настороже, зная, что для такой мощности локомотив слишком легок, и если колеса начнут проскальзывать, мы потеряем скорость, которую, скорее всего, так и не наверстаем. «Звезда» слишком тяжела, чтобы потерять силу сцепления, но всего несколько секунд проскальзывания могут нам дорого стоить.
Мы, должно быть, успели пройти добрую милю, когда стало очевидно, что «Звезда» сокращает разделявшее нас расстояние. Майк перестал следить за балками и держал одну руку на раме, а вторую — на рычаге управления, постепенно, с большой опаской толкая его вперед, чтобы не потерять сцепления. К этому времени я был уверен, что мы делаем семьдесят миль в час: скорость больше, чем у любого локомотива, какой мы когда-либо строили или на котором ездили. Ветер ревел в ушах. Страшно было смотреть, как подпрыгивают балки: вверх-вниз, вверх-вниз. Сейчас они яростно трепыхались в полуметре от моего левого плеча… одно неосторожное движение, и моя рука превратится в кровавое месиво.
Расстояние неуклонно сокращалось. «Звезда Волинора» с каждой минутой оказывалась все ближе, и мимо пролетела отметка с цифрой «4». Значит, четыре мили уже пройдены. Лицо Майка перекосила жуткая гримаса. Я увидел, как по его лбу катится пот, но вряд ли причиной был бьющий из топки жар. Мой напарник не оттягивал больше рычаг, и я знал, что он чувствует: колеса проскальзывают. Мощность «Сэм’ла» была велика, только вот массы не хватало, чтобы получить большее ускорение из трения между четырьмя колесами драмлинского металла и железными рельсами пути. Единственный способ — это замедлить ход, пока колеса снова не сцепятся с рельсами, а потом пытаться набрать скорость.
Майк оттянул рычаг назад, и мы почувствовали, что ускорение снова вернулось к нулевому. Тут и у меня появилось то же чувство пути, что и у Майка, и я понял: колеса больше не проскальзывают. Зато у «Звезды» таких проблем не было, так что она все прибавляла скорость. Майк снова толкнул рычаг вперед, и мы опять начали постепенно ускоряться, на этот раз помедленнее, молясь, чтобы не улетели с рельс.
Пройдено шесть миль, и хотя сцепление по-прежнему было неплохим, «Звезда Волинора» дышала нам в спину, все ближе, ближе… и наконец, выпустив черное облако дыма и клубящегося пара, она промчалась мимо с оглушительным ревом.
И вроде бы чуть замедлила ход, а я ощущал себя мухой, застрявшей в патоке, видя кочегара «Звезды», который махал нам рукой. Люка Гормана никак не назовешь ни дураком, ни хвастуном, и если он пообещал, что его локомотив сделает сто двадцать миль в час, то только потому, что его механики произвели подсчеты и знали точные цифры. Когда же Майк упомянул насчет ста пятидесяти миль, это означало, что он в своих утверждениях основывается исключительно на вере и шестом чувстве, а к математике прибегает в крайних случаях.
Потом «Звезда Волинора» рванулась вперед. Кочегар дернул за веревку, и большой паровой свисток пронзительно завопил в знак приветствия. А может, насмешки. Свисток резал уши, выворачивал тебя наизнанку, что говорило о халтурной работе мастера, наспех сляпавшего поделку, но кого это волновало?
Я застыл с лопатой в руке.
Мой амулет дернулся, раз, другой, третий, словом, пока не смолк свисток. Более того, сам «Сэм’л» тоже дернулся. Драмлинский металл двуплечного рычага, за который я схватился, словно пополз под моей потной ладонью, как ознобные мурашки.
Я вытащил амулет из-под рубашки, стащил с шеи, отшвырнул и уже хотел предупредить Майка, как левая поперечная балка вырвалась из подшипника и стала раскачиваться, будто гигантская палка, над нашими головами, не доставая до черепов всего на метр или менее того, а потом вывернулась, чтобы воткнуться между рельсами. «Сэм’л» затрясся, когда колесная ось лопнула, но мы не сошли с рельсов.
Майк взвыл от гнева и толкнул рычаг вперед до отказа, а я почувствовал, как скрежещут колеса под нами, пытаясь восстановить сцепление с рельсами и не находя его. «Звезда Волинора» была уже далеко впереди, а без левой балки… Нам еще повезет, если мы сумеем проползти хотя бы десять миль.
