переносит критику в свой адрес. Ему кажется, будто он заслуживает безоговорочной поддержки и одобрения вне зависимости от того, что и как он делает, – строго проговорила бабушка.
– Да, я такой! – с гордостью объявил Джек. – Таким родился и таким умру!
– Но прежде чем это случится, ты должен постараться довести новый кинематографический проект до конца, – заявила Лилиан. – Для начала попробуй уговорить Шерил переехать в наш особняк. Докажи, что я не зря возлагаю на тебя свои надежды, дорогой. Могу даже заключить с тобой пари. Полцарства, если сможешь убедить женщину, которая поупрямее тебя будет, – принялась умело подзуживать их обоих владелица киностудии.
– Не нужно, Лилиан. Поберегите свое царство, – тихо проговорила Сэс. – Я попробую объяснить сыну, для чего все это необходимо. Думаю, он меня поймет и согласится.
– Если он такой толковый, как ты утверждаешь, то так и будет, – оставила за собой последнее слово гордая дама. – В крайнем случае, пообещай, что, если он согласится, познакомишь его с тем, кто придумал «Парк юрского периода», – подкинула она идею.
– Во-первых, Тео еще слишком мал и этого фильма не видел. Хотя динозавриков уважает… – сказала Сэс.
– Динозавров нельзя не уважать, – вставил Джек.
– …а во-вторых, у нас в семье не принято торговаться, – закончила свою мысль девушка, проигнорировав его глубокую ремарку.
– Я считаю, что мы договорились, – отчеканила Лилиан.
– Почти, – оговорилась Сэс.
– К завтрашнему утру все будет готово к вашему переезду. Как я уже говорила, Джек все устроит. А теперь вы должны простить старую женщину. Сегодня был достаточно сложный день. Я бы хотела выспаться, – сказала хозяйка и поднялась из-за стола.
Джек бросился галантно поухаживать за бабушкой, Сэс привстала, взглядом провожая Лилиан до двери, возле которой та приостановилась и произнесла:
– Не прощаюсь. Завтра утром увидимся. Спокойной ночи.
Сказав так, она ушла.
Шерил Кэссиди озадаченно покачала головой.
– С ней невозможно спорить, тем более переубедить, – обреченно проговорил Джек. – Лучше даже и не пытаться. Силы и нервы сохранишь.
– Значит, вот как ты живешь?! – осуждающе бросила в его адрес Сэс.
– Не заводись. Не стоит срывать на мне злость. В конечном итоге это твоя идея, твой сценарий, твои кинематографические амбиции, вот и расхлебывай.
– Ты прав. Прости, – тихо произнесла девушка.
– Я отвезу тебя домой. Для всех будет лучше, если ты как можно скорее подготовишься к этому переезду. А за Тео можешь не волноваться. В этом доме его никто не обидит.
– Мамочка? – оторвав сонное личико от подушки, пробормотал мальчик.
– Да, это твоя мамочка, сынок, – утешительно прошептала Сэс. – Все хорошо. Я вернулась.
– Почитай мне книжку, – сквозь сон попросил Тео.
– Поздно уже. Ты должен спать. Разве Мария не читала тебе перед сном?
– Читала. Но я хочу, чтобы ты… – просительно протянул сын.
– Если только пару страниц, – согласилась Сэс, присев на край кроватки и раскрыв книгу.
Пары страниц не потребовалось. Сонный малыш засопел, как только она своим глубоким мелодичным голосом принялась озвучивать сказочные сюжеты.
Сэс осторожно поцеловала мальчика в лоб, привычным жестом поправила одеяльце и вышла из комнаты, не гася ночника.
Джек, все это время дожидавшийся ее возвращения в гостиной, смог оценить, как уютно мама и сын поживают в этом маленьком, весьма типичном для Санта-Барбары бунгало. Во всем доме царила обстановка покоя и любви.
– Я подглядел в щелочку, – признался Джек, когда вновь увидел Сэс. – Очаровательный у тебя сынишка.
Шерил, которая с момента возобновления общения с Хадсонами каждую секунду вынуждена была перебарывать желание открыться и честно сознаться, что это его сын, в очередной раз стоически сдержалась, проговорив:
– Я сварю кофе.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Шерил сознавала, что стоит Джеку увидеть сына при свете дня, заглянуть в его глаза, провести рукой по упрямым вихрам, и он тотчас все поймет без лишних слов, без объяснений. Она ждала и боялась этого мгновения.
Девушка не была уверена в реакции Джека. Три года назад, когда, уже расставшись с ним, узнала, что станет матерью, но сомневалась, как быть с отцом, она выбрала самый простой путь – молчание. Однако ситуация качественно изменилась. Теперь лично она никак не зависела от отношения Джека Хадсона,
