стиснуть мое плечо. Потом оттолкнулся, и я, прежде чем последовать за ним, еще успел увидеть, как он, изогнувшись дугой, летит в коричневую воду. Но я на лету повернул голову и заметил, как «Сэм’л Борден» взорвался. Тендер, фонтаном разбрызгивая уголь, перевернулся дважды, перед тем как плюхнуться в реку, а драмлинский котел вырвался из рамы и взлетел в воздух на столбе пара, завывавшего пронзительным, вибрирующим, режущим уши воплем, какого я никогда не слышал раньше и, вероятно, больше не услышу.
Но тут мне стало не до локомотива. Я барахтался в холодной талой воде, стекавшей с Кобблер Маунтинз, стараясь дышать через нос и гребя к берегу, прежде чем успею окончательно заледенеть и пойти ко дну.
Мы с Майком сидели, прислонившись спинами к стволу толстого дуба у самой реки, и дрожали от холода, когда со стороны железной дороги показалась толпа мужчин, вскоре окруживших нас. Большинство были служащими железной дороги, но попадались и президентские телохранители. Кто-то рывком поднял Майка на ноги, хотя тот ошеломленно тряс головой, посылая во все стороны мелкие капли воды. Разумеется, тут же рядом оказался сам президент Честер, прятавшийся за спинами своих громил и визгливо орущий, как все коротышки, в тех случаях, когда им следовало бы вести себя с достоинством и разобраться, что почем.
— Майкл Грабаки, вы арестованы за то, что умышленно подвергли опасности жизни людей и правительственную собственность!
Что мог на это сказать Майк? Он сунул руку в карман. Громилы, тут же насторожившись, полезли за револьверами, но Майк вытащил всего-навсего крест Полли. Теперь уже обыкновенный крест, а не кусок магического металла, обладающий собственной волей. Он поглядел на крест, кивнул и улыбнулся.
— Делайте, что хотите, Честер, мое последнее желание исполнено.
— Наденьте на него наручники и тащите к рельсам, — приказал президент.
У одного из громил оказались наручники. Он уже подступил к Майку, когда над рекой прогремел выстрел.
На тропе, ведущей к железнодорожному пути, стоял Люк Горман с винтовкой, дуло которой было обращено к небу. Человек пятнадцать служащих В&НС держали наготове пистолеты.
— Честер, вели своим людям бросить пушки.
И без того выпученные глаза Честера сейчас, казалось, вот-вот покатятся по земле.
— Люк, черт побери, не забывай, кто я!
— К сожалению, не могу забыть, как бы ни хотел, — сухо бросил Горман своим рокочущим голосом. — Прикажи бросить пушки. Это моя земля, и только моя полиция имеет право распоряжаться здесь. Даже ты лишен неприкосновенности и можешь быть арестован в любое время года, за исключением дня выборов, до которого еще остался целый год.
Честер оглядел своих людей, неохотно кивнул, и пять пистолетов полетели в грязь. Люк Горман спустился вниз и отдал винтовку одному из своих полицейских.
— Майк, то, что ты считал котлом, очевидно, двухрежимный ускоритель с нулевым форсажем, вроде того, что использовался в шаттле «Ориджен», только поменьше и куда мощнее. Если у тебя есть ритм, считай, что мы уже на Земле. Нам он крайне необходим. Отдай его нам и получишь столько железа, сколько захочешь. Я даже готов признать, что ты выиграл гонки.
Майк покачал головой и расплылся в улыбке, кажется, только сейчас начиная соображать, кто на самом деле правит Драмлендом. Впрочем, у меня промелькнули кое-какие идеи.
— «Сэм’л» разлетелся еще до того, как мы пересекли линию финиша. Вы выиграли честно, Люк, и «Звезда» — чертовски классный локомотив, тут ничего не скажешь.
Он откинул мокрые седые волосы со лба и выпрямился.
— И можете получить ритм бесплатно: я механик по паровым двигателям, а не космонавт. Только беда в том, что ритм был на той бумажке, что я сунул в Бангерову Большую Книгу, а книга лежала в дорожной сумке у самой топки. Там, где приземлились рама котла и топка, там и ищите сумку, и нигде больше.
Горман немного подумал:
— Саймон, Чарли, берите лодки и канаты и обшарьте реку вниз по течению. Ловите все, что плавает.
Половина его людей послушно отправились выполнять приказ.
Горман снова повернулся к Майку.
— Должен сказать, Майк, это было отличное шоу! Можешь получить работу в В&НС, когда только захочешь, при условии, что навеки излечился от своего желания строить из штучек.
Майк пожал плечами.
— Излечился? Это вряд ли. Да у меня слюнки текут при одной мысли о том, что еще можно сделать! Я как раз подумал о железнодорожных путях и о том, сколько железа требуется для рельсов и насколько было бы лучше поставить паровые двигатели на управляемые перевозочные средства. У меня уже есть кое-какие чертежи…
— Автомобили в столице запрещены! — объявил Честер Харзак таким тоном, словно объяснял нам, что яблоки падают с деревьев. Кроме всего прочего Люк Горман владеет и сетью городских троллейбусов, так что не потерпит никакой конкуренции.
— Разумеется, мистер президент, и это одна из огромной кучи причин, почему я еду домой, в Хаффер.
Мы возвращались в кабине «Звезды Волинора», и бригада показала Майку, как работает локомотив — все это с дружеским похлопываньем по спине, и всесторонним обсуждением преимуществ паровых двигателей, и выражением взаимного восхищения. Через три ночи молодой кочегар выдвинул теорию, согласно которой свисток Розы был назван регулятором функций или чем-то в этом роде, и когда он звучит, драмлины делают то, для чего в реальности предназначали их геаны, а не то, что мы, тупые земляне, пытаемся заставить их делать. И что иногда треснувший паровой свисток или сложенные трубочкой губы ребенка могут воспроизвести звук, что-то означающий для Драмлина, но только настоящий драмлинский свисток способен превратить котел локомотива в ракетный двигатель.
Правительство с готовностью этому верит, а мы с Майком рады дружно кивать головами и помалкивать. Они так и не нашли котел или то, что казалось котлом, и некоторые поговаривают, что он на дне западного океана. Другие клянутся, что он давно уже в космосе, пролетел мимо «Ориджена» и ручкой помахал. Никто ничего толком не знает, верно только одно: есть что-то волшебное, я бы даже сказал, потустороннее в свистках и драмлинах, и если мы когда-нибудь выясним, что это такое, многое изменится. Вот увидите.
Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА
Марина и Сергей Дяченко
Уехал славный рыцарь мой…
И через неделю с небольшим у нас полетела связь. Возможно, все дело было в передающей станции на башне, и толковый инженер разобрался бы с этим за две минуты.
Но только не я.
Я честно поднималась на башню и копалась в проводах и платах, но так ничего и не поняла. Сдавшись, стояла на круглом балкончике и разглядывала землю до горизонта.
У подножия холма толпилась маленькая оливковая роща. Далеко на юге чернели развалины имения,
