Северная буря

пока еще безоблачно, и щелкнула пальцами, призывая чистый огонь. Тот загорелся первозданно-красным, повиснув в воздухе. Она отправила одежду в облет его, из намокшей ткани выступил пар. Колдунья натянула влажные сапоги поверх неловко съехавших с пяток чулок. Найдя в мокром узле свою щетку с серебряной ручкой, Велиндре сердито пригладила сопротивляющиеся растрепанные волосы.

— Какова разница между истинным драконом и подобием? — спросила она. — Что мне еще нужно знать?

— Что еще? — Голос Азазира разлился сотней ручьев, устремившихся вниз по склонам к озеру. — В каком смысле еще?

— Что-то всегда есть впереди, — мрачно пояснила она, заплетая кое-как расчесанные пряди. — Особенно у волшебников. Ты сказал, что у подобия вместо сердца пустота. А у истинного дракона?

— Удивительно, как ты не забыла об этом спросить, — его смех прогремел, точно зимний ручей по камням. — Может, когда-нибудь ты еще сравняешься с Отриком.

— Итак? — Велиндре ждала.

— У истинного водного дракона сердце изумрудное. — Азазир выглянул из озера, возбуждая рябь, тут же побежавшую к нему. — Рубиновое сердце у огненного, сапфировое у того, что живет среди облаков. Ну, а янтарное у рожденного от земли. Это еще одно, ради чего дерзают смельчаки: вырезать у дракона сердце. Нет самоцветов чище.

— Разве их убивают ради дорогих камней? — поразилась колдунья.

— Ну, так попробуешь еще раз? — Он поглядел на нее, склонив голову набок, насколько она могла судить, с задумчивостью. — Или просто бежишь на Хадрумале, поджав хвост, слишком напуганная, чтобы признаться, где была?

— Отрик призвал бы дракона в случае крайней нужды, — четко произнесла Велиндре, заметив, что теперь она стоит по щиколотку в грязи. — Мне думается, я бы взяла пример с него, если бы в нравственном отношении не видела другого выхода.

— Смотри, будь осторожна с такими чарами, — мягко предостерег безумец. — Дракон отправится на охоту, подгоняемый голодом, не подозревая, как мало ему жить земной жизнью. И станет охотиться не только ради мяса. Он чует пустоту вместо сердца, даже если не понимает этого. И станет алкать самоцветов, чтобы заполнить пустоту. И сокрушит любое здание, если унюхает, что там есть кольцо с алмазом.

— А когда он найдет камни, что дальше? — Она вывернула над головой покоробившуюся юбку, натянула ее, а затем принялась воевать с осевшим в самых неожиданных местах корсажем.

— Я понимаю так, что дракон добьется для себя истинной жизни, — протянул Азазир, выглядывая из озера, которое опять начало зелено светиться. — И тогда тебе придется давать долгие объяснения на Хадрумале.

Велиндре собрала все, что хотела унести, в одеяло и завязала кое-как узлом.

— Буду помнить, — она глубоко вздохнула. — Вряд ли кто-то придет сюда снова, и уж во всяком случае — никто с Хадрумале здесь не появится. Но если все-таки кто-то придет, не надо говорить, что я здесь была…

Азазир и ухом не повел, он уже шагал прочь. Разгневавшись, Велиндре протянула руку, чтобы его удержать, но ее пальцы просто-напросто прошли сквозь плечо Азазира. Он не подал виду, что заметил это, и двигался к озеру сперва шагом, затем припустил бегом. И вот, нырнув в хрустальную воду, пропал во вспышке изумрудного сияния.

