Сволочь лемур, убедившись, что Кенеджуми никуда не денется с борта «Лунатиса», на время оставил его в покое и слез со спины. Вообще-то капитан парусника и не подозревал о двоих дополнительных пассажирах. Убедившись, что деньги не помогут ему добраться до Плутона, Кенеджуми поступил так, как обычно поступал, когда они кончались. То есть пробирался на борт парусника и прятался среди грузов. Корабли, даже грузовые, обычно настолько сильно прорастали кислородным мхом, что под накрывавшими их палубы куполами можно было не опасаться задохнуться. «Лунатис», как и надеялся Кенеджуми, не стал исключением.
А уносить ноги следовало как можно скорее. Кенеджуми, прячась среди грузов на причалах, не раз наблюдал группы вооруженных людей, рыскавших по Уюмацу. В том, кого они искали, сомневаться не приходилось.
За время нахождения на «Лунатисе» Кенеджуми и лемур слопали все пищевые брикеты, отобранные у покойника. Кенеджуми сперва не собирался делиться с лемуром, но тот устроил ему такой цирк в голове, что пришлось кормить и его. В результате в последние дни Кенеджуми едва переставлял ноги — еды не хватило. Его начала настойчиво преследовать мысль все-таки заявиться к капитану и пожрать, оплатив проезд, но по трезвом размышлении от этой идеи пришлось отказаться. У Кенеджуми нашлось достаточно времени подумать о причинах появления трупа и лемура в экосфере. Он пришел к выводу, что оба они оказались там после грубой разборки с командой парусника, на котором летели. Очевидно, перестрелка отбила у команды охоту преследовать перевозчика, а тому удалось заставить парусник остановиться посреди пути. Но с полученными ранами это его не спасло.
Повторять подобную ошибку Кенеджуми не собирался. Тем более что, судя по скорости «Лунатиса», терпеть оставалось недолго.
Хайпа встретила Кенеджуми слепящим светом.
Он никогда еще не забирался так далеко от диска, а там солнцеприемники распределялись равномерно. Но обитатели Хайпы, похоже, перетащили к себе всех, до которых смогли добраться. Солнце являлось единственным источником энергии в системе и там, откуда эти приемники забрали, не могло существовать жизни. Без солнечного света загибалась даже вакуумная трава, что уж говорить об экосферах. Похоже, от Хайпы до Кропа нить будет мертва.
Кенеджуми, памятуя о том, как его вычислили на Уюмацу, не стал снимать панцирник. Костюм успешно прикрывал лемура, попытавшегося сперва проявить по этому поводу недовольство. Но, похоже, обмен мыслями осуществлялся взаимно и вскоре золотой успокоился.
Благодаря избытку солнцеприемников, Хайпа не испытывала недостатка в освещении. Перебираясь по канатам от одной сферы к другой, Кенеджуми обратил внимание, что многие из них покрывали непрозрачные полотна. Похоже, медаль имела обратную сторону — никакое вращение не могло помочь местным обитателям скрыться от солнечного света. В итоге самому Кенеджуми пришлось купить себе солнцезащитные очки, потому что через час полетов по Хайпе у него разболелись глаза.
Не желая ввязываться в сомнительные авантюры, он устроился в какой-то гостинице. Ночлежка пристроилась на окраинных нитях станции. В отличие от большинства подобных заведений, где после ухода из Ханеда пришлось побывать Кенеджуми, эта представляла собой гроздь небольших сфер, прицепленных к нити, на конце которой находилась нормальная сфера. Там жил хозяин. Разменяв у него вексель, Кенеджуми получил твердый фиолетовый лист, генокод которого открывал мембрану в одну из сфер.
Попав внутрь, первым делом Кенеджуми растянул по стенкам ткань, отгородившую его от солнца. Потом стащил с себя панцирник и выпустил лемура. Тот ухватился лапками за ветвь облепленной кислородным мхом живучки и перебрался ближе к воздушному корню. Обнаружив там тараканье гнездо, он запустил лапу внутрь.
— Эй, не увлекайся, — бросил ему Кенеджуми. — Если сожрешь всех, кто будет за нами убирать?
