защищает по теме «Превращение мухи в слона». «Ну как, Протоша, — говорю, — весело было?» — «Да что ты, — отвечает, — скучища страшная. Главное, пыль красная все время в глаза летит. Я ведь зачем, — говорит, — ехал — но каналам хотел на лодочке покататься. Так у них каналы на лето пересыхают, они их крышками закрывают, превращают в шоссейные дороги. То-то ученые спорили, бывало, есть ли там каналы, нет ли. Приходят, правда, на танцы марсианки из ближнего поселка, но уж больно застенчивы. Пригласишь, а они от смущения из голубых — это у них естественный цвет кожи — фиолетовыми делаются. Угасающая цивилизация!» Не советовал он ни в какую. Давай на Венеру махнем, а?
— Ни в коем случае! — закричала Таня. — У нас Плазма Горелкина из бюро эксплуатации земного Ядра ездила туда. Глушь, говорит, страшная. Ну день смотришь на гигантские папоротники, ну два, но ведь и фруктов поесть хочется. А где их взять — ни яблок, ни груш, ни вишен. С питанием там вообще плохо… Венера ведь перешла на самообеспечение — вот и кормили их целый месяц котлетами из птеродактиля.
— Куда же ехать-то? — сказал Миша.
Супруги задумались.
— Да вот, — Миша хлопнул себя по лбу, — у нас там две путевки какие-то странные обнаружились: на Клязьму. Кого ни спрашивал, никто не знает где.
— Это что-то новое, — Таня наморщила лоб. — А сколько световых лет от Земли?
— Вот я и говорю — никто не знает. Давай поедем. По крайней мере хоть собственными впечатлениями будем делиться.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ КВАРТАЛ
Инженер Контргайкин давно просил своего друга архитектора Пилястрова показать ему новый жилой дом, о котором столько писали в газетах. Пилястров, наконец, согласился. Друзья влезли в АМТ (аппарат моментальной транспортировки) восемьдесят четвертого маршрута и через мгновение были уже за четыреста километров от центра города, в новом жилом квартале. Пятнадцатиэтажный дом стоял на опушке леса. От углов его тянулись к земле громадные стальные канаты.
— Экспериментальный, — объяснил Пилястров. — Под дом подложена антигравитационная плита. Ни фундамента тебе не нужно, ни, стало быть, землеройных работ. Больше того: захотел перенести дом в другое место — пожалуйста. Подцепил атомным дирижаблем — и волоки куда хочешь. Любой архитектурный ансамбль можно создавать. А канаты держат лишь, чтоб не прыгал сам. Машина какая-нибудь старинная проедет мимо, почва дрожит — дом и ускакать может…
— А как бы внутрь? Отделочку посмотреть…
— Заходи, — Пилястров сделал приглашающий жест, но сам почему-то не пошел.
Контргайкин открыл входную дверь, шагнул на ступеньку и, взлетев вверх, больно ударился головой о потолочное перекрытие.
«Ах да, я же ничего здесь не вешу», — сообразил он. Цепляясь за прутья перил, Контргайкин вернулся к исходному пункту.
— А как вверх подняться? — крикнул он.
— На лифте, — послышался голос с улицы.
Крепко держась за перила, Контргайкин добрался до двери лифта. Но странно: кнопок возле нее не было, не слышно было и скрипа, и не свисали, покачиваясь, тросы.
— Эй, — разозлился Контргайкин, — где же кабина?
— Нету, — отозвался Пилястров. — Заходи прямо в шахту, отталкивайся посильней — и взлетишь на любой этаж.
Любопытство пересилило в Контргайкине страх. Он стремительно полетел вверх, как вдруг, оцарапав ему нос, вниз пронеслись ботинки, а за ними и вся фигура человека. «Как же это он избавляется от антигравитации?» — подумал Контргайкин, но решить этот вопрос не успел: голова его стукнулась об ограничитель. К ограничителю, правда, была приделана подушка, но все равно в ушах зазвенело. Контргайкин открыл дверь лифта и вылез на площадку. Он вспомнил правила поведения человека, очутившегося на тонком льду, улегся на живот и стал медленно глядеть то направо, то налево. Лестницы не было. «Ну да, — сообразил Контргайкин, — она и не нужна тому, у кого есть в ботинках прибор для уничтожения антигравитации. Но мне-то как быть?» Кое-как он прополз через десять комнат и очутился на балконе. Земля была далеко внизу, зато рядом Контргайкин увидел конец троса, удерживающего дом. «Другого пути нет», — решил он, вцепился в трос и пополз вина. Пока трос находился в зоне антигравитационной плиты, все было неплохо, но вскоре он оказался над свободным пространством, и Контргайкин стремглав полетел вниз.
Очнулся он оттого, что кто-то энергично его тормошил.
В голове гудело, все тело разламывалось, и руки, оцарапанные о трос, горели. Возле себя он увидел Пилястрова.
— Великолепно, не правда ли! — кричал архитектор. — Оригинально, современно, уютно. Вставай, я тебе еще один экспериментальный дом покажу — из новых строительных материалов. Стены из ваты пополам с бумагой, обожженные в сталеплавильной печи, а крыша — из бронированных плит, для защиты от метеоритов.
Б.Зубков, Е.Муслин
ПРИЗРАКИ
Фантастический памфлет
1
Полицейская машина патрулировала район Вудхольма.
Машина двигалась настолько медленно, что колеса, как бы не вращаясь, мягко и вкрадчиво переступали резиновыми лапами. На крыше машины еще ленивее ползал по кругу раструб инфракрасного искателя длиной почти в пять футов. Патрулировали двое. Капрал с квадратным и плоским лицом, бледный от бессонницы, сидел за рулем. Второй полицейский, молодой и такой высокий, что колени его, когда он сидел, упирались в подбородок, с маленьким носом, похожим на ягоду ежевики, разместился сзади перед тускло-сизым экраном инфраискателя.
Оба молчали. Молчала улица, темная и безлюдная. Неожиданно совсем рядом с капралом что-то звякнуло, в боковое окошко просунулась рука в лиловой перчатке и нажала па кнопку сирены. Истошный вой пронесся над улицей. Капрал ударил по руке и заорал:
— Убирайся! Назад! Брысь! Пошла вон!
Рука в лиловой перчатке соскользнула с кнопки, дернула мимоходом младшего полицейского за нос- ежевику и скрылась.
— Там… — прошептал младший. — Там… за рукой… ничего не было. Только рука и… все.
— Еще не такое увидишь, — пробурчал капрал. — А рука… Она всегда на этом месте… забавляется. Вроде дежурит тут. Правая рука епископа… как его… забыл. Он ее сам отрубил. За недозволенный блуд, понимаешь. Раскаялся, значит, и умер праведником. Одна только рука бродяжничает… А, черт!
Капрал притормозил машину. Перед ней, почти касаясь радиатора, переходили улицу шесть девочек в белых платьях.
— Бедные крошки! Внебрачные дети фермера Кросби. Фермер пролез в председатели церковного совета, а малютки как бельмо на глазу. Убил, чтобы скрыть грехи молодости. Запер в амбар с маисом и сжег. Гляди, платьица на малютках обгорелые. Скотина!..
В заднее стекло постучали. Оба обернулись. Желтый скелет прильнул пустыми глазницами к стеклу,
