пересчитывала в уме.
— Послушайте, нельзя ли трепаться не так явно? — возмущенным шепотом поинтересовался Данк за спиной отца.
— Что, очень слышно? — встревожилась мама.
— Очень видно!
Альда благодарно кивнула. И уже почти не поворачиваясь ко мне, деловито спросила:
— Кто же седьмой?
— Тот, кто наслал заклятие.
Изумрудная принцесса долго молчала. Я даже прислушался от нечего делать к Сагастену. Тот читал нечто вроде проповеди пополам с благодарственной молитвой, и народ согласно подвывал в особо душещипательных местах. Наконец мама снова заговорила.
— Кто бы он ни был… а кто он, я догадаться не в силах… кое с чем у него ничего не получилось.
— С чем же?
— Ты по-прежнему на нашей стороне и по-прежнему предан Домену.
Я согласно кивнул.
— Да. Я так думаю.
— А если ты почувствуешь, что темные силы поднимаются в тебе и ты не можешь с ними совладать, ты дашь об этом знать? Мне или Сагастену?
— Да, мама. Если сумею… и если успею.
Рука Альды легла на мое плечо.
— Тогда можно считать, что эта атака врагу не удалась.
Я хмыкнул — точь-в-точь как Данк на пороге часовни.
— Отчего же? Я теперь почти бессилен — есть ли оружие мощнее, чем понимание происходящего? Я на серьезном подозрении — даже у самого себя.
— У тебя осталось умение, — веско сказала Альда. — А знания… Что знания? Знания есть у других. Тебе нужен всего лишь надежный партнер и спутник — он будет для тебя и стражем, и библиотекой. И все станет, как прежде — уже совсем скоро, ведь не так-то и много ты позабыл. Что же до предательства… Если тебе суждено невольно предать Домен, то для этого будет не слишком много удобных моментов — и все они промелькнут в самом ближайшем будущем. Уже через месяц от этого заклятия не будет никакого прока… если у него нет других сторон, до поры сокрытых.
— Наверняка есть, — сказал я мрачно.
— Почему ты так думаешь?
— Ведь это очень мощное заклятие, правда? Если оно так переродило мою сущность, что даже хильфейт не может в ней разобраться?
Альда невесело кивнула.
— Да. Очень мощное.
— Стоило ли расходовать такую мощь лишь затем, чтобы спутать цвета хильфейта и лишить памяти — даже не памяти, ты права, только знаний младшего из принцев Домена? Уж если кого и лишать памяти, то, например, Сагастена — это действительно была бы невосполнимая утрата для нас.
Альда медленно наклонила голову.
— Да. Ты, пожалуй, прав.
— Значит, в нем сокрыто еще что-то, и оно проявится в урочный час. Как бы после этого не рухнули все наши планы — и былые, и нынешние…
— Я буду думать об этом. Тот, кто готов к удару, наполовину отразил его. Ни меня, ни тебя это уже не застанет врасплох.
— Будем надеяться, — сказал я без особого энтузиазма.
Сагастен завершил свою трепологию могучим вывертом из пятнадцати придаточных предложений, призывающих, берущих за живое, вызывающих искренние и взывающих к сокровенным. Я проникся. Балаган, кажется, закрывался.
— Двигаемся ко дворцу? — полуутвердительно сказал я.
Данк остро глянул на меня.
— Чучело неграмотное! Сейчас ты предстанешь перед подданными!
— Сейчас? — болезненно спросил я.
— … И обратишься к ним со словами приветствия и благодарности, строго сказал отец.
— Боги на небесах!.. — простонал я. — А что, свежеокрашенным это обязательно?
— Не паясничай, — сказала Альда. — Никто не говорит, что это должно быть долго и красиво. Скажи парочку классических формул, а дальше мы все сделаем.
— Но я же не помню классических формул!
— Тогда импровизируй. Только от чистого сердца. Казенщины даже дураки не любят, — посоветовал Данк.
— Где ж я тебе чистое сердце возьму? — проворчал я, потихоньку выдвигаясь вперед.
— Принц Райдок! — возгласил Сагастен. — Сегодня начался твой путь по Синему лучу священной Радуги. Как будешь ты идти по нему? Возвести об этом Домену!
Я шагнул на ступеньки и быстро спустился чуть пониже мага соответственно оказавшись ближе к народу. Поморщился от предвкушения, сжал нервы в кулачок и спрятал в карман нарастающее отвращение.
— Жители Дианара и воины Белого Запада! Синий луч — не самый яркий из лучей Радуги! Но без него Радуга не полна — и я горжусь своим Цветом. Путь мой отныне — путь по лучу. А луч всегда прям, ни хитростью, ни силой его не согнуть. Потому я спокоен за свой путь. И не забывайте: цвета Радуги, сливаясь воедино, порождают Белый Цвет! Потому нет у меня, Синего принца, иной заботы, кроме неустанного служения Белому принцу и Белому домену! Я благодарю всех, кто приветствовал меня.
Так же быстро я поднялся на террасу и занял место подле матери. Внизу ликовали, топали ногами и кричали «Слава Райдоку!» Судя по всему, моя парадная галиматья выглядела достаточно убедительно.
— Нормально, — сказала Альда, как только я перевел дыхание. — Только про Белый Запад ты зря ввернул.
— Почему?
— Это же неофициальный термин. Следует говорить «Белый домен», словно Белого Востока не существует.
— Казуисты. Лицемеры, — сказал я самодовольно. — Великие хранители догм и традиций.
— Что тебе в этом не нравится? — удивилась Альда.
Сагастен поднял руку и заговорил снова:
— На рассвете Синий принц, Повелитель Райдок, покидает столицу. Он отправляется в славный Сапфир, дабы принять бразды правления колоратом. Прими же меч свой, сиятельный Райдок, из рук отца! Прими вместе с добрым напутствием и принеси клятву Домену!
— Можешь не бояться, малыш, — могучим шепотом сообщил Данк. — Это уже совсем просто: надо только повторять слова за Сенрайдом.
— Орбен! — негромко позвал я.
Паж уже приближался к нам. Альда виртуозно скользнула мне за спину и появилась с другой стороны. Теперь Орбен оказался перед просветом в рядах Повелителей, между мной и отцом. Он опустился на правое колено, держа Ванаир на вытянутых руках.
— Меч сиятельного Райдока, Синего принца Домена! — звонко сказал он.
Толпа всколыхнулась и затихла.
Отец взял меч в ножнах из его рук и досадливо поморщился.
— Очень, очень горячие, — горестно шепнул Орбен, незаметно потирая ладони о штанину. Затем он выпрямился, низко поклонился и вернулся в группу придворных.
— Преклони колено, — почти беззвучно сказала мама мне в затылок.
— Какое?
— Балбес! Перед правителем — правое.
Я послушно опустился на правое колено.
