бывает сугубо подростковых вещей — как не бывает и бесхитростных сюжетов. За каждой его книгой кроется серьезная, едва ли не «архетипическая» идея, упакованная в яркое, захватывающее повествование.
Мальчик May проводит месяц в одиночестве на дальнем острове (так положено) и возвращается домой, как раз когда через его родной остров прокатывается гигантская волна. Погибло все его племя: друзья и родичи ждали на берегу его прибытия.
Девочка Дафна, из очень-очень хорошей семьи, плывет к своему отцу, губернатору дальней колонии. Парусник «Милая Джуди» терпит катастрофу на родном острове May, в живых остается только Дафна.
May, человек, как бы оставивший на Острове Мальчиков прежнюю душу и не получивший новой, не может не спрашивать своих богов — почему? Белые камни — якоря богов — содержались в порядке, предков уважали. Чем же провинились его соплеменники? А если ничем, зачем тогда боги? И вообще, за что одинокому человеку «без души» держаться в этой жизни, после того как он потерял всех родных и близких?
Такие же вопросы задает себе и девочка. Почему, когда доктор ехал по лесу в грозу, торопясь принять трудные роды, молния попала в лошадь? Это ведь чудо, разве нет? Значит, зачем-то надо было, чтобы доктор не доехал до места и ее мама и маленький братик были похоронены на семейном кладбище?
Проще всего было бы назвать «Народ» текстом если не антирелигиозным, то богоборческим. У Пратчетта все, как всегда, сложнее.
Во-первых, предки («дедушки») разговаривают с May. Они требуют, чтобы тот соблюдал обычаи. И делал все, как надо. Потому что пока May жив, жив Народ. May вообще визионер. Он способен даже говорить с богом — заместителем местного демиурга страшным Локахой. И прибывшие на остров такие же бедняги, потерявшие свою «малую родину», боятся May. И он, человек без души, становится вождем. Тому, у кого нет души, нечего терять. Но ему неведома и корысть. И вообще человеческие страсти.
К тому же предки чужого народа («бабушки») разговаривают и с Дафной. Они, конечно, вздорные старухи, но говорят временами дело. Значит, все-таки тонкий мир есть? И боги есть? А если так, почему в мире существует зло?
Пратчетта, похоже, уже какое-то время занимает природа зла — зла, не обусловленного ритуалами или традициями, а некоего абсолютного зла, носителем которого обычно выступает «рассудочный» маньяк, социопат, полный псих, но с мозгами. Ворбис в «Мелких богах», психопат Карцер в «Ночном дозоре» или безбашенный провокатор Энди в «Незримых академиках» страшны именно тем, что их влиянием прорастают ростки зла в душах у обычных, но слабых людей. В «Народе» носитель абсолютного зла — первый помощник капитана Кокс, убивающий слабых только потому, что это легко. Умный и проницательный Кокс — что-то вроде змея-искусителя, потому что зло, как выясняется, развязывает руки и очень облегчает жизнь. Зло — в нем, а не в опереточных людоедах, приведенных Коксом на остров, где уже вроде бы начинается новая жизнь силами редких спасшихся с других островков.
Тут пора сказать, что мир «Народа» — все-таки не наш мир. Это иная реальность. Причем очень культуроцентричная (недаром Кокчик — друг Дафны, кок «Милой Джуди» плавал с капитаном Ахавом). Да и сама эта история — своеобразная версия голдинговского «Повелителя мух». Впрочем, гораздо более оптимистичная. Дафна и May слишком подвержены рефлексии, слишком полагаются на разум, чтобы скатиться в первобытный хаос. И вроде им вдвоем удается сделать весь мир лучше.
Пратчетт попытался сконструировать мир, где наука как инструмент познание мира и самосознание идет рука об руку с религией. И мир этот получился чуть ли не идеальным — мир нефанатичной рефлексирующей теологии (ручной осьминог-древолаз недаром кусает за ногу прибывшего на остров профессора Докинза). Пратчетт, впрочем, отлично умеет снижать пафос: после каждого афористичного глубокомысленного высказывания или чересчур уж хорошего поступка кто-то из островитян глупость ляпнет или священные птицы-дедушки сблюют на головы героям… Даже после «главного» пафосного афоризма книги: «Один человек — ничто. Два человека — народ», простодушный и хитрый помощник вождя-May спрашивает: «А три человека?». «Тоже народ, — отвечает несколько озадаченный May, — только побольше».
Мария ГАЛИНА
Рецензии
НАСТОЯЩАЯ ФАНТАСТИКА — 2010
Второй выпуск «Настоящей фантастики» объединил главным образом тексты участников конвента «Созвездие Аю-Даг» за 2009 год. Тут и те, кто учился на многочисленных семинарах, и те, кто учительствовал. Олди, Дяченко, Казаков, Амнуэль, Федотов, Веров, Дашков, Калугин, а рядом с ними — полтора десятка молодых имен. «Семинаровская» структура сборника породила невероятную пестроту по критерию литературного качества: от превосходных текстов до никаких.
Нет смысла делиться впечатлениями от двух дюжин повестей, рассказов и отрывков из романов. Наверное, правильнее в этой ситуации выделить несколько творческих удач. Продуманный, превосходно замотивированный приключенческий сюжет в повести Владимира Юрченко «Хорт». Печальный романтизм в новелле Павла Амнуэля «Голубой Альциор», уже знакомой читателям «Если». Эвереттика и переживание родителей, у которых захворал ребенок, совмещены в ней так, что текст по духу своему заставляет вспомнить «Легенды о звездных капитанах» Генриха Альтова… Разумный отказ сотрудничать с преисподней, пусть она и выгодный работодатель, — в рассказе Дмитрия Федотова «Корпорация Люцифер». Совершенно адекватное напоминание любителям поиграть в войнушку о том, что хороши эти игры, лишь когда на дворе эпоха мира и процветания — об этом рассказано в сатирической новелле Ярослава Верова «Боевой алфавит».
Но, пожалуй, сильнее литературного раздела вышел критический. Остроумная, злая, меткая статья Андрея Шмалько об отечественном сетевом фантастическом самиздате, уподобляющая его «альбому уездной барышни, размноженному усилиями современной техники». Это, вероятно, лучший текст сборника, настоящая жемчужина. А в рецензии Анны Игнатенко на роман Андрея Лазарчука «Мой старший брат Иешуа» гармонично сочетаются эмоции и аналитика. Помнится, оказавшись ведущим семинара по критике, автор этих строк, хотя и не мог согласиться с содержанием рецензии, с удовольствием признал качество работы.
Дмитрий Володихин
Джеймс КЛЕМЕНС
ХРОНИКИ УБИЙЦЫ БОГОВ. КНИГА 1: И ПАЛА ТЬМА
С творчеством американского автора фэнтези Джеймса Клеменса (он же автор авантюрно- фантастических романов Джеймс Роллинс, а в бытовой реальности — бывший ветеринар Джим Чайковски,
