В Эдинбурге осталась Лейла – сестра Альмас Хамидди. Лисе удалось спасти ее из лап подонка и педофила, работника аналитического отдела эдинбургского филиала СБА. Но им так и не довелось встретиться. Помнила ли малышка Лейла свою сестру? Что с ней теперь? Лиса этого не знала.
Первое время после того, как Лиса оказалась в Мьянме, она не находила места, думая о судьбе сестры. Но она не могла ничего поделать – то, что вдруг подвернулся доступ в сеть, стало абсолютной случайностью. Она знала, что Лисе вход в сеть заказан. Так появился Мыш – новый персонаж виртуальной игры. Но узнать о Лейле все равно не удавалось: сеть Эдинбурга теперь была полностью под контролем программ «Науком».
Кхайе хорошо запомнила тот миг, когда программы «Науком» переформатировали сеть Анклава, которую она – тогда еще будучи Лисой – держала под контролем. Все, чего касалась новая программа москвичей, тут же превращалось в неприступную крепость. Ядро системы «Науком» навсегда осталось для Лисы великолепным бриллиантом – невероятно прочным и совершенным творением, к которому нельзя даже прикоснуться: тут же взвоют сирены сигнализации.
А вот теперь все изменилось. Кхайе захотела узнать...
Ей всего лишь захотелось узнать, как поживает сестра. Мысль и намерение – вот все, что нужно гениальному творению Фэн Чжи Бяо. Разумеется, процессор пользовался программами, конечно же, он не писал программы сам. Но работать с ним было настолько легко, что казалось, будто он все совершает самостоятельно. Дело ломщика – изъявить волю, задать направление.
Сеть «Науком» осталась прежней. Великолепный бриллиант остался драгоценностью, но теперь Лиса... или Мыш... или Кхайе... Разум Альмас Хамидди в мгновение ока оказался внутри, сверкающие грани драгоценного кристалла сверкали, окружая ее со всех сторон. Все пути были открыты.
Лейлу нашли в квартире ее мучителя Али Арчера, убитого по наводке Лисы. Сестру определили в приют для несовершеннолетних, созданный по инициативе директора эдинбургского СБА Мортимера Мортенса при поддержке все той же корпорации «Науком». Не нужно семи пядей во лбу, чтобы понять: москвичи выделяли средства не по доброте душевной – они искали одаренных детей. И Лейла им подошла.
Смешанные чувства обуревали Кхайе. С одной стороны, радость и гордость за сестру, чьи способности оценены по достоинству. С другой... «Науком» не внушал доверия.
Внутри октаэдра наукомовского алмаза движение информации не замирало ни на секунду. Отданные кем-то команды, расчеты, письма, чьи-то жалкие попытки взлома. Все как обычно. За исключением нескольких кодов, которые Кхайе видела отлично. И еще одна странная вещь – на мгновение ей показалось, что она видит размазанное, пляшущее антрацитовыми протуберанцами черное облако.
Кристально чистый и математически выверенный мир сети «Науком» исчез мгновенно, лопнул, будто мыльный пузырь. Несколько секунд Кхайе сидела, глядя в одну точку и продолжая сжимать нагревшийся в ладони коммуникатор, а потом поняла, что внезапная смена декораций вызвана исчезновением сетевого сигнала – спутник скрылся за горизонтом. Коммуникатор производства «Науком», спутник производства «Науком», сеть производства «Науком»... Не слишком ли много «Наукома»?
Ломщик Мыш выполнил задание заказчика.
Альмас Хамидди была спокойна за судьбу сестры.
А вот Кхайе Сабай придется потруднее. Похоже, ее время подходит к концу.
– Что ты такое сотворил, тхакин Фэн? – продолжая смотреть в никуда широко открытыми глазами, еще раз спросила девушка.
Она не ждала ответа, но ответ был дан:
– Чудо.
Голос, произнесший это слово, был тонким и скрипучим, словно звук заржавевшей дверной петли. Он мог принадлежать Часовщику – особая форма помешательства снабдила его не только несколькими десятками сумасбродных личностей, но и способностью разговаривать на разные голоса: личности были полностью индивидуальны. Но Кхайе готова была поклясться, что губы Фэн Чжи Бяо оставались плотно сомкнутыми все это время.
Не может все произойти так быстро. Наверняка это сказал старик, просто она не заметила.
Смутная тень мелькнула сбоку, с противоположной от окна стороны. Кхайе резко обернулась, всматриваясь в мельтешение пестрых пятен, падающих сквозь полупрозрачное от толстого слоя пыли стекло.
От странной мысли, возникшей в голове, Кхайе сделалось не по себе.
Она бросила взгляд на висящее чуть в стороне зеркало, пытаясь определить положение собственной головы. Бред, полнейшее сумасшествие. Для чего она это делает?
Пальцы непроизвольно впились в смятое одеяло, на котором сидела Кхайе, словно пытаясь удержать себя на месте, не позволить телу унестись вслед за пошатнувшимся рассудком.
Голова Кхайе в зеркале оказалась повернута так, как и должна была. В отражении присутствовала только одна проблема...
Лицо отражения принадлежало не Кхайе. Черты лица похожи, прическа такая же. Только это было лицо девочки-подростка, а не молодой женщины. Черные глаза прищурены и смотрят на свой реальный прототип с усмешкой... или с презрением? Рот растянут в противной, вызывающей мурашки улыбке, а за узкими темно-красными губами просматриваются острые, словно рыбьи, мелкие зубки.
Если бы не перехватило горло, Кхайе закричала бы.
Девушка заметалась, не зная, что делать. Руки сами собой выполняли какие-то действия, Кхайе не пыталась их контролировать. Она трясла Чжи Бяо, схватив его за отвороты льняной рубахи, что-то пыталась ему доказать. Но старик не реагировал на нее, он вообще ни на что не реагировал, продолжая смотреть в одну точку. В ту точку, где сидела черноволосая девочка-подросток с острыми зубками.
Наваждение исчезло лишь тогда, когда из-за приоткрытого окна послышался тихий голос, показавшийся Кхайе смутно знакомым. Прежде чем она поняла, что это Бэзил, девушка проверила гаджеты, которые использовала в работе, – все было разложено по местам, никто ничего не заподозрит. Она не стала смотреть, но наверняка все логи недавнего подключения стерты из памяти коммуникатора Бэзила.
– Что случилось? – так же тихо, подойдя поближе к окну, спросила Кхайе.
– Собирай вещи. Нам нужно быстро уезжать. Причем выходить вам придется через окно.
Окно?! О чем это говорит Бэзил? Почему через окно? Но, учитывая ее нынешнее положение, лучше не спорить.
– Хорошо. Две минуты.
Только когда распахнула окно и бросила взгляд вниз, туда, где среди густой листвы стоял Бэзил, она поняла, что забыла про свой «бирманский» акцент, который старательно изображала последние несколько дней.
Часовщик не сопротивлялся, шел туда, куда его вели. Немного сложней оказалось спустить его по бетонным перемычкам вниз, но здесь большую роль играл его возраст, а не душевное состояние.
– Почему мы спешим? – тщательно коверкая слова, спросила Кхайе. Но после нормального английского языка, который был родным для исчезнувшей несколько лет назад рыжеволосой шестнадцатилетней жительницы эмирата Шотландия по имени Альмас Хамидди, ненастоящий бирманский акцент казался смешным и слишком ненастоящим.
– Помнишь людей, расстрелявших твою деревню?
Кхайе кивнула. Картина бойни в джунглях неожиданно ярко всплыла в памяти.
