Нет, родители тут ни при чем. Если кто и виноват, то только он сам. Не стоило ему драться с этим Тедом Карсоном. И уж тем более грубить его мамаше. Он один во всем виноват. Хотя… когда он сказал миссис Карсон, что ее сыночек — сволочь, у той сделалось такое лицо, что, пожалуй, оно того стоило.
Заслышав хруст сломанной ветки, Джон обернулся. Сперва он решил, что это Тед Карсон со своей мамочкой — выследили его и устроили в кустах засаду. Однако перед ним стоял какой-то незнакомый мальчишка со сломанным прутиком в руках.
— Джонни? — произнес он. Ветка в его руке обвисла и коснулась земли.
Джон пригляделся: это был не мальчик, а, скорее, подросток. Джон подошел поближе. Парнишка был в джинсах и клетчатой рубашке. Поверх рубашки он натянул какую-то нелепую красную безрукавку.
Джон задержал взгляд на лице незнакомца. Где-то он его видел… Это было его собственное лицо.
— Эй, Джонни, привет!
Стоявший перед ним был он сам.
Джон-в-безрукавке смотрел на двойника, суб-Джона, и думал: это как раз то, что нужно. Это был явно Джонни-Простачок, а не один из Джонни-Мятежников или Сломленных Джонни. Такому можно будет впарить все, что угодно. Он поверит.
— Кто… Кто ты такой? — спросил Джонни-Простак. Он тоже был в джинсах и рубашке, но без куртки.
Джон изобразил на лице самую искреннюю улыбку:
— Я — это ты, Джон.
— Что?!
Похоже, он несколько туповат.
— На кого я, по-твоему, похож? — спросил Джон и сам же ответил: — На тебя, Джон, на тебя. Потому что я и есть ты.
Джонни-Простак попятился назад, а Джон продолжал:
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Что это розыгрыш. Что кто-то потешается над простым деревенским парнем. Нет, это не так. И закрыли эту тему. Потом ты решишь, что у тебя, оказывается, есть брат-близнец, которого усыновили другие родители. И здесь ты будешь не прав. На самом деле все гораздо интереснее.
Джонни-Простак скрестил руки на груди.
— Ну, давай тогда, выкладывай.
— Вообще-то, я голодный как волк и не прочь где-нибудь присесть перекусить. Отец, я смотрю, уже дома. Может, пойдем в сарай и обсудим все там?
Джон подождал, пока в голове собеседника провернутся нужные шестеренки.
— Вряд ли, — наконец изрек тот.
— Ну, как хочешь. Тогда я разворачиваюсь и ухожу. И ты никогда ничего не узнаешь.
Джон наблюдал за битвой эмоций на лице Простака. Показной скептицизм боролся в нем с мыслью о бредовости этого видения и отчаянным желанием разгадать загадку. Простак любил загадки. В конце концов лицо его разгладилось.
— Ладно, пошли, — согласился он.
Они двигались рядом, и Джон немного успокоился. Пока шагали по тыквенному полю, он заметил, что они идут в ногу. Джон открыл дверь сарая, и пришелец вошел первым, привычно щелкнув выключателем возле двери.
— Здесь хоть потеплее, — сказал он, потирая руки, и обернулся к Джону.
Свет ударил ему прямо в лицо, и Джон поразился сверхъестественному сходству. Их действительно можно было принять за близнецов. Волосы у парнишки были такого же песочного цвета, только немного длиннее и по-другому пострижены. Одежда казалась странной: такой куртки Джон никогда не носил. Кроме того, юноша был чуть постройнее. За плечами у него висел синий рюкзак — набитый так туго, что молния не застегивалась до конца. Над глазом кожа была поцарапана, а над левой бровью темнело пятнышко бурой крови — уже свернувшейся, но еще довольно свежей.
— Ну, и кто ты такой?
— А как насчет перекусить?
Джон подошел к стойлу и, взяв из корзины яблоко, бросил его юноше. Тот поймал и улыбнулся.
— Рассказывай, а потом я схожу в дом, принесу поесть.
— Разве так отец учил тебя обращаться с путниками? Готов поспорить, если бы там, в кустах, я столкнулся с ним, он пригласил бы меня на ужин.
— Рассказывай, — повторил Джон.
— Ладно. — Юноша плюхнулся на тюк сена и стал грызть яблоко. — На самом деле все просто. Я — это ты. Вернее, я — это ты с генетической точки зрения. Я вырос на этой самой ферме, только в другой вселенной. А теперь вот решил повидаться с самим собой.
— Чушь собачья. Кто это такое выдумал?
— Ладно, ладно. Я бы тоже не поверил. — По его лицу пробежала тень. — Но у меня есть доказательства. Одну секунду… — Он вытер рот тыльной стороной ладони. — Итак, начнем. Этого коня зовут Стэн или Дэн. Вы купили его у Макгрегоров с Батт-роуд, когда тебе было десять. Конь упрямый, норовистый и терпеть не может ходить под седлом. Но становится шелковым, если знает, что у тебя в кармане яблоко. — Парень повернулся налево, к другим стойлам. — Свинью зовут Рози. А это корова Вильма. Кур вы называете Дамочками. Ну как, пока все верно?
Он самоуверенно ухмыльнулся.
— Когда тебе было двенадцать, ты украл у дяди пачку сигарет и все их выкурил. В восемь лет ты застрелил из ружья здоровенную жабу. После этого тебя вырвало от омерзения, и больше ты к ружью не притрагивался. Девчонку, которую ты впервые поцеловал, звали Эми Уолдер. Она была даже не прочь показать тебе трусики, но ты сбежал домой, к мамочке. И правильно сделал: у нее повсюду вши. Все зовут тебя Джонни, хотя тебе больше нравится «Джон». На сеновале у тебя припрятана пачка старых «Плейбоев». Однажды ты прожег дырку в ковре в своей комнате. Никто об этом не знает, потому что ты поставил на это место тумбочку.
Он развел руки в стороны, словно гимнаст после удачного прыжка.
— Ну как? Близко к тексту? — Он ухмыльнулся и швырнул огрызок в стойло Стэна.
— Не целовался я с Эми Уолдер.
Эми залетела от Тайрона Биггенса, когда ей было пятнадцать. После этого она вместе с теткой уехала в Монтану и больше не возвращалась. Джон не стал упоминать, что, кроме этого пункта, все остальное было чистой правдой.
— А остальное я угадал? Джон кивнул:
— В общих чертах.
— В общих чертах?! Да я попал в самую точку, потому что все это произошло со мной. Только в другой вселенной.
Откуда этот парень столько про него знает? Кто мог ему рассказать? Родители?
— Ну, допустим, так. Тогда скажи вот что. Как звали моего первого кота?
— Снежок.
— Мой любимый предмет в школе?
— Физика.
— В какой колледж я хочу поступить? Пришелец помолчал, нахмурился.
— Не знаю.
— А что так?
— Пойми, я уже довольно долго путешествую, а до того о колледже я не думал. Потому и не знаю. С тех пор как я начал пользоваться прибором для путешествий, я стал другим… Но до этого момента мы были одним целым. — Он помолчал. Казалось, он уже устал от этого разговора. — Послушай. Я — это ты. Но если ты не хочешь мне верить — ничего страшного. Если ты не против, я переночую на сеновале, а утром
