жизни.
— Не езди опять в Дэлловей, — сказал ей Калеб.
— Мне нужно поехать туда.
Калеб медленно покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Ты не поедешь. Мы сделаем по-другому.
Виктория застыла и прижалась головой к его плечу.
— Что ты имеешь в виду?
Калеб вздохнул, помолчал немного.
— Думаю, ты понимаешь.
Неожиданно Виктория представила себе всех тех женщин, с которыми Калеб спал в других городах. Но он спал с ними, потому что хотел их, потому что они зажигали в нем желание, а не потому что ему было их жаль. Она посмотрела Калебу в глаза.
— Ты делаешь это из жалости?
Калеб рассмеялся.
— Виктория, вот уж в чем ты можешь быть уверена, так это в том, что я не делаю такие вещи из сострадания.
— Тогда почему?
Калеб помолчал.
— Если честно, то сам не знаю. Или почти не знаю. Я не хочу, чтобы у тебя были потом проблемы. Я не могу работать, мне все время хочется влепить этим незнакомцам промеж глаз. Уверен, ты сама не хочешь, чтобы так называемый отец ребенка имел право встречаться с ним.
— Да, не хочу, но еще больше я не хочу, чтобы мужчина сделал это из-за денег. Это отвратительно, грязно, ужасно. Я подумала, что если мужчина сделает меня беременной, руководствуясь благородными намерениями или ради ребенка, то будет несправедливо не позволить им встречаться. Ты, наверное, заметил, что в этот раз я даже не упоминала о деньгах.
— Да, заметил.
— Это избавит меня от всяких мерзавцев.
— Не бывает идеальных людей, Виктория.
Она согласилась с ним.
— Если мужчина хочет ребенка, он может многого потребовать от тебя.
— Я составлю договор.
— Договор можно обойти. Ты можешь потерять ребенка, которого так хотела. Это будет еще хуже.
— Этого не случится.
Калеб взял ее за подбородок.
— Этого не случится, если я передумаю и приму твое предложение.
Виктории казалось, что сердце выпрыгнет у нее из груди.
— Почему ты так решил? — спросила она. — Ты же сказал, что не можешь.
— Я сказал, что не хочу. Я передумал. Тебе не нужно больше писать объявлений, ты можешь ликвидировать этот чертов почтовый ящик и не думать больше о письмах. Я буду отцом твоего ребенка, Виктория, но...
— Но? — Конечно, не все так гладко. Она втянула его, и теперь он соглашался, но неохотно.
— У тебя есть условие? — спросила она.
Он слегка улыбнулся и провел пальцем по ее нижней губе, вызвав бурю эмоций.
— Конечно, у меня, есть условие, Виктория.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Назови мне его, и я подумаю, соглашусь или нет. — В серьезных карих глазах Виктории читался вопрос. — Нам не обязательно делать этого.
У Калеба вырвался смешок.
— Если я не ошибаюсь, несколько дней назад тебя ничто не останавливало.
— Да. Но тогда я не знала тебя, и меня не волновали твои взгляды. Теперь все по-другому.
— Теперь ты считаешь меня хорошим?
— Да, и еще потому, что ты согласился помочь мне, хотя совсем не обязан делать этого.
— У меня были причины, — сказал он, но понял, что и сам не смог бы их назвать.
— Скажи мне, — прошептала Виктория.
— Сейчас важны две вещи — твоя жизнь и жизнь ребенка.
— И твоя жизнь, — добавила она.
— И моя, — согласился Калеб.
— Итак, ты делаешь это, чтобы защитить меня и ребенка.
— Частично.
— Почему еще?
Калеб пожал плечами.
— Может, я устал ездить в Дэлловей.
Виктория замерла.
— Мне безразлично, что ты ездишь в Дэлловей.
— Ты будешь против этого, если я соглашусь.
— Не понимаю.
— Если мы сделаем так, как я говорю, — сказал он, — мы поступим правильно.
— Правильно...
— Мы поженимся. — Он сказал так, будто его только что осенила эта идея.
— Поженимся! Ты же не хочешь жениться! И я не хочу выходить замуж!
— Когда я сказал, что мы поженимся, я не имел в виду, что мы с тобой по уши влюблены друг в друга.
— Да уж.
— Хотя я ничего не имею против того, что двое людей дружат и живут вместе. Я не могу придумать ничего лучше для ребенка, а ты?
— Ты считаешь, я не смогу вырастить ребенка одна?
— Знаю, что можешь. Проблема не в этом.
— В чем же?
Калеб подвел Викторию к скамейке.
— Ты сказала, что хочешь сделать это обычным способом. Как более опытный человек, должен сказать, что двое незнакомых людей обычно не встречаются на одну ночь, чтобы зачать ребенка. Причем мужчина после этого исчезает в утренней дымке и уходит навсегда. Такого не бывает. А что ты скажешь ребенку? Ведь он спросит тебя об отце, когда подрастет.
— Я скажу ему правду.
— Даже если ему будет больно? Даже если ребенок поймет, что он не такой, как все?
Виктория не могла возразить.
— Я не подумала об этом.
— Я тоже сначала не подумал. Когда я был маленьким, мои родители часто ссорились, и я слышал эти ссоры. И мне так хотелось жить в нормальной дружной семье.
— И все-таки ты предлагаешь мне брак?
Калеб улыбнулся.
— Ты немногого просишь у мужчины. И я подумал, что смогу это дать.
