— Что еще за «Бижу»?
— То есть я хотел сказать в «Стрэнд», — поправился Джон, мысленно проклиная себя за неосторожность. Лишние детали могли его выдать. Кинотеатры в Финдли всегда назывались либо «Палас», либо «Бижу», либо «Стрэнд».
— Угу.
Джон взял лопату и принялся укреплять следующий столб.
— А что за кино?
Ответ сам сорвался у Джона с языка:
— Какая разница?
Отец помолчал, а потом от души расхохотался:
— Да, если сидишь на последнем ряду, разницы нет. Джон сперва удивился, а потом рассмеялся тоже.
— Только не проболтайся маме. Мы с ней тоже все время ходили в «Стрэнд». Кажется, так ни одного фильма и не посмотрели.
— Папа! — воскликнул Джон. — У вас, значит, было свое эротическое шоу?
— Другого места не находилось, — ухмыльнулся отец. — Встречаться здесь было нельзя: твой дедушка избил бы меня до полусмерти. У нее тоже: твой второй дедушка пристрелил бы меня. — Папаша подмигнул Джону и кивнул: — Тебе повезло, что нравы сейчас посвободнее.
Джон усмехнулся, вспомнив вселенную, где идеи свободной любви шестидесятых были настоящей крамолой. От СПИДа там погиб каждый четвертый, а к 1980 году сифилисом и гонореей было заражено девяносто процентов населения. В том мире встречаться с девушкой можно было только под присмотром дуэньи и после сдачи кучи анализов.
— Да, мне повезло.
Ранним утром Джонни незаметно проскользнул через Гурни-роуд, потом через поле Уолдеров и отыскал укромное местечко в кленовой роще, откуда удобно было наблюдать за фермой. Опускаясь коленями на мягкую землю, он спросил себя, не здесь ли поджидал его Джон Первичный.
У него покалывало в ладонях от нетерпения. Он рассуждал так: ему задолжали жизнь. Его собственная жизнь была украдена, и теперь ему причитается другая. Он предпочел бы вернуть свою и честно пытался это сделать. Он изучал, спрашивал и размышлял, но так и не отыскал пути назад.
Теперь он решил избрать другой путь.
Он обманет здешнего Джона Рэйберна, точно так же, как когда-то обманули его. Прельстит бескрайними возможностями. Сыграет на любопытстве. А если тот все же не заинтересуется, придется применить силу. Оглушить, пристегнуть к груди прибор и послать куда подальше.
Пусть выкручивается, как знает. Он тоже через это прошел. Пусть ищет себе другую вселенную. А Джон заслужил свою жизнь. Он всегда играл по правилам: он был примерным мальчиком, любил своих родителей, ходил в церковь каждое воскресенье…
Слишком долго судьба испытывала его терпение. Сначала Джон Первичный, потом котопсы, затем профессор Уилсон… А он все бежал и бежал, не зная куда, без всякой цели. Хватит. Пришло время вернуть украденное.
Рассвет медленно окрашивал деревья алым. Отворилась задняя дверь дома, и во двор с корзиной в руках вышла женщина. Джон видел, как она открывает курятник и собирает яйца. Она была далеко, но он сразу узнал в ней маму. Умом он понимал, что это не его мать, но глаза говорили обратное, и все остальное уже не имело значения.
Направляясь к сараю, отец чмокнул ее в щеку. На нем были тяжелые, толстые ботинки, комбинезон и кепка от «Джона Дира». Джон знал, что через час он вернется к завтраку. Подадут яйца, ветчину, тосты и, конечно же, кофе.
Это были его родители. Его ферма. Жизнь протекала именно так, как он помнил. И этого ему вполне хватало.
В его комнате зажегся свет. Джон Рэйберн проснулся. Скоро он выйдет из дома, чтобы заняться своими обычными делами. Дождавшись, когда его двойник зайдет в сарай, Джон промчался через пустое тыквенное поле к задней двери сарая. Она была заперта, но он знал, что если ее потрясти, дверь откроется.
Прислушиваясь к доносившимся из сарая звукам, Джон взялся за ручку и хорошенько дернул несколько раз. Дверь не поддавалась. Он подождал, потом снова подергал — и дверь, грохнув, внезапно открылась. Джон проскользнул в сарай и спрятался между тюками с сеном.
— Эй, дружище Стэн! Ну, как ты сегодня?
Голос доносился со стороны стойла. Это Джон (он мысленно дал ему имя Джон Третичный) кормил лошадь.
— Вот, держи яблоко. Может, немного овса?
Джон прокрался вдоль тюков и остановился, когда смог различить лицо Джона Третичного на другом конце сарая. Здесь, в тени, Джон мог оставаться незамеченным, но ему необходимо было подобраться поближе.
Стэн заржал, ткнулся носом Третичному в лицо и облизал ему лоб своим большим языком.
— Ну-ну, перестань, — сказал парень с улыбкой, отвернулся и занялся овцами. Джон тем временем обошел вокруг тюков с сеном и притаился за культиватором.
Джон кое-что понял, пока ждал в роще, и план его, соответственно, изменился. Он не умел лгать. Он никогда не блистал красноречием. Он был просто не в состоянии проделать то, что удалось Джону Первичному, — то есть уговорить деревенщину воспользоваться прибором. Нужно было сделать это как-то иначе. Существовал только один способ, и это был очень жесткий способ.
Джон взял в руки прислоненную к культиватору лопату. Лопата была короткая, с тупым лезвием. По его расчетам, одного удара по голове должно было хватить, чтобы Третичный отключился. Потом он прикрепит прибор к его груди, переставит счетчик на следующую вселенную, а затем черенком лопаты нажмет на спуск. Правда, половина лопаты при этом исчезнет, но это пустяки. После этого он покормит остальную скотину и отправится домой, завтракать. И никто никогда ничего не узнает.
Стараясь не обращать внимания на сжимавшую желудок тошноту, Джон поднял лопату двумя руками и стал подкрадываться.
Должно быть, его добычу спугнула едва заметная тень.
— Пап, это ты? — спросил парень, оборачиваясь. — О господи! Он отшатнулся от занесенного над ним оружия, а когда его взгляд упал на лицо Джона, недоумение в его глазах сменилось ужасом.
Джон так и застыл с поднятой над головой лопатой. Джон Третичный попятился к загончику для овец, одной рукой инстинктивно закрывая лицо, а второй…
У него была только одна рука.
Джон задрожал всем телом от накатившей тошноты и выронил лопату. Отскочив от дощатого пола, она подкатилась прямо к ногам Третичного.
— Что я делаю! — закричал Джон. Желудок скрутило рвотой, но ничего, кроме желтой желчи, из него не вышло. Джон сплюнул на пол, и от этого привкуса его вырвало снова.
Он оказался ничем не лучше Джона Первичного. Он не заслуживал жизни.
Пошатываясь, Джон побрел к задней двери сарая.
— Стой!
Он побежал через поле, но запнулся и упал. Высвободив ногу, Джон встал и снова побежал к роще.
— Подожди! Не убегай!
Оглянувшись, Джон увидел, что за ним, размахивая единственной рукой, бежит Джон Третичный. Футах в двадцати от Джона он замедлил шаг и остановился, протянув ему руку.
— Ты совсем как я, — сказал он. — Только у тебя две руки. Джон кивнул: на то, чтобы говорить, не осталось ни дыхания, ни сил. На глаза навернулись слезы, когда он посмотрел на человека, которого только что намеревался оглушить лопатой.
— Но разве такое возможно?