Майк протиснулся мимо меня, сыпля такими ругательствами, каких я от него отродясь не слышал, схватился за драмлинскую веревочную петлю, хлопавшую на ветру, и привязал к паровому клапану Розин свисток желаний. Думаю, одно хорошее проклятие заслуживает другого, и кроме того, я знал, в чем заключается единственное желание Майка. По лицу видел. Почти слышал, как оно отдается эхом в его голове, со всей неистовостью, какой он никогда не выказывает никому, кроме зажатой в щипцах раскаленной железной болванки и иногда меня.
Скорость. Скорость. Скорость! СКОРОСТЬ!
Он дернул за петлю, и свисток Розы запел.
Он пел, как в нашем представлении поют ангелы: высоко и тонко, почти неслышно, только звуки отдаются в твоей душе, не одна нота, и даже не весь аккорд, но вся песня, словно аккорды, пляшущие в четырех…
Пляска. Под нашими ногами. Под нашими руками. «Сэм’л» тоже танцевал под мелодию свистка. Я опустил глаза и уронил лопату. Болты, один за другим, выскакивали из рамы локомотива, но вместо того, чтобы разлететься, двуплечные рычаги и вилы и пятьдесят других видов драмлинов смягчались, растягивались и сплавлялись во что-то, не имевшее болтов и швов.
Правая балка оставалась на месте, и мы каким-то образом удерживали скорость.
Майк запаниковал и оттянул петлю в другую сторону, чтобы закрыть клапан, но дернул слишком сильно, и петля оборвалась вместе с поющим свистком. Майк шагнул вперед на мостик для прохода вдоль локомотива, чтобы заткнуть свисток ладонью, а я отшатнулся, схватив скручивающийся, пульсирующий металлический стержень, прежде чем правая балка успела раскроить мне череп.
Я хотел было пойти за Майком, но тут сам котел принялся растягиваться и вздуваться, как слишком туго набитая сосиска. Главный паропровод, встроенный в заднее центральное отверстие, выдернуло с мясом, и струя пара, способная в мгновение ока заживо сварить человека, вырвалась с ревом едва ли не в метре от меня. На моих глазах дыра начала расползаться, а струя пара била с такой же силой.
С меня хватило и этого. Я втиснулся в проход между дергавшимся котлом и дребезжащей правой балкой, пытаясь уйти как можно дальше от опасного места. Я как раз пробирался мимо подшипника правой балки, когда его тоже вывернуло и унесло вместе с балкой.
По идее, мы должны были остановиться.
Но нет! Мы набирали скорость!
Я оглянулся. Противоположный конец котла заволокло огромное облако пара, издававшего ужасающий вопль в ответ на ангельскую песнь свистка.
И тут я понял, что мы уже мертвы. Но не хотел видеть, как заживо варюсь на пару, поэтому продолжал красться вперед, не выпуская треугольной рамы, ставшей жестче и крепче без болтов. Я заметил голову Майка у самых цилиндров. Седые волосы, разлохмаченные ветром, развевались вокруг проплешины.
И тут раздался новый звук, усиливавшийся с каждым мгновением. Я оглянулся на котел. Сверху вниз шли постепенно расширявшиеся трещины, в которых противно завывал попавший туда воздух. И не успел я опомниться, как локомотив еще увеличил скорость, причем намного!
— Айк! — завопил Майк, ожесточенно махая рукой. — Айк! Готовься прыгать!
Прыгать? Да я едва висел на поручне, боясь свалиться под колеса, и судя по тому, с какой быстротой пролетали мимо деревья, мы были недалеки от той цифры, которую хвастливо назвал Майк: сто пятьдесят миль в час. Только попробуй прыгнуть при такой скорости, и тебя размолотит в кашу…
Но Майк показывал куда-то вперед, и вовсе не на «Звезду Волинора», которую мы резво нагоняли. На расстоянии замаячил мост через Доэ.
— Айк! Река!
Тот, кому предназначено быть повешенным, схватится за любую веревку, лишь бы на конце не было петли. Я кое-как полз по мостику, пока не оказался рядом с Майком. Мы оба схватились за скобу из драмлинского металла, удерживавшую на месте котел. Одна рука Майка, была свободна, но держал он ее так, словно сжимал зажженную петарду: слишком опасно хранить, но бросать не хочется. Я пригляделся. Между пальцами высовывались поперечины креста Полли, дергавшегося, словно живое существо. И я понял, почему на Майка иногда находило: трудно существовать между молотом и наковальней, между Богом, драмлинскими штучками и невестой Христовой, которую он любил без всякой надежды получить.
Я не сводил взгляда с трепыхавшегося креста, пока мы с ревом мчались мимо «Звезды», но тут «Сэм’л» вырвался на мост, и под ногами осталась одна вода. Майк отпустил скобу и чуть помедлил, чтобы
