Только туз выручит. С ним получится ройял стрит флеш — самая сильная комбинация. Значит, надо вытащить туза. Во что бы то ни стало. Мейр взял со стола докладную записку с результатами исследования кольца. «Пришли к выводу, что ни один способ определения возраста не может дать корректных результатов… Присутствует слабый радиоактивный фон… Сплав алюминия и скандия… Технологически не может быть изготовлено ни в одной стране мира…» И эта вещица была у него, у «русского Владимира»! Он запросто носил эту печатку на пальце!
Может быть, сейчас Калинину нужна не дама? Может быть, туз — это не сам Владимир, а вот это кольцо с химерой? Мы ошиблись, предложив кладоискателю девушку. Нужно отправить в Россию артефакт. И кладоискатель придёт за ним.
Это не было логичным решением. Но Мейр Гамер чувствовал, что без химеры не обойтись.
Успокоившись, Яфа снова бросилась в приёмную Кагановича. Но он уже уехал в Кремль. Потом — на банкет. На следующий день появился в офисе на пять минут и никого не принимал. Потом улетел в Испанию на полдня. Потом опять помчался в Кремль…
Яфа медленно сходила с ума. Пыталась отвлечься, успокоиться, но снова и снова воображение рисовало страшную картину — Владимир, избитый, искалеченный, окровавленный. И начиналась тряска. Она чувствовала, что может повернуть события в другую сторону. Нужно только добраться до этого олигарха, и она сможет, она убедит его, в конце концов, он мужчина, а она красива, и у неё есть власть, о которой он не догадывается. И Яфа снова и снова набирала номер приёмной.
На 3 февраля Каганович назначил большую пресс-конференцию. Обещал лично ответить на все вопросы по найденной библиотеке. Внимание СМИ к нему в последнее время было неприлично огромным. Интерес чуть ослаб в новогодние праздники, но после сенсационной находки вспыхнул ещё сильней. О Кагановиче в России писали и говорили все — от первого канала до едва живой районной газеты в Урюпинске. Даже выпуски новостей уже четыре дня неизменно начинались с сообщений о замечательной находке.
Само собой, встреча с первым лицом вызвала ажиотаж. Конференц-зал в офисе не мог вместить и трети желающих, и Каганович распорядился снести боковые стенки, убрать всё из смежных помещений, чтобы организовать «приставные» места. Весь мир должен был увидеть и услышать своего героя.
Рано утром Яфа устроилась в приёмной олигарха на боевое дежурство. Она собралась с духом, заставила себя улыбаться и вести светскую беседу с секретаршей. Выходило неубедительно. Если разведчик нервничает, то он близок к провалу. Но делать больше было нечего. Или пан, или пропал.
Каганович появился за час до конференции. Он сиял. Под его взглядом можно было загорать. Его белые зубы пускали блики. Он ворохами разбрасывал вокруг себя улыбки, и даже Яфе небрежно швырнул несколько штук: «Привет-привет, как дела? Хорошо выглядишь, ко мне? Нет, золотко, я занят, потом, потом… Что? Обязательно надо? Глупости. Всё потом. Попей чайку, тебя шоколадкой угостят. Кристина, угости Яфу Марковну».
Но Яфа не собиралась отступать. Она решительно схватила Кагановича за руку и потащила в кабинет. Каганович притворно закатил глаза и поднял руки: «Сдаюсь, капитулирую перед красотой. Никого к нам не пускать!»
— Павел Алексеевич, вы всё же могли бы мне рассказать…
— А я так думаю, что это ты могла бы мне рассказать. Должна была рассказать.
— Что именно?
— Тебе дали команду — никаких контактов без моего ведома. Так было? А ты вышла на связь с Калининым. И спугнула его. Чуть не завалила всё дело! А если бы он убежал куда-нибудь на Тибет? А?
— Павел Алексеевич, я поняла, что вы хотели завязать со мной неформальные отношения… Но, понимаете, у меня был приказ… Может, я не так себя повела… На самом деле я вас очень уважаю…
— Яфа, радость моя, ну не теряй лицо. Что ты мельтешишь? Ты ещё раздеваться начни. Боже мой, какая дешёвка, я ценил тебя выше. Ты считаешь, что я паду, сражённый, вот на этот ковёр? И ты овладеешь мной, не сходя с места?
— Нет, я совсем не это хотела сказать…
— Тебе и сказать нечего. Посмотри, как ты унижена. Хочу — имею тебя. Хочу — выдам замуж за охранника.
Олигарх радостно заржал, откинулся в кресле, положил ноги на стол. И вдруг сбросил улыбку, жестом показал на кресло:
— Ладно, садись. Поговорим о делах наших скорбных.
— Мне нужно увидеться с Владимиром.
— Не знаю, обещать пока не могу. Состояние у него неважнецкое. Упрямится, косит под дурачка. Но мы ещё далеко не все методы перепробовали.
— Павел Алексеевич!..
— Да что ты заладила! Я давно понял, что ты влюбилась. Это, конечно, непрофессионально. Но я ничего не сказал твоим обрезанным начальникам. Девушка сохнет не по мне, а я терплю… Понимаешь, Яфа, мне наплевать на твои чувства. Мне нужны деньги. И я их получу.
— Вы хотите получить свой гонорар за Менору? Я могу вам помочь.
— Конечно, и поможