тонкую полосу на горизонте, и время Шушаны практически истекло. Оставалось не больше минуты.
Неужели так быстро? Она тоже поняла это, и ее глаза наполнились ужасом.
Он быстро заговорил, пытаясь скрыть отчаяние:
— Не думай об этом. Ты не должна об этом думать. Думай обо мне. Думай о времени, которое мы провели вместе. Думай о том, как сильно я тебя люблю. Посмотри мне в глаза. Ты очень красива. Ты — все, о чем я когда-либо мечтал. Помнишь ту ночь, когда мы танцевали
—
Она умолкла. Во взгляде осталось тепло, но тело больше не шевелилось. Индикатор начертал в воздухе свой приговор.
Ахн сдавленно всхлипнул, все еще боясь потревожить подругу. Затем взял ее за руку и вгляделся в лицо. Теперь она будет улыбаться веками.
Горевать оставалось недолго. Он взял себя в руки и поклялся больше не смотреть на свой индикатор. Он будет смотреть в ее золотистые глаза, ощущать тепло ее рук — ведь они никогда не похолодеют — и вспоминать историю их любви.
Он попытался вызвать самые светлые воспоминания, но ничего не получилось. На мгновение его охватила паника — в последний момент нельзя думать о смерти. Если это произойдет, его вечность превратится в кошмар.
Он вновь успокоился, убеждая себя, что сможет достойно сыграть последний акт. Разум замер на грани между уверенностью и ужасом.
Ахн оставил попытки воскресить в памяти прошлое. Он начал думать о ней, и воспоминания сами всплыли из глубины. Ее присутствие заполнило разум. Даже спустя столько веков многое в ней осталось для него тайной. Разве не чудо, что он может вечно греться в благоговении перед ее загадочными, столь любимыми чертами? Ахн погладил ее по щеке и поцеловал в губы.
Он не знал, когда придет его время.
Скончался Ахн тихо — просто перешел из одного состояния в другое. В воздухе над ним появились слова:
Они продолжали стоять, с восхищением глядя в глаза друг другу, не способные двинуться дальше своей последней мысли или вспомнить мгновения, предшествовавшие ей. Ахн добился своего — они скончались не в страхе. Теперь, погруженные в себя, они будут стоять, проживая одно-единственное мгновение своей любви, пока века и тысячелетия плывут мимо.
— Восхитительно, — произнес худой джентльмен.
— Великолепно, — согласился Джонас.
— Отлично, — вывел свою трель Тремор.
Все снова посмотрели на Еноха. Часовщик сощурил глаза, раздумывая о чем-то, потом изобразил невинную улыбку.
— История о далеком будущем. Как будто вы видите все возможные варианты.
— Спасибо, — поблагодарила леди Чендлесс.
— Я сделал вам комплимент? — спросил Енох. — Возможно. А может, и нет. Я хорошо знаю время. Мы с ним неплохо ладим. Но вы, кажется, обращаетесь с ним совсем по-другому.
— Думаю, нам пора продолжать, — сказал Джонас, бросив на Еноха быстрый взгляд. — Наши истории не могут ждать.
— Я тоже так думаю, — прошептал Енох.
— Вы следующий, мистер Ховелл, — сказал Тремор худому джентльмену.
Том смотрел на фиолетово-оранжевый закат, умирающий среди травянистых равнин. Он уже сложил свой ночной костер из твердых, волокнистых поленьев, которые могли тлеть, но не загорались. Их маслянистый аромат взбодрил его.
Усевшись на самодельный табурет, Том достал видавшую виды электронную книгу. Он занимался сложной задачей — скоростью преобразования при подъеме. Потребовалась почти неделя тщательного анализа, но в итоге перед ним все-таки забрезжила искорка понимания. По мере того как он продвигался дальше в своих вычислениях, Том приходил в восторг.
Небо осветила яркая вспышка, след корабля сверкнул расплавленным серебром. Том встал и, раскрыв рот, принялся наблюдать за посадкой машины, мигавшей красными и желтыми огоньками.
Корабль опустился метрах в трехстах от него, но Том все равно не шевелился, вцепившись в свою книгу.
Из корабля выбрался человек.
— Приветствую, — произнес незнакомец.
— П… привет, — прохрипел Том. Он отвык разговаривать.
Высокий светловолосый гость осторожно подошел к Тому, не убирая руку далеко от кобуры.
— Я капитан Джон Уайт. Пролетал через этот сектор. Давно вы потерпели крушение?
Том оглянулся на ржавеющие останки своего корабля.
— Да, я… довольно давно. Меня зовут Том… э… лейтенант Том Майерс. Я проводил разведку на «Артемисе», когда в двигателе произошел взрыв. Связь тут, внизу, не работает. Слишком много помех. Меня так и не нашли.
— «Артемис». Я не знаю такого названия.
— Экспедиция «Цельсис».
Капитан раскрыл рот.
— Ее же отправили тридцать лет назад!
— Так давно? — Том переминался с ноги на ногу, шурша короткой коричневой травой.
— Можно взглянуть на ваш корабль? — спросил капитан. — Это же тридцать шестая «Искра», да?
— Тридцать седьмая, — гордо ответил Том. — Двойной двигатель, пятьсот четыре при среднем смещении. Расход — пять десятитысячных.
— Узнаю эту малютку, — капитан усмехнулся и похлопал по рифленому корпусу. Нос корабля ушел в землю от столкновения. Снаружи торчала только дырявая крыша жилого отсека.
— Я тренировался на «Искрах», — пояснил Уайт. — Потом даже разбирал несколько штук, — улыбка сошла с его лица.
— Как вы выжили?
— В основном благодаря рыбной ловле. Еще можно есть корни. У меня нет компьютера. Нет видеозаписей. Не на чем писать и нет возможности диктовать. Только это, — он поднял свою электронную книгу.
— Ого, настоящий антиквариат. Все еще работает?
— Заряжается от солнца, — Том ухмыльнулся. — Я лишился всех данных, кроме инструкции по эксплуатации корабля. Тут есть все. Механика, электроника, системы жизнеобеспечения. Все. Я читал эту инструкцию… тридцать лет, видимо. Знаю корабль вдоль и поперек, — он погладил покрывшийся ржавчиной корпус. — Я мог бы сам построить такой же, будь у меня нужные части.
Капитан бросил на него сочувствующий взгляд и посмотрел на небо.
— У меня есть кое-какие припасы. Давайте внесем разнообразие в вашу диету.
За ужином Уайт задавал много вопросов. Есть и разговаривать одновременно не получалось, но Тома это не беспокоило. Он ел овощи и самое настоящее мясо, не рыбу. Ему никогда еще не доводилось пробовать ничего вкуснее.
— Хотите узнать, как идут дела на Земле? — спросил капитан. — За время вашего отсутствия многое изменилось.
Том немного подумал, затем спросил:
— Люди еще летают на кораблях… вроде моего?
