всегда начеку, и ты сумеешь избежать любой опасности. - Он потрепал Пола по плечу и пошел к двери.
- Зуфир!
Хават оглянулся.
- Никогда не сиди спиной к двери, - попросил Пол.
Усмешка скользнула по лицу старика. После его ухода Пол пересел на его место.
Дверь снова распахнулась, и в комнату неуверенной походкой вошел вооруженный до зубов очень полный мужчина.
- Итак, Гурни Хэллек, - сказал со смехом Пол, - теперь ты оружейных дел мастер?
Хэллек захлопнул дверь ногой.
- А ты считаешь, что я пришел с тобой играть?!
Он оглядел комнату, подмечая, что люди Хавата уже поработали здесь.
Повсюду виднелись едва заметные следы кода Пол наблюдал за ним. Круглый как шар человек суетливо устраивался на стуле, потом положил на стол свое оружие. Тут были и рапира, и кинжал, и защитные ленты.
- Так... для меня не нашлось даже 'доброго утра', - упрекнул он. Скажи, какую колючку ты всадил в старого Хавата? Он промчался мимо меня, будто спешил на похороны своего заклятого врага.
Пол улыбнулся. Он очень любил этого толстяка, чьи проказы и шутки скрашивали ему годы детства.
Хэллек снял с плеча музыкальный инструмент и принялся напевать, аккомпанируя себе на бализете.
Пол встал и прошелся по комнате.
- Ну, Гурни, ты что, пришел заниматься со мной музыкой? А ведь сейчас самое время подраться.
- Нет, нашим приятным дням пришел конец, - сказал Хэллек.
- А где Дункан Айдахо? - спросил Пол. - Разве он не собирается обучать меня сегодня обращению с оружием?
- Дункан со вторым отрядом уже на пути к Арраки. У тебя остался только я.
- Может, тогда споешь мне балладу? Я хочу знать, как это делается.
Гурни рассмеялся и начал петь.
- Неплохо, - сказал Пол. - Но если бы тебя слышала моя мать, она приказала бы прибить твои уши к дверному замку - для украшения.
Гурни подергал себя за уши:
- Неважное украшение.
Пол взял со стола защитный пояс и надел его:
- А ну защищайся!
Глаза Хэллека сделались круглыми от нарочитого изумления:
- Как? Твоя нечестивая рука поднялась на меня? Защищайся, отрок! Хэллек взял рапиру и взмахнул ею в воздухе: - Я - дьявол, жаждущий крови!
Пол взял другую рапиру и встал в позицию, выставив ногу вперед.
- Какого болвана прислал мне мой отец в учителя фехтования, нараспев произнес Пол, нажимая кнопку защитного поля и чувствуя его действие.
Хэллек зорко следил за движениями мальчика, и, когда тот направил тупое острие в его грудь, он увернулся от удара.
- Превосходно, - сказал Хэллек, - но ты раскрылся для скользящего удара из-под руки.
Опечаленный Пол отступил.
- Следовало бы проучить тебя за такую неосторожность.
Хэллек взял со стола кинжал:
- Вот с этой штуковиной не позволяй никому приближаться к тебе на расстояние вытянутой руки, даже в шутку не позволяй!
- Я сегодня не в настроении.
- Не в настроении?! - Голос Хэллека выдал его бешенство. - При чем тут настроение?! Ты ведь будешь драться по необходимости, а не по настроению. Настроение необходимо только для любви, для борьбы оно не годится.
- Извини, Гурни!
- Очень мне нужны твои извинения! Защищайся!
Хэллек активизировал поле и повел стремительную атаку, угрожающе направив свой кинжал вниз, а рапиру - вверх. Его прыжок сначала в сторону, а потом вперед не застал Пола врасплох. Но, отражая атаку, Полу пришлось отступить. Он почувствовал, как затрещало его поле, когда соприкоснулись рапиры.
'Что это сегодня на него нашло? - подумал Пол. - Он ведь не притворяется'.
И Полу поневоле пришлось выхватить кинжал.
- Вот когда ты почувствовал в нем надобность! - усмехнулся Гурни.
'Предательство? - подумал Пол. - Нет, только не Гурни!'
Они продолжали драться. Выпады и парирование, нападение и защита. Воздух в защитных полях становился все более спертым, но с каждым контактом запах озона ощущался сильнее и сильнее. Мальчик продолжал отступать.
Пол отпарировал удар вниз, увидев рапиру Хэллека над краем стола. Отскочив в сторону, он выбросил вверх руку с рапирой, а кинжал направил к шее Хэллека, остановив лезвие в дюйме от яремной жилы.
- Ты этого хотел, Гурни?
- Посмотри вниз, мальчуган.
Пол увидел, что лезвие рапиры Хэллека находится против его паха.
- Нам бы следовало продолжить, - сказал Хэллек. - Когда тебя прижало, ты сразу начал драться в полную силу. И сразу появилось настроение.
Гурни усмехнулся волчьей улыбкой, и дрожь пробежала по его багровому шраму.
- А как ты на меня кинулся, будто и впрямь хотел моей крови. - Хэллек отбросил кинжал. - Если бы ты дрался ниже своих возможностей, мне пришлось бы оставить тебе отметину в виде хорошенького шрама. Я не хочу, чтобы мой любимый ученик пал от руки первого же Харконнена, будь они прокляты!
Пол выключил поле и облокотился об угол стола, переводя дыхание.
- Я этого заслуживаю, Гурни. Но мой отец рассердился бы на тебя, а я не хочу, чтобы ты платил за мои ошибки.
- Наоборот, он наказал бы меня, если бы я не сделал из тебя первоклассного бойца.
Пол выпрямился и вложил кинжал в ножны.
- То, что мы здесь делали, - не просто игра, - сказал Хэллек.
Пол кивнул. Его удивляла не свойственная Хэллеку серьезность. Он посмотрел на извилистый шрам под его подбородком, вспомнил историю о том, каким образом он был оставлен там скотиной Рабаном, одним из приближенных Харконнена. И Полу вдруг стало стыдно за то, что он мог даже на мгновение усомниться в Хэллеке. Потом он подумал, что Хэллек при этом чувствовал боль, хотя, возможно, и не такую сильную, какая была внушена ему Преподобной матерью. Он отогнал грустные мысли.
- Сегодня я рассчитывал на игру, - сказал Пол. - В последнее время все сделалось чересчур серьезным.
Хэллек отвернулся, пытаясь скрыть свои чувства. Что-то жгло ему глаза. В нем жила боль, боль за потерянное вчера, которое было отнято у него безвозвратно текущим временем.
'Как быстро придется мужать этому мальчику, - подумал Хэллек. - Как быстро придется ему научиться считаться с жестокой необходимостью!'
Не оглядываясь, Хэллек проговорил:
- Я чувствовал в тебе игру, мальчуган, и мне ничего так не хотелось бы, как пойти тебе навстречу. Но играм пришел конец. Завтра мы уезжаем на Арраки. Арраки - реальность. И Харконнены - тоже реальность.
Пол коснулся своего лба лезвием рапиры, которую держал вертикально.
Хэллек повернулся и, увидев отдаваемый ему салют, кивком дал знать, что понял его жест.
