видимому, они хотели что-то спросить.
Но ему было не до них. Прошел к своей комнате, достал ключи. Дверь оказалась не запертой. Простыня была свежевыстиранной и выглаженной.
Она сумела сама наутюжиться и пахла какими-то духами.
— Что происходит в моей квартире? — удивился Безуглов.
— Ходила в прачечную.
— А что это за записка?
— Заявление в женсовет.
— Какой еще женсовет?
— Готовлю сведения, чтобы привлечь тебя к товарищескому суду.
Владислав присел на кровать. Он представил, как его несуществующая невеста будет ходить по судам или женсоветам и жаловаться.
— Тебя нет, — сказал он. — Никто о тебе ничего не знает.
— Почему?
— Ты не человек!
— Я получу паспорт.
— Какой дурак тебе его выдаст?! Ты никто!
— Я уже все выяснила. Получу паспорт и пропишусь здесь. Посмотрим, как ты потом заговоришь.
Вечером Славик лег спать пораньше, с головой завернувшись в одеяло, не прикасаясь к накрахмаленной простыне.
Утром в цехе все обсуждали вчерашний его разговор по телефону.
Это невозможно было не заметить.
— Витя, ты мой самый лучший друг, — за чаем обратился Вячеслав к электрику Гудимову. — Мне нужен твой совет. Только не перебивай… Не подумай, что я шучу… Ко мне простыня прилипла. И собирается замуж… Что-то у меня с головой. Фантазия какая-то…
— Простыня? — подмигнул Виктор. — Бывает…
— Да, обыкновенная.
— Ну и женись, — согласился Виктор.
— Да ведь это же простыня!
— Тряпка, что ли?
— Тряпка.
— Тогда не женись.
— Вот и ты такой же, — вздохнул Вячеслав.
Гудимов задумался.
— Вообще-то жениться тебе надо, — покосился Виктор на Безуглова. — Столько женщин в цехе… И диван у тебя такой мягкий, — Гудимов покачался на диване.
Безуглов шел домой с определенной целью — выбросить тряпку за дверь, бросить на свалку.
— Чего ты надумал?
Он вооружился ножницами.
— Ополоумел?! — взвигнула она. — Тебя же засудят!
— А вот я выкрою из тебя дюжину носовых платочков! — пригрозил Вячеслав.
— А я не вещь! — злорадно выкрикнула она. — Не вещь! Я сегодня паспорт получила! — Она помахала перед ним красной книжечкой с тиснеными гербом и буквами.
И прошуршала складками, видя, что Вячеслав ей уже не опасен:
— На. Не порви и не испачкай. Это документ!
Перед его глазами замаячил паспорт. С фотокарточки смотрела помятая физиономия…
Славику хотелось разорвать ее на мелкие полоски и на клочки и выбросить все это в мусорное ведро.
— Я ходила к паспортистке. Я предъявила ей ярлык. — Славик видел, как перед ним колеблются какие-то складки. — Тебя не устраивает мой документ?
— Документ устраивает, а ты — нет, — пробурчал Славик.
— Пойдешь в загс или в суд!
Он понял, в какую историю вляпался. Нет, дело не шуточное. Попалась ему… Или он попался? Ах, ну почему он до сих пор не завел собаку?!
У него еще был шанс. Жениться. Жениться на ком-нибудь, только не на этой простыне! Еще можно успеть…
Придя на работу, он спрятался в своей мастерской, но ничего не делал. Ему попалась газета. Стал читать одну статью. Писалось о женах-страдалицах, натерпевшихся от мужей. Строчки прыгали у него перед глазами, пот катился со лба, он достал платочек. За этим занятием его застала Светочка.
— Славик, тебе плохо? — Светочка интересовалась его самочувствием.
Он взглянул на нее, ища поддержки. Раньше он ни за что бы не принял помощи от Светочки. Теперь рад был ее сочувствию.
— У меня серьезный стресс, — признался он.
— Выговор? — удивилась Светочка. — За что?
— Не — производственный. — Он силился улыбнуться. — Поможешь мне?
Светочка ничего не обещала, но желала знать, что случилось.
Сердце его болезненно билось.
— Я прошу тебя, — залепетал он. — Выходи за меня замуж…
…Все видели, как из мастерской наладчика выбежала возмущенная Светочка.
После работы ему впервые в жизни не хотелось идти домой. Он пересек парк сначала вдоль, затем поперек, обошел кругом цирк, потоптался у театральной афиши. От тоски свернул в магазин.
За прилавком стояла грустная продавщица.
— Я как-то у вас простыню покупал…
— Ну и что?
— Бракованная…
— А я-то тут при чем?
— Вы не подумайте, дыр на ней нет. Внешне все в порядке. — Славик наклонился к продавщице. — Но она теперь норовит замуж выйти.
Продавщица засмеялась:
— Постельное белье обмену не подлежит.
Безуглов понимал, что простыню не обменять. Постоял у прилавка.
Хотел купить новую простыню, но…
Если бы он притащил домой еще одну простыню или несколько, все вышло бы по-другому. Но он не притащил. Не было в продаже.
Соседки смеялись на кухне.
Простыня лежала перед зеркалом, перед ней — новенькая косметичка.
Простыня была еще сырая.
— Выстиралась? — желчно усмехнулся он.
— Да. А что?
Вид у нее был благоухающий.
— Ты во многом преуспела, — язвил Славик. — Тебе удалось получить паспорт. Ты, наверное, хочешь теперь прописаться? Так вот, не надейся. Для прописки нужно заявление квартиросъемщика, но я его не подпишу!
— Обойдусь без тебя, — колыхнулась она.
Славик вышел из дому и поехал к родителям. Не справившись о их здоровье, прошел в квартиру, сел посреди комнаты на табурет.
— Мама, я попал в беду, — уныло пожаловался он.
Мать погладила его по голове, как в детстве. Отец молча шевелил усами.
Слава признался, что с ним произошло.
