Огонь с юга

Глава 19

— Мне очистить днище ялика от ракушек, или ты хочешь потребовать чего-то еще как победитель в споре? — Скрестив ноги на палубе «Амигала», девушка криво улыбнулась Кейде.

Опершись о ялик, теперь перевернутый и надежно установленный на борту, Кейда подарил ей беглую улыбку и заметил тревожное предчувствие в ее глазах.

— Дев, ты что-нибудь придумал?

Сидя под промасленной тканью, закрепленной на мачте, чтобы защититься равно от солнца и дождя, чародей перебирал пачку мятой бумаги, держа перо в зубах, не обращая внимания, когда чернила капали ему на грудь. Серебряная миска стояла сбоку от него, вода в ней была темной и маслянистой.

Непохоже, чтобы он брился или купался с тех пор, как мы его покинули. Кем бы он ни был, но ясно, что не заморин, с такой-то щетиной и безволосой макушкой. Заморины никогда не лысеют.

— Дев, последний раз спрашиваю, ты что-нибудь придумал? — Кейда видел, что заметки Дева наполовину исчезли под обильными исправлениями. — Я сказал Джанне, чтобы передала Сиркету и всем остальным: пусть следят, когда подадут знак луны. И по крайней мере из них надлежит вырасти больше чем до половины, чтобы они решились действовать. Иначе все, что они ни увидят, будет сочтено дурной приметой, и они просто все отложат. Большая луна уже исчезла, да и малая на ущербе. Если мы не приступим этой ночью, пройдет еще не меньше восьми дней, прежде чем мы сможем рассчитывать на поддержку светил.

А Рубин, Аметист и Алмаз сейчас в трианте. Красный оберег от огня, несомый Рыбой- парусником на добрую удачу для тех, кто тебе близок, как братья. Пурпурный камень вдохновения и новых мыслей, движущийся в дуге дружбы и союза, ведомый Рогатой Рыбой, наставником и другом всех, кто бороздит моря. Яркий Алмаз, могучий талисман правителей, защита от разложения, в дуге брака вместе с Чашей, восходящим знаком, воплощением отдохновения и взаимности. Может быть он и недостаточно могуществен, зато танцует рука об руку с Жемчужиной, покровительницей владения Дэйш и его вождя.

Колдун поднял глаза в напряженном молчании, удовлетворенно улыбаясь.

— Полагаю, что есть мысли. — Он отложил свою связку бумаг и провел рукой по лысине. — Если только хотя бы один из вас умеет хорошо управляться с луком.

— Мой отец обучил меня всем подобным искусствам. — Кейда не удержался от некоторого презрения. — Вождь не вправе ожидать уважения от своих людей, если сам не умеет того, чего требует от них.

Дев поглядел на Ризалу.

— А как насчет тебя, девонька?

Она нежно улыбнулась, хотя глаза ее остались суровыми.

— Я носила колчан моего отца, когда он охотился на птицу в джунглях. Как только я смогла натягивать лук, он стал упражнять меня, привязывая перья к шестам на дворе.

— И ты хоть один раз попала? — Дев не стал ждать ответа. — Будем считать, что да. Теперь…

— Мы не можем рассчитывать, что перебьем всех этих чародеев стрелами, — перебил его Кейда. — Они сожгут все, что ни полетит в них, прямо в воздухе. Итрак Чейзен рассказывала мне…

— И мы сами видели, как они это делают, — кивнул Дев, ничуть не встревоженный. — Но им понадобится их колдовство, чтобы такого добиться.

— Я не понимаю, — Ризала пришла в недоумение.

— Я уже говорил вам, их чародейство черпает силу из стихий вокруг них. — Улыбка Дева стала жесткой. — И есть кое-какие основания предположить, что они, кроме того, крадут ее друг у друга. И я уверен, что как раз это случилось с нашим другом, утонувшем в жидкостях собственного тела. Зеленый Лист, говоря по-чародейски, срезал ему подошвы.

— Ты точно уверен? — вскинулся Кейда.