Велиндре подняла голову. Клубящиеся мрачные тучи уже заволокли все небо над долиной, но еще не набрали полной силы. Ведьма закрыла глаза и вздохнула. Куда теперь: на Хадрумале или в Релшаз? Она завладела тайной, и теперь этого не забыть. Охота ли ей поделиться с кем-то таким секретом? А что бы сделал с этим знанием Дев, ненадежный, не достойный доверия, но именно он, один из многих? Но ведь у этих дикарских колдунов была мудрость, раз уж один из них сумел состряпать дракона, грабящего острова Алдабреша. Может ли она передать столь опасное оружие Деву, дабы он сотворил своего дракона, а тот разодрал бы первого в клочья? Сколько времени пройдет, прежде чем Верховный Чародей услышит о драконе, разгулявшемся на Архипелаге? Не лучше ли ей оказаться на Хадрумале, когда это случится, и быть поблизости, чтобы предложить решение высоким особам из Совета? Нужда вынудит Планира не придавать значения ее знакомству с Азазиром. И пусть тогда откажут ей в звании Владычицы Облаков.

Но сможет ли она жить спокойно, если утаить эту с трудом добытую мудрость означает смерть проходимца Дева и множества невинных людей, пусть это невежественные алдабрешцы, готовые расправиться с любым колдуном, чуть его завидят?

Она замерзла, испытывала изнурение и страдала от того, что не могла привести себя в порядок. Тело ныло от жажды теплой бани, чистой одежды, еды и вина. Ей требовались покой и уединение, чтобы осмыслить тяжелый и горький опыт. Но Велиндре не могла и думать о блаженстве в тиши своих покоев на Хадрумале. Ей хотелось общества после отчаяния и пустоты азазирова безумия. Общества людей, которые ни о чем бы не спрашивали, пока она не найдет, что ответить.

Велиндре открыла глаза и поймала последние дуновения, порывавшиеся избежать заточения в неестественной буре Азазира. Нарисовав себе одну из самых пристойных гостиниц в пестром и шумном Релшазе, она покинула молчаливый берег озера во вспышке сапфирового света.

Глава 14

— Забавное же у тебя представление об удовольствиях, мой господин, — протянул Дев, взбираясь на носовой помост «Туманного Голубя». — Мы, варвары, в целом предпочитаем жизнь в роскоши с прекрасной женщиной, откликающейся на каждое наше предложение, а не трате времени на то, чтобы погрузить собственную задницу в кровь и отбросы.

А мы, люди, верные своим устоям, знаем, что взять девушку к себе на ложе только потому, что ее жаль, а какая-то другая женщина рассердила, никуда не годная мысль. По крайней мере, я знал это когда-то. Конечно, я в долгу перед Итрак и не забуду об этом, когда вернусь. Хотя понятия не имею, что это будет означать для меня и Ризалы, когда бы она ни вернулась. По-прежнему ли она будет желать связать свою судьбу или предпочтет отступить и обрести новую жизнь?

— У тебя есть для меня какие-то новости? — Кейда со значением посмотрел на предполагаемого раба. — Ты с удовольствием побрился?

Волшебник улыбнулся, пробежав ладонью по гладкому черепу перед тем, как надеть шлем. Затем украдкой бросил взгляд на палубу, дабы удостовериться, что стрелки триремы не близко и не услышат его.

— Вчера она покинула воды Джагаи.

— Значит, она в двух днях пути от Релшаза, — Кейда упер в Дева немигающий взгляд. — Ее там кто- нибудь встречает?

— Не знаю, — ответил Дев, подавив ярость. — Безмозглая сучка отмела все мои вопросы. Не знаю уж, где она этого набралась.

Научилась ли та колдунья приемам, которые нам нужны? Тем, которые она обещала постичь? Или Дев чего-то недоговаривает?

Кейда удержал вопросы, теснившиеся на кончике языка, осознав, как велико пространство под палубой, на которой они стоят.

Кто там, как ты думаешь? Кто-нибудь из парусной команды? Корабельный плотник за каким-то невинным делом? Обдумывай каждое слово.

«Туманный Голубь» уверенно шел мимо пологого белого песчаного склона, где коралловый островок едва возвышался над волнами. «Прозрачная Акула» и «Кусачий Краб» шли по бокам тяжелой триремы. Кейда выглянул за высокий корабельный нос, и жгучая досада запылала в глубине горла.

— У Ризалы есть голуби-письмоносцы. Она пришлет весть, когда прибудет в Релшаз. Итрак знает, что скорую галеру с вестником с севера надо послать немедленно. А пока мы только и можем, что идти вперед.