вещество могло служить для создания новых организмов, так называемых «приспособленных» существ.
Надо сказать, эта теория основывалась на весьма правдоподобной гипотезе, согласно которой компьютеры достигли такого уровня развития, когда ни одно нормально устроенное человеческое существо не могло бы выжить достаточно продолжительное время без необратимой физиологической деградации. Жители подземелий, подвергнутые невыносимым условиям существования, гибли десятками, если не сотнями. Но поскольку подземное жилье теряло смысл без обитателей, компьютеры принялись заселять их гибридными созданиями, приспособленными к новым условиям и, соответственно, больше напоминавшими не человека, а чудовище.
Воображение обывателя рисовало под ногами кошмарный мир, наполненный бессмысленными существами, лишенными какого-либо сходства с человеком, или искусственно оживленными трупами, живущими жуткой механической жизнью и деформированными настолько, насколько это было нужно, чтобы они вписались в кошмарную среду обитания. С каким чувством можно было бы сейчас перелистать старинные научно-фантастические журналы, заполненные отвратительными пришельцами из космоса…
Волна паники поднялась настолько высоко, что власти были вынуждены прибегнуть к цензуре. Однако трудно отрицать, оставаясь в рамках здравого смысла, существование проблемы, весьма нечетко определенной, но вызывавшей тревогу среди широких слоев населения. Разумеется, армия предложила свой вариант решения на основе патологического пристрастия к оружию. К радости Энны, штопорные бомбы и глубинные торпеды не дали нужного эффекта, так как компьютеры без ущерба для себя поглощали энергию взрывов. Эта энергия только увеличивала их жизнеспособность…
Энна знала, что ее возможности борьбы с компьютерами были довольно ограниченными. Можно спуститься вниз и продвигаться вперед по длинной цепи квартир до проходческого щита. Попытаться обезвредить ответственные за повторную переработку чувствительные окончания, пронизывавшие всю структуру туннелей подобно ответвлениям нервной системы человека… Но ни разу ей не удалось добраться до главного процессора, великолепно защищенного и тщательно замаскированного. Самое большее, чего ей удавалось достичь – это обратить вспять процесс рециклирования, заставить компьютер восстановить разрушенное и разрушить то, что было создано до ее вмешательства.
Впрочем, такие случаи были довольно редкими. Обычно нужно просто учитывать защитную реакцию электронного мозга и быть настороже, чтобы не оказаться переработанным в одно мгновение, когда не успеваешь сделать хотя бы шаг в сторону.
Энна встрепенулась. Холодное стекло создавало впечатление потери чувствительности кожи лба. Она оставалась еще несколько мгновений неподвижной, наслаждаясь контрастом между прохладой от стекла и жжением на затылке от пореза.
Часов в шесть вечера, когда Джордж вышел из дома, заметно побагровевшее солнце приближалось к горизонту, обещая скорое наступление осенней ночи. Эми жила на окраине города, на большом пустынном плато, обрывавшемся отвесным уступом к морю. С тех пор как коттедж вышвырнул ее на улицу, навсегда поглотив двух мальчиков, жильем ей служил старый двухэтажный автобус.
Эми не была создана для борьбы; ей удалось приобрести по дешевке на распродаже старый желтый автобус; загрузив его картонками с консервами, она блуждала по городу до тех пор, пока на пустыре над обрывом у автобуса не полетела задняя ось. С тех пор она оставалась на одном и том же месте. Джордж хорошо знал молодую женщину, у которой когда-то приобрел уникальную антикварную мебель. Потом здание, в котором помещалась ее лавочка, одним из первых в городе подверглось заражению. Когда серванты эпохи Наполеона III, инкрустированные перламутром клавесины и прочие предметы старины подверглись интенсивной переработке, за несколько часов получив консистенцию пластилина, Эми была разорена.
Джордж вскарабкался по ржавым ступенькам на второй этаж автобуса. Как обычно, Эми рассматривала горизонт в огромный морской бинокль, с трудом удерживая его на весу своими тонкими руками. Упрямые рыжие локоны падали ей на лоб, закрывали уши. Во времена, когда почти все женщины носили короткую стрижку, подобный атавизм позволял обывателям обвинять ее в извращенности. Разумеется, это было глупостью. Впрочем, как и большинство женщин, она придерживалась распространенной привычки жить полностью обнаженной. Своим бледным телом с втянутым животом и множеством родимых пятен, она странным образом напоминала борзую. Джорджу нравилась ее болезненная худоба, ее глаза с белками, усеянными красными прожилками из-за повышенного уровня радиации и постоянного использования бинокля. Наверное, в самом ближайшем будущем ее ожидала полная слепота.
