гигантские ладони.
Месяцеобразный, алого цвета осколок серпом прошелся по его шляпе, срезав самый кончик, и умчался в сторону ближайшей хижины, которую тут же охватило пламя.
Сильно запахло палеными бровями.
Когда пыль несколько осела, Ринсвинд увидел довольно большую дыру в стене. Кирпичная кладка по краям дыры, раскалившаяся докрасна, постепенно начала остывать, издавая при этом звонкое «глинк- глинк».
Ринсвинд перевел взгляд на свои покрытые сажей руки.
— Вот это да, — сказал он. После чего добавил:
— Все в порядке!
— Ну, что вы на это скажете? — торжествующе вопросил он, оглядываясь, но его голос сразу затих, когда стало ясно, что все зрители попадали на землю лицами вниз.
Единственным свидетелем торжества Ринсвинда была утка, сидящая неподалеку в клетке. Частично защищенная прутьями от летящей сажи, Утка из белой превратилась в равномерно полосатую.
Он всю жизнь мечтал творить волшебство именно так. И в воображении у него всегда получалось Идеально. Вот только в жизни ни одно заклинание почему-то не срабатывало…
В проеме показались несколько стражников. Один — судя по звероподобности шлема, офицер — воззрился сначала на обугленную дыру, а потом на Ринсвинда.
— Это ты сделал? — осведомился он.
— Держись подальше! — прокричал Ринсвинд, опьяневший от сознания собственного могущества. — Я Великий Волшебник, вот кто я такой! Видишь палец? Не вынуждай меня его попользовать!
Офицер кивнул своим людям:
— Взять его. Ринсвинд попятился.
— Предупреждаю тебя! Всякий, кто меня коснется, до конца жизни будет жрать мух и прыгать с кочки на кочку!
Стражники уставились на него с решимостью людей, готовых рискнуть. Неопределенные магические угрозы страшили их куда меньше, ЧРМ вполне определенная перспектива подвергнуться пыткам за неповиновение приказу.
— — Назад! Я сейчас ка-ак!.. Ну ладно, вы меня сами вынудили…
Он взмахнул рукой. Несколько раз щелкнул пальцами. Э-э…
Стражники, на всякий случай ощупав себя и убедившись, что в их облике ничего не изменилось, схватили Ринсвинда.
— Некоторые заклинания действуют не сразу. — предостерег он, почувствовав, как на запястьях сомкнулись цепкие пальцы.
— А может, я познакомлю вас с одним известным высказыванием? — в отчаянии вопросил он. Его ноги оторвались от земли. — Уверяю, это очень интересно…
Ринсвинда, растерянно перебирающего ногами в воздухе, доставили к офицеру.
— На колени, мятежник! — приказал офицер.
— Я бы не против, но…
— Я видел, что ты сделал с капитаном Четыре Белые Лисицы!
— С кем? С какими лисицами?
— Отведите… его… к императору. Ринсвинда потащили прочь. Последнее, что он
заметил, это как из проема в стене появились новые стражники и решительным шагом направились к Красной Армии. Мечи их ярко сверкали на солнце…
Железный кругляш, подпрыгнув, грохнулся на пол.
— Осторожнее, ты!
— Я не привык к осторожности! Брюсу-Гуну было плевать…
— Слушай, ты уже всех достал со своим Брюсом!
— И тебя я тоже любил!
— Чиво?
— Эй, есть тут кто-нибудь?
Коэн высунул голову из трубы. Помещение было темным и влажным, а еще в нем было полным-полно всяческих труб и стоков. Деловито журчала вода, питающая многочисленные фонтаны и цистерны Гункунга.
— Никого, — разочарованно прокомментировал Коэн.
Отлично. Все вылезают из трубы. Послышались гулкие, порождающие богатое эхо ругательства. После чего раздался противный скрежет. Это в подвал путем сложных маневров втаскивали инвалидное кресло Хэмиша.
Профессор Спасли чиркнул спичкой. Орда рассыпалась в разные стороны и принялась обследовать обстановку.
— Поздравляю, господа, — сказал он. Похоже, мы действительно попали во дворец.
— Ага, отозвался Маздам. — Мы одержали славную победу над этой ё… столь любимой мной трубой. И что теперь?
— Ну, можно ее изнасиловать, с надеждой в голосе произнес Калеб.
— Эй, гля, эта штуковина с колесом вращается…
— Кстати, чем тебе так приглянулась труба?
— Слушайте, а что делает этот рычаг?
— Чиво?
— А что, если разыскать дверь, ломануться я наружу и всех поубивать?
Профессор Спасли закрыл глаза. Во всей ситуации было что-то знакомое, и только сейчас он понял, что именно. Однажды он устроил классу экскурсию в городской арсенал. В сырую погоду правая нога до сих пор ноет.
— Нет, нет, нет — воскликнул он. — Допустим, мы, как ты выражаешься, ломанемся наружу и что? Какой в этом толк? Малыш Вили, пожалуйста, не надо тянуть за этот рычаг.
— Ну, мне было бы приятно, это во-первых, — отозвался Коэн. — За целый день никого не убил. Стражник не считается, делов-то — стражника убить…
— Не забывай, мы здесь, чтобы красть, а не убивать, — напомнил Профессор Спасли. — А теперь попрошу всех снять с себя эти древние кожаные лохмотья и надеть прекрасную новую одежду.
— Лично я против, — пробурчал Коэн, неохотно натягивая рубаху. — Как теперь люди поймут, кто я такой?
— Во-во, — поддержал Малыш Вилли. — Без кожи и кольчуг все будут думать, что мы всего лишь кучка жалких стариков.
— Вот именно, — кивнул Профессор Спасли. — Это подводная часть нашего Плана.
— Ага, — догадался Коэн. — Это что-то связанное с теми самыми водяными проводами?
— Примерно.
— Какие-то подводные планы… Нет, мне это определенно не нравится, — подал голос Старик Винсент. — Предположим, мы победим? Ну и какую песню сложат менестрели о людях, которые вторглись в город по трубе?
— Гулкую, с эхом, — отозвался Малыш Вилли.
— Ничего подобного, — решительно заявил Коэн. — Хорошенько платишь менестрелю, и он Поет о тебе только то, что ты пожелаешь.
Отсыревший лестничный пролет вел к двери. Профессор Спасли тихонько поднялся наверх и приложил ухо к доскам, внимательно прислушиваясь.
— Верно, — согласился Калеб. — Как говорится, кто водопроводчику платит, тот эхо и заказывает.
— Однако, господа, — глаза Профессора Спасли блестели, — кто держит у горла водопроводчика нож, тот пишет саму музыку.
Наемный убийца медленно передвигался но покоям лорда Хона.
Он был одним из лучших в небольшой но очень элитарной гильдии Гункунга, и он определенно не был мятежником. Мятежников он сам не любил. Все мятежники, как правило, бедняки, а стало быть, заказчики
