представления аватары собеседника Сиди выбрала гравюру на дереве с изображением Белоснежки.
— Ваша планета является домом еще и… — Белоснежка вопросительно приподняла брови и похлопала длинными черными ресницами.
— Да, у нас обитали другие гоминиды, вступившие в Галактическую Цивилизацию на более ранней стадии, — ответила собственная аватара Сиди — это была Гусеница из «Алисы в Стране Чудес».
— Но вы, конечно, сохраняете преемственность между культурами?
— Нет, — вынуждена была признать Сиди, сознавая, что роняет себя в глазах собеседника, не имея возможности сделать заявку на близкое родство с видами, которых уже приняли в Галактическую Цивилизацию. — Они покинули нашу планету на определенном этапе и довольно тщательно все за собою подчистили. Но у нас все же осталось некоторое количество очень интересных неандертальских артефактов. Сколотые кремни, флейты из полых костей…
Может, хотя бы это зачтется. Вроде фотографии из выпускного альбома, на которой в марширующем школьном оркестре рядом с тобой можно разглядеть будущую кинозвезду, играющую на трубе.
— Вы вкусно пахнете, — заявила Белоснежка и уставилась на монохромную бабочку, усевшуюся ей на палец.
В это же время гигантский косматый шар, от лица которого она говорила, качнулся в сторону Сиди. Она усилием воли заставила себя не отшатнуться вместе с креслом, на котором сидела — единственным, кстати, предметом обстановки во всем отсеке. Припомнила свой первый семестр в Массачусетском технологическом институте, когда она — желторотый новичок, только сошедший с трапа прилетевшего из Бамако самолета, — заставляла своих американских соучеников напрягаться, потому что становилась слишком близко к ним. Это была одна из тех культурных особенностей, относительно которых не догадался просветить Сиди ее отец-американец, обучавший малолетнюю дочку английскому языку по книгам Доктора Сьюза
.Сиди смахнула щупальце чужака со своего глаза.
— Не могли бы вы пояснить свою последнюю фразу?
В процессе незримого электронного совещания Гусеница затянулась дымом из кальяна, а Белоснежка смотрела в пустоту и выглядела такой же статичной, как если бы вернулась на книжную страницу.
— Это ритуальная фраза, — заявила в конце концов Гусеница. Она говорила с протяжным провинциальным финским акцентом, приданным с помощью вербального модуля-плагина — шутливого прощального подарка Матти Карьялайнена.
— В каком смысле? Это комплимент типа: «Красивый у вас галстук»? Или тут какой-то сексуальный подтекст?
Эти твари вроде бы гермафродиты, так что ли?
Очередное совещание.
— Кажется, речь идет о превосходстве, о доминировании. Ты пахнешь так, что тебя приятно было бы съесть. Но это, конечно, не в буквальном смысле, а в переносном.
Сиди подавила смешок, столь потешно аватара произносила
Какая-то ритуальная фраза. Вроде непроизвольного восклицания «О, господи!» или же «Будьте здоровы» — если кто-нибудь чихнет рядом. Сиди приказала себе смотреть только на светлую сторону вещей. По крайней мере в сфере психологии у них было достаточно общего, так что она сможет понять, если ее визави начнет выставляться перед ней крутым мачо. Это был многообещающий контакт, с гораздо лучшими перспективами, чем все предыдущие попытки, которые она предпринимала на борту «Автобуса» в качестве дипломатического представителя Земли. Может, сказать этой твари, что она обожает кальмаров под лимонным соусом? Нет, она наверняка потерпит поражение, если попытается играть в доминирование по правилам культуры собеседника, о которой она ничего не знает. Лучше сражаться на знакомой территории.
— У нас проблема, — заявила она этой извивающейся массе морепродуктов. — Если я с кем-то договариваюсь, то ожидаю от него, что он хорошо подготовится к встрече. Похоже на то, что вы не озаботились выучить хотя бы некоторые наши обычаи. На таких важных переговорах должны подаваться разлитая в бутылки вода и блюдо разнообразной горячей сдобы. Все это располагается на большом столе.
