Владимир, можно сказать, разбогател. Купил паспорт с более-менее похожей фотографией, завёл пластиковую карточку и положил туда почти все деньги, оставив в кармане безопасную мелочь. Совесть его нисколько не грызла.
Купил и телефон, но воспользовался им лишь один раз. Вся Москва была обвешана рекламой новой партии: Каганович противно улыбался с баннеров, призывая к здравому смыслу. Увидев номер автоответчика, Владимир тут же набрал его и оставил сообщение для олигарха. А телефон выбросил.
— Володя, оторвись от монитора, пойдём, всё готово.
Маша хорошо подготовилась: подкрасилась, завилась, надела розовое платье. Моложе стала лет на десять. «Вполне ещё ничего», — подумал Владимир, следуя за ней к столу.
Она даже успела принести еловых веток и сделать из них букет. Как трогательно… Только русские женщины так могут — всего за час создать уют в доме, накрыть стол, соорудить ёлку, причёску и кучу салатов. Да, это не холостяцкие макароны!
В телевизоре появился президент. Значит, пять минут остаётся. Ну что ж, наполним бокалы.
— С Новым годом, Маша!
— С Новым годом, Володя.
Чокнулись, выпили. Послушали гимн и убрали звук. Нужно было поговорить.
— Я уже рассказывала, что род у нас очень старый. Самая первая прапрапрабабка, о которой есть сведения, жила, между прочим, в Москве. Была вхожа в Кремль и многих там вылечила. В 1654 году была страшная эпидемия моровой язвы. Тогда она и прославилась своими способностями. Но тут как раз начался раскол церкви. Из Москвы погнали всех русских книжников. А также всех лекарей, гадалок, бесноватых. Протопопа Аввакума сослали в Тобольск, а Марфу, мою пра-пра, на Урал. «Изгнание бесов», так тогда назывался заговор, запретили. Внучка той Марфы вышла замуж за марийского крестьянина… Потом много ещё было интересного, всё и не расскажешь. Но началась наша семейная профессия совсем не с тёмных сказок, а с самой лучшей библиотеки. Те книги, по которым училась моя пра-пра, были собраны русскими царями начиная с Ярослава Мудрого.
— Неужели в те времена существовали книги по медицине? Я имею в виду серьёзные книги, а не сказки. Ведь тогда не было антибиотиков, анестезии…
Маша рассмеялась:
— Да кто ж тебе такое рассказал? Всё было, и более того было. Анестезия, говоришь… Дай-ка мне руку свою.
Маша взяла кухонный нож, несильно провела по ладони Владимира кончиком.
— Чувствуешь?
— Да.
— А теперь?
Она взяла его за мочку уха и провела ножом по ладони ещё раз, видимо, крепче. Получилась царапина, выступила кровь. Но боли не было.
— Ничего себе. Ты так вообще мне руку отрежешь, а я и не замечу.
— Можно и так. А можно и по-другому.
Маша подула на порезанную ладонь и что-то прошептала. Кровь тут же свернулась, и буквально на глазах царапина затянулась, заветрела, как будто сделана была неделю назад.
— А ты говоришь — анестезия. Это сейчас про неё ничего не знают. Но я не о том хотела рассказать…
— Да, наверное, это как-то должно быть связано с кладами?
— Давай шампанское допьём. А то я никак не соберусь с мыслями.
— Павел Алексеевич, простите, что отрываю…
— Санёк, я же сказал, в любое время!
— Я проверил входящий и исходящий трафик, сравнил величину пакетов и скорость…
— Александр, ты сволочь! Говори быстрее, где?
— Куменский район Кировской области.
— А точнее?
— Пока невозможно, Павел Алексеевич. Если ещё раз выйдут на связь, тогда — может быть…
— Санчос, ты гений! Завтра зайди в приёмную, получишь гонорар. А сейчас быстро отправь туда письмо. Записывай текст: «С Новым годом, Владимир! Как жаль, что приходится встречать его в одиночестве». Подписи не надо.
— А как ты узнала, что это я?
— Точно так же, как и бабушка. На тебе печать.
— Я что-то не вижу никакой печати.
— Ты видишь сквозь землю, а я — сквозь душу.
— Маша, не темни, расскажи подробнее. Я и так запутался. Все эти гонки, моря, клады, золото… Я не знаю, как жить дальше, куда идти… Каждую ночь приходит химера и ведёт меня. Она идёт по пустыне, я за ней, потом она взлетает, а я не могу. Она чего-то хочет от меня. Но что я должен сделать?
— Сейчас, Володя, погоди. Видишь ли, на нашей планете много разных кладов…
— Да, даже гораздо больше, чем можно себе представить.
— Но не все эти клады оставлены людьми.
— И это я уже понял. И такой клад был у меня в руках. На пальце носил. Но в чём смысл? Кто их оставил? Зачем?
— Не знаю. Ты задаёшь слишком сложные вопросы. Знаю только, что такой клад попадает в руки к человеку очень редко. Тогда я вижу, что человек особенный. С печатью…
Владимир запутывался всё больше. На улице падал пушистый новогодний снежок, в телевизоре беззвучно кривлялись артисты, на столе стояла пустая бутылка из-под шампанского. Напротив сидела женщина, уже не казавшаяся чужой. И ничего невозможно было понять… Что делать? Вернуться к Кагановичу, раскопать с ним всё золото, какое есть на планете? Пусть он станет триллионером, чёрт с ним! Остальным всё равно перепадёт. Или же следовать за химерой, пытаться взлететь за ней в облака, разгадать, в чём смысл старых сказок, мистических бредней? Кольцо, блин, печать, клады небесные… Как всё это глупо!
— Хорошо, пусть печать. А на ком ещё были такие печати?
— Я не видела таких людей. Скорей всего, они появляются очень редко. Но на портрете, например… Леонардо да Винчи.
— Ну и что же за сокровища он получил?
— Сокровища — это ведь не только золото. Вернее, это совсем не золото. Одному для счастья нужен миллиард, а другим… Вот ты никогда не задумывался, как могли в древнем Египте открыть электричество? В пирамидах недавно нашли аккумуляторы. Налили в них уксуса, и они стали давать ток, через три тысячи лет! Египтяне не могли сделать их просто так, из ничего. Не было тогда нужных знаний. Кто им объяснил? А Леонардо… Откуда он взял, например, чертёж вертолёта? И многое другое… Есть и ещё примеры в истории. Как Демокрит в древней Греции увидел атомы и рассказал о них? Каким образом, объясни?
— Ну, я никогда не думал на такие темы. Человечество развивается неравномерно.
— Нет. Человечеству иногда делают подарки.
— Но кто? И зачем? Пусть бы всё шло своим чередом. Я не очень верю в прогресс. Что мне от него? Крутой телефон и часы с телевизором? Мне нужно счастье. Мне хочется, чтобы вокруг были друзья. Чтобы любовь была…
Маша надолго замолчала. Потом посмотрела на часы, выключила телевизор, встала.
— Знаешь, Володя, я больше ничего не могу тебе объяснить. Моя пра-пра-пра знала больше. Была одна книга… Называлась «Великие жертвы». Она её читала в той самой царской библиотеке. Написал книгу
