полагал, что мыслящее существо не должно умирать здесь, в материальном мире.
– И поэтому, как вы говорите, он создал лихорадку?
– Лихорадка - побочный эффект. Полагаю, то, чем занимался Эдгар, было не совсем наукой. Или совсем не наукой. Он вышел на грань дозволенного - и за грань… Кстати, должен тебе признаться в преступлении: я убил человека.
– Вы убили Эдгара?!
– Нет, зачем… Это трудно, да и было бы бессмысленно… Я убил одного пациента, который выздоровел после лихорадки.
– Что он вам сделал?
– Просто выздоровел. У него был иммунитет. Я дождался, пока он заснет, взял шприц…
– Зачем?!
Питер поднял лицо, укутанное синей марлей, к белому потолку.
– У меня была идея. Я боялся, что лихорадка Эдгара… Вот ты веришь в бессмертие души?
Руслан облизнул растрескавшиеся губы.
– Я? Да. Наверное. Верю. Но я не очень религиозный, если вы об этом.
– Не об этом, - с ноткой раздражения сказал Питер. - У нас имеется эмпирический факт: сознание покидает мертвое тело, а потом возвращается в него. Сознание возвращается в разлагающийся труп.
– Только у вас. Или у трех процентов умерших. А прочие…
– Если ты реанимируешь человека, чей мозг слишком долго пробыл без кислорода, мозг частично умрет, и ты реанимируешь растение. Но пациент тем не менее будет жив, с биологической и юридической точки зрения. Если в тело вернется душа, поврежденная долгим пребыванием в тамбуре для душ, получится ходячий мертвец, который мало помнит, очень мало соображает, а потому бродит в поисках чего-то, чего ему здорово не хватает. Я не совсем понимаю, кому или чему я обязан тем, что моя душа вернулась в тело почти без повреждений. Я пришел в себя на каталке - как в дрянной комедии, честное слово. Было бы еще смешнее, если бы каталку не везли прямиком в крематорий… Но я отвлекся. Думая об Эдгаре, я в какой-то момент спросил себя: а что, если его эксперименты по установлению бессмертия привели к тому, что душам больше некуда уходить?
Он замолчал. Комната казалась очень шумной - это Руслан дышал.
– Я спросил себя, - скрипуче продолжал мертвец, - а вдруг Эдгар в погоне за вечной мечтой человечества закрыл дорогу уходящим душам? Бессмертие здесь и сейчас - это ведь отказ от другой участи. Вот представь: души несостоявшихся бессмертных пошли по дороге к Богу, а там шлагбаум. Или снежный занос, или обвал на дороге…
Он сумасшедший, подумал Руслан с новым страхом. Только кажется, что этот мертвец в своем уме. На самом деле он только чуточку менее безумный, чем остальные.
– Я не прав, - Питер немедленно повернул к нему голову, и Руслан увидел свое крохотное отражение в темных очках. - Я не должен был заводить этот разговор. Мне хотелось поговорить, это естественно, но непростительно. Повернись, попробуем тебя отключить.
Руслан, сжав зубы, повернулся лицом к стене. Минута потребовалась мертвецу, чтобы сменить перчатки; Руслан слышал влажный шелест тонкой резины. Потом послышались тяжелые шаги через комнату. Холодная рука приподняла футболку на Руслановой спине.
Руслан задержал дыхание. Игла входила в тело почти нечувствительно, но прикосновения мертвых рук сводили с ума.
– Зачем вы все-таки убили того человека? - прошептал Руслан, почувствовав, как его снова укрывают одеялом.
– Я хотел удостовериться, что его душа не вернется в тело. Что Рай до сих пор существует.
– Рай?
– Или Чистилище. Место, куда душа этого бедолаги в конце концов ушла. Она ведь ушла, Руслан, и не вернулась, я проверял.
– Проверяли путь следования души?
– Точно удостоверился, что она не вернулась. Мне этого было достаточно.
– Расскажите мне про это место, - Руслан перевернулся на спину.
– Какое?
– Где были вы между смертью и возвращением.
– Нечего рассказывать, обыкновенное безвременье… Ни света в конце тоннеля, ни умерших родственников, ничего… Знаешь, Руслан, за что я тебя уважаю?
Руслан на секунду приподнял тяжелеющие веки.
– Ты ни разу за все это время не подумал о том, как бы по- быстрому все закончить, - сказал мертвец.
– Откуда вы…
Он заснул мгновенно, будто щелкнули рубильником.
Тоннель шел все глубже. Все чернее становились стены. Руслан не мог проснуться, понимал, что спит. Его затягивало вниз, по дороге, проторенной многими, тянуло в земляную воронку - как в болото, в омут, без возврата.
– Пи… тер…
Он не мог открыть глаза. Не мог пошевелиться.
– Помогите…
Он понимал, что не издает ни звука. Тоннель несся навстречу, Руслан полулежал на заднем сиденье машины, впереди сидели мертвецы.
– Питер!
Он увидел свет, но не свет в конце тоннеля. Тусклый свет зимнего дня, отраженный в белом с желтыми потеками потолке. Руслан пошевелился, преодолевая сопротивление тяжелого, деревянного тела.
Он умер и вернулся. Его душе некуда деваться. Он бессмертен внутри трупа.
– Я… умер!
– Ты жив, - сбоку, из мути, заполнявшей комнату, появилось укутанное марлей, закрытое темными очками лицо. - Ты пока жив, а в чем проблема?
Появился стакан. Руслан почувствовал, как в рот капля за каплей вливается вода.
– Это течение болезни, - спокойно объяснял мертвец. - Ты был в отключке, дай-ка посчитаем… ого, больше десяти часов. Постель сухая?
– Я не чувствую.
– Тебе надо принимать жидкость и отдавать жидкость. Поскольку ты ничего не ел уже двое суток, нормальной дефекации от тебя требовать опрометчиво… Живое тело требует ухода. Оно живое, капризное. Не садись, подожди. Я тебе утку дам.
– Питер, - Руслан все еще плохо соображал, - вам бы хотелось, чтобы я выжил или чтобы умер?