— Достаточно уверен. — Дев не выглядел сколько-нибудь сомневающимся. — И нам нужно просто собрать всех их колдунов вместе, а затем я начну бой с Драконьей Шкурой…

— Почему с ним? — не понял Кейда.

— Потому, что он главный пес в этой своре, — не помедлив ни мгновения, ответил Дев. — Я наблюдал за ним и за двумя другими колдунами, пока вы были на вашей приятной прогулке. У каждого чародея внушительное воинство лоботрясов с грязной жижей вместо мозгов, и большинство прибрало к рукам недурные островки, по нескольку на каждого. Чародеи проводят время, объезжая своих прихвостней и выбирая себе все, что им хочется, из чужой добычи. Затем прихвостни рыщут в поисках новой добычи, чтобы было что предложить в другой раз. Они далеко не прочь ограбить становище любого соперника, если поблизости нет чародея, который пресек бы их вольности.

— Значит, между ними нет ни чести, ни обязательств, — с брезгливостью заметил Кейда.

Дев с безразличным видом пожал плечами.

— Волшебники, которые что-то соображают, не ленятся навестить Драконью Шкуру, упирают макушки в песок и вручают ему пленных и до половины награбленного. Благодаря этому они получают право сохранить для себя остальное. Драконья Шкура шастает повсюду и отыскивает любого, кто попытается скрыть свое добро. — Дев с некоторой игривостью оглянулся на теряющийся среди деревьев заливчик, где был спрятан «Амигал». — Те, кто пронимает, что игра кончена, падают ниц, выносят добычу и позволяют Драконьей Шкуре взять, что он хочет. А если кто-то слишком неповоротлив… — Он покачал головой. — Эти колдунишки весьма изобретательно убивают друг друга. Вы и половины не видели.

Нет, и не хочу.

Кейда содрогнулся.

— Драконья Шкура прибавляет их добычу к своей?

— Кое-что он уделяет своим любимчикам, — продолжил Дев. — Тут теперь есть три волшебничка, обнюхивающие его задницу, и осталось семеро, которые еще не решили, куда податься.

— Это все? — Ризала ушам своим не верила. — Чейзены, которые бежали, говорили о сотнях колдунов.

— Сотни их уже промчались бы по всему Архипелагу. Учитывая ущерб, который может нанести даже один чародей, если захочет, думаю, вы найдете, что одиннадцать — это достаточно, — язвительно уверил ее Дев. Он поглядел на Кейду. — Вероятно, было еще больше, когда они вторглись на острова, но те, кто послабее, теперь стали пятнами на песке или пищей для жуков. Уцелели более сильные, а они все были в движении последние несколько дней, подтягиваясь все ближе к Драконьей Шкуре. И они что-то затевают.

— Поход на север? — Кейду бросило в холод, несмотря на солнечное тепло.

— Понятия не имею, — Дев пожал плечами. — Я вслушивался в ветер, но не смог сколько-нибудь постичь их язык, а я говорю на нескольких языках материка, помимо почти всех наречий Архипелага.

— А твои чары тебя не выдадут? — с тревогой спросила Ризала. — Ведь этот, в драконьей шкуре, уже отыскал тебя прежде.

— Он не почувствовал, как кто-то смотрит на него с помощью чар, — Дев бросил на нее раздраженный взгляд. — А лишь ощутил, что кто-то новый черпает из стихий недалеко от него.

Ризала не была убеждена.

— Что это означает?

— Ничего, что я мог бы объяснить не рожденному волшебником, — отрезал Дев с отталкивающим чувством превосходства.

— Если бы они были способны отыскать тебя через твое волшебство, мы вернулись бы и застали бы тебя с пробитой копьем головой, — умиротворяюще произнес Кейда. — Так расскажи нам, что ты задумал..

— Ключ в том, что все их волшебство — это чутье и грубая сила. Люди Драконьей Шкуры, кажется, единственные, кто может управиться более чем с одной стихией одновременно. Как я понимаю, это и дает ему власть. В Хадрумале это не сочли бы чем-то серьезным. Опора на все четыре стихии — это первое, чему