Эми обернулась и кивком головы указала Джорджу на лежавший на полу предмет, прикрытый куском материи.
– У моего кота сегодня была третья попытка самоубийства…
Джордж устроился на одном из сохранившихся сидений. Ночь заполнила внутренности автобуса. Мрак казался плотным, почти осязаемым.
Эми зажгла небольшую спиртовую горелку и поставила на нее глиняный кувшин с толстыми стенками. Потом они долго и неподвижно сидели рядом, согревая закоченевшие руки чашками с горячим наем, запах которого медленно поднимался над столом к их лицам, призрачно освещенным трепещущими голубыми язычками пламени. Впервые за многие месяцы Джордж почувствовал себя уютно. Неожиданно его мысли вернулись к жене. Измотанная нервным напряжением, Энна была вынуждена прекратить свои метания и отключилась на несколько часов после большой дозы снотворного. Она спала в зале трофеев, завернувшись в грубое армейское одеяло, и ее губы продолжали нервно подергиваться во сне…
Казалось, что с каждым днем дом все более и более явно застывал в тяжелой непроницаемой неподвижности. Его можно было сравнить с болотом, водную поверхность которого не морщит рябью даже довольно сильный ветер. Жесткий, как будто металлический тростник, торчащий из плотного, словно бетон, ила; насекомые, парализованные в воде ручья, застывшего в ожидании… А еще напрашивалось сходство с большой мертвой лужей, по зеркальной поверхности которой долго будет подскакивать брошенный камень… Это была угрожающая тишина, тишина перед бурей.
Компьютер хорошо знал Энну и не собирался растрачивать энергию в мелких незначительных стычках. Он терпеливо ждал, пока она не спустится вниз, пока не заблудится в ответвлениях бесконечных коридоров, запутавшись в них, как муха в паутине. Компьютер знал эту женщину, знал ее стратегию, с которой частенько сталкивался раньше, и теперь очень трудно, если не невозможно, захватить его врасплох. В этом году он почти не нападал на дом; он предпочел замедлить свое вторжение, чтобы создать на подземном уровне барьер рециклирования, столь же опасный, как минное поле. Энна знала это, и именно этого она больше всего опасалась. Именно поэтому она каждый день откладывала свою экспедицию в подземелье. Она часами перебирала содержимое сумки с инструментами для разрушения электронных цепей; она днями перечитывала старинные руководства по тактике и стратегии борьбы с компьютерами; она подолгу бродила между полками специализированных магазинов в поисках последних новинок – каких-нибудь микрозондов или детекторов, позволяющих обеспечить ей преимущество в схватке с машиной. Она была растеряна; она запуталась в воспоминаниях о славном прошлом, лишилась всей своей агрессивности. Нет, она не спустится в подземелья. Она больше никогда туда не спустится. Когда компьютер поймет это, он начнет штурм дома, он двинется в атаку, медленно, неотвратимо подвергая по пути рециклированию стены, мебель, крышу… И Энна, съежившаяся среди своих трофеев, увидит, как добытые в боях кубки размягчаются и оплывают, словно забытые на полке пылающего камина шоколадные пасхальные яйца… Потом наступит день, когда она сама превратится в дряблый комок плоти в расползающемся под ней кресле, а ее пальцы начнут удлиняться, тянуться, словно резиновые, и тогда…
Джордж встряхнулся. Да, когда-нибудь наступит и их очередь. Он подумал, что вряд ли сможет вовремя покинуть дом, чтобы перебраться в лагерь беженцев… Это возможно лишь в том случае, если он избавится от влияния Энны, от колдовства этого бессмысленно затянувшегося кораблекрушения…
Эми разожгла примус. Джордж придвинулся к боковому стеклу. Ночь заволокла город. Он инстинктивно попытался найти среди множества едва различимых крыш свой дом, но у него ничего не получилось.
Мимо автобуса вприпрыжку промчался мальчуган, во все горло распевавший пародию на популярную песню. Казалось, звуки его голоса медленно поднимались вверх вдоль темных фасадов.