Лемур уставился на него огромными глазищами. Лапа с зажатым в пальцах тараканом на мгновение застыла в воздухе. Лемур предавался размышлениям недолго. Отвернувшись от Кенеджуми, он запихнул таракана в пасть и тут же потянулся за другим. Насекомые, сообразив, что беззаботной жизни наступил конец, бросились врассыпную. То, что тараканы жили в сферах, чтобы подъедать органический мусор, частички кожи, волосы и прочую дрянь, засорявшую воздух, лемура не волновало. Очевидно, он рассматривал их только как еду.
Кенеджуми закинул руки за голову. Задерживаться в Хайпе он не планировал. Прожженный бластером труп предыдущего владельца лемура продолжал сниться ему в дурных снах, и повторить его судьбу не хотелось. Плохая новость — по пути он заглянул в пару баров и убедился, что маршрут на Кроп особой популярностью здесь не пользуется. Тот, кто ищет лемура, наверняка догадывается, что Кенеджуми попытается сам добраться до Кропа. Если начать расспросы про идущий туда транспорт, рано или поздно эта информация достигнет лишних ушей. И все же кое-какие мыслишки о том, как выкрутиться из положения, в голове у Кенеджуми водились.
— Э-э… послушайте, уважаемый! Вы бы поосторожней с этой штукой, она ведь очень чувствительна к нажатию, верно?
Направленный в лицо ядовитый споромет напряжет любого, даже самого борзого капитана парусника. И Монко Бальт не стал исключением. Ввиду прирожденной жадности, он водил свое корыто «Мнемону» один. До сегодняшнего дня ему казалось, что это удачный способ сэкономить на команде. Но сейчас, наблюдая перед носом раскрытый зев цветка споромета, он сильно жалел, что за его спиной не ошивается парочка здоровых наемных головорезов.
— Монко, я что, неясно выражаюсь? — Кенеджуми страшно раздражал трусливый капитан. — Ты сейчас же разворачиваешь парус, и мы идем на Кроп. И не вздумай остановиться в Хайпе или Кулуке!
Приобретенный в Хайпе цветок, выплевывающий при нажатии на стебель сотню отравленных и острых как иголки спор, придавал словам Кенеджуми особую весомость. Немаловажную роль в ситуации играл и характер капитана. Кенеджуми потратил несколько дней, чтобы вычислить подходящего субъекта. Слишком жадного, чтобы платить команде. Впрочем, он не собирался обманывать Монко.
— Доставишь меня на Кроп, получишь обещанные деньги и ты свободен.
В голове Монко жадность боролась с осторожностью.
— А почему ты сразу не нанял корабль на Кроп? — поинтересовался он. — К чему весь этот цирк с угрозами?
Кенеджуми решил, что терять ему нечего. Он расстегнул панцирник, и над плечом у него появилась голова лемура.
— Что-нибудь знаешь об этом? — спросил Кенеджуми, не спуская споромет с Монко.
Тот присвистнул.
— Ну ты даешь, парень… Ты знаешь, сколько за ваши бошки обещали меркурианцы? Вот это я вляпался с тобой!
Кенеджуми чуть не выпустил споромет. Это кто еще из них двоих вляпался, большой вопрос.
Диск и паутина когда-то прошли через времена абсолютной анархии. Каждый, занявший пустую экосферу, считал своим долгом объявить себя независимым от всех и вся. Результат обычно оказывался плачевным. Всегда находился кто-то сильнее любителя независимости, претендующий на его ухоженную сферу. Так что, не минуло и нескольких сотен лет, как люди снова начали объединяться. В корпорации, кланы, государства… В конечном итоге свою жизнеспособность доказали только кланы с их непререкаемым авторитетом вождя. Кланов в Солнечной системе насчитывались тысячи, но лишь немногие распространили свое влияние до самых дальних концов паутины. Орунги, они же меркурианцы, относились к числу последних. И если о привязанности Кайтек к додисковым технологиям ходили лишь неясные слухи, то Орунги никогда не скрывали, что знают о них все. Или почти все.
Орунги занимали самое удобное место для жизни на диске. Их город расползся над океаном вакуумной травы прямо за Меркурием. Солнце, утыканное миллионами щупов солнцеприемников, всегда было рядом с ними. Те, кто бывал в городе клана, своими глазами видели додисковую технику на его улицах. Откуда там брали металлы и другие материалы для ее воспроизводства, для всех остальных оставалось загадкой. И меркурианцы прилагали массу усилий к тому, чтобы ответ на нее не покинул их город.
Теперь для Кенеджуми все стало на свои места. Чертов лемур, вцепившийся в него, нес в своей
