У Джона наконец прорезался голос:
— Я твоя версия из параллельной вселенной. Джон Третичный энергично кивнул:
— Только ты не лишился руки.
— Нет, не лишился. — Джон покачал головой. — Как это произошло?
Третичный поморщился.
— Я помогал отцу убирать сено на сеновал. Поскользнулся, упал. Вилы воткнулись в руку, рассекли бицепс…
— Да, помню. — В своей вселенной Джон в двенадцать лет свалился с сеновала, когда они с отцом закладывали туда сено. Он думал, что сможет поднять здоровенный тюк, но ему не хватило сил, и он упал прямо на землю — да так, что потерял сознание и выронил вилы. Они воткнулись совсем рядом, оцарапав ему плечо. Отец тогда был в ужасе, а потом пришел в ярость. Нагоняй от матери был куда неприятнее, чем царапина. — Я тогда только плечо поранил.
Джон Третичный рассмеялся:
— В одном мире я потерял руку, а в другом отделался царапиной. С ума сойти, да?
Чему он смеялся? Неужели он не понял, что Джон покушался на его жизнь?
— Да уж.
— Может, пойдем в сарай и перекусим?
Джон посмотрел на своего двойника, недоумевая, как он может такое предлагать.
— Я чуть не убил тебя!
Джон Третичный кивнул:
— Так ты для этого взял лопату? А потом увидел мою руку, верно? И сразу пропал всякий смысл. Ведь у тебя две руки.
Он снова рассмеялся.
— Не только из-за этого, — возразил Джон. — Я просто не мог заставить себя ударить…
— Понимаю.
— Да что ты понимаешь? — заорал Джон. — Я потерял все! — Он сунул руку под рубашку и переключил счетчик вселенных. — Извини, но мне пора.
— Нет, подожди! — крикнул Джон Третичный. Джон попятился и нажал кнопку.
Мир расплылся, и Джон Третичный растаял.
…Здесь были и дом, и сарай, а в отдалении на тракторе работал его отец. Еще один мир, которому он не принадлежит. Он снова переключил прибор и нажал кнопку. Еще один дом. И здесь ему нет места. И снова он двинулся вперед сквозь вселенные. Дом исчез. Еще раз. Здание появилось, только оно было зеленое, а не красное. Раз за разом Джон нажимал на спуск, стремясь как можно дальше убраться от чуть было не совершенного преступления. Облака метались вокруг в беспорядочном танце. Рощица, в которой он стоял, то появлялась, то исчезала. Его родной дом скакал из стороны в сторону: фут вправо, полфута влево. Сарай двигался еще активнее: иногда он оказывался позади дома, иногда к востоку от него. Только земля не менялась: это всегда было поле с пологим спуском. Однажды Джон увидел, что дом обшит алюминием, но после нового прыжка строение исчезло.
Должно быть, он раз сто перемещался из одной чужой вселенной в другую, пока наконец, разрыдавшись, не рухнул на землю.
Он потерял свою жизнь. Потерял навсегда, и никогда не вернет ее обратно.
Джон прислонился головой к стволу клена и закрыл глаза. А когда высохли слезы и успокоилось дыхание, он заснул от усталости.
— Эй, приятель! Пора вставать.
Кто-то легонько толкнул его. Джон открыл глаза и увидел лицо отца.
— Папа?
— Это вряд ли. Разве только моя женушка что-то от меня скрывает.
Мужчина протянул руку и помог Джону подняться. Вокруг росли клены, а рядом, опираясь на палку, стоял его отец из этой вселенной. Джона он не узнал.
— Извините, что заснул на вашем участке. Устал немного.
— Ничего, бывает. — Он махнул палкой в сторону Гурни-роуд. — Город в той стороне. — Он указал на север. — Милях в двух отсюда.
— Да, сэр. — Джон зашагал прочь, но потом остановился. Отец не узнал его, а это значит… Все еще сомневаясь, Джон обернулся к отцу. — Сэр, я с удовольствием поел бы чего-нибудь. Если, конечно, у вас найдется лишняя порция. А расплачусь работой.
Билл Рэйберн (Джон заставил себя называть его так, ведь этот человек все же не был ему отцом) взглянул на часы и кивнул.
— Желудок и часы мне подсказывают, что до ланча осталось всего ничего. У нас обычно холодное мясо. А что до оплаты, то в этом нет нужды.
— Отлично.
— Как тебя зовут?
— Джон… Джон Уилсон.
Фамилия преподавателя физики просто первой пришла ему в голову.
Джон повернулся и через тыквенное поле вслед за Биллом пошел к дому. Тыквы все еще не были собраны, и это за неделю до Хэллоуи-на. Некоторые уже попортились. Джон прошел мимо здоровенной тыквы с изъеденной верхушкой, над которой вилась целая туча мошкары.
Ему вспомнилась шутка, которую он услышал от отца неделю назад.
— Здравствуйте, миссис, поклонился он тыкве.
Билл обернулся и посмотрел на него, как на полного идиота.
— Чего это ты? — удивился он.
— Преклонный возраст этой тыквы вызывает уважение, — ответил Джон с самым честным лицом.
Билл остановился, с минуту глядел на него, и лишь после этого по его губам поползла усмешка.
— Надо будет запомнить.
Сарай стоял за домом — он был меньше, чем в его мире, и с облезлой краской. В крыше зияла дыра, которую нужно было срочно залатать. Да и вообще, вся ферма казалась какой-то обветшалой. Неужели здесь для его родителей настали тяжелые времена?
— Джанет, еще одного едока привел, — крикнул Билл, входя в заднюю дверь. И, обращаясь к Джону, добавил: — Разувайся.
Джон снял ботинки и поставил их на обычное место. Рюкзак он тоже снял и повесил на крючок. Крючок был другой — медный, а не деревянный, как те штырьки, которые они с отцом когда-то приклеили к стене.
Джанет явно не обрадовало появление нежданного гостя, но виду она не подала. Джон улыбнулся ей и поблагодарил за гостеприимство.
На женщине был тот же самый передник. Нет, вдруг понял Джон. Этот передник, клетчатый, с глубокими карманами, мама носила, когда он был маленьким.
Джанет сделала Джону сэндвич с мясом и ломтиком сыра. Он еще раз поблагодарил ее и стал неторопливо жевать бутерброд. Джанет тоже его не узнала.
— Вроде яблоки неплохи для сидра, — заметил Билл, обращаясь к жене. — Думаю, несколько бушелей соберем.
Джон с удивлением поднял брови. Они с отцом собирали по паре бушелей с каждой яблони. Может, здесь сад меньше? Или на деревьях завелись вредители? Он взглянул на Билла и заметил, как дрожат у него руки. Мысль о том, что отец уже не молод, никогда раньше не приходила ему в голову. А может, в этой вселенной он, по каким-то неведомым причинам, состарился раньше? Может, урожай в несколько бушелей — это всё, что он мог собрать…
— Завтра надо будет подновить сточную канаву на дальнем поле. Там уже сейчас целое озеро, а на будущий год оно испортит мне все посевы.
С этим дальним полем всегда была сплошная головная боль: середина была ниже краев, и там часто скапливалась вода.