Клешни и щупальца на миг перестали молотить воздух.
— Будет ли достаточным виртуальное присутствие всего перечисленного?
— Да, — изображено согласие, но как бы через силу. — Полагаю, да.
Не похоже, чтобы у этой твари среди ее личных пищевых запасов имелась еще и сдоба.
— Но вы должны угостить меня тем же, — перевела Белоснежка, и на ее плоском детском личике появилось выражение сомнения.
— Разумеется.
— Очень хорошо, — сказала Белоснежка.
— Если бы вы оба разместились по ту сторону… — вежливо попросила Гусеница.
Обе аватары совместным усилием сотворили виртуальный стол и провизию. Сиди осторожно придвинула свое реальное кресло к иллюзорному столу, уселась и сделала вид, что отвинчивает крышку бутылки с водой. Медузоид рубанул иллюзорную булочку каким-то похожим на нож придатком, как будто хотел ее уничтожить, а затем сделал вид, что забрасывает половинки в некое отверстие в своем теле, но не в то, относительно которого Сиди предположила бы, что это рот.
Отношения с этим чужаком, которого Сиди прозвала Мопси, успешно развивались по нарастающей, а затем внезапно и необъяснимо прервались. И все это в течение одного дня по корабельному времени — 220 лет на Земле. Любопытство, проявленное Мопси по поводу иконки аватары Сиди — Гусеницы из «Алисы» («Это что — Homo erectus?»), — подвигло Сиди на попытку культурного обмена: Льюис Кэрролл, «Матушка Гусыня» и Доктор Сьюз в обмен на доказательства некоторых теорем из теории чисел. Затем книжка Доктора Сьюза о Хортоне привела к дискуссии относительно дикой фауны Земли. А дискуссия завершилась тем, что вечером того же дня они охотились на анимационных мамонтов в одном из громадных километровых отсеков «Автобуса» (Сиди с иллюзорным копьем, Мопси лишь с собственными иллюзорными когтями). И все бы хорошо, но на следующее утро, проснувшись, Сиди получила сообщение от Мопси, которое в переводе звучало примерно так:
Оставалось совсем немного времени до момента, когда «Автобус» завершит свой галактический круиз и набранная им когорта представителей разных видов будет инициирована для приема в загадочную Галактическую Цивилизацию. Прошло тридцать два дня корабельного времени, и если ничего не переменится в оставшуюся неделю, то ей просто нечего будет предъявить в качестве результатов своих дипломатических усилий.
Невзирая на поселившуюся в душе тоску, Сиди продолжала регулярно завтракать в трапезной для кислорододышащих вместе с чужаком, которого она прозвала Бонсаи, потому что он напоминал рыжеватую сосенку. Сиди хлебала жидкую пшенную кашу, а Бонсаи, умостившись под столом, соскребал мозоль с большого пальца ее ноги. Похоже, ороговевшая кожа была для него изысканным лакомством. По крайней мере Бонсаи действительно хотел ее съесть, а не играл в какие-то умственные игры на эту тему. Скверно лишь то, что установленное между ними взаимопонимание не выходило за рамки вопроса: какие еще ткани ее тела он мог бы погрызть без того, чтобы ей повредить. Она тешила себя надеждой, что по крайней мере смогла установить с чужаком что-то вроде тех отношений, которые китайцы называют guanxi (ну, это когда ты, например, даришь своему боссу на лунный Новый год упаковку сигарет «Мальборо»).
Она проглотила ежедневную голубую пилюлю — «снижает депрессию, способствует развитию членораздельной речи, подавляет позывы к человекоубийству» — и пробежалась по заголовкам последних новостей с Земли, переведенных Котом. Французский стал мертвым языком, английский изменился до неузнаваемости. К власти пришло новое всемирное правительство и прислало ей свои инструкции,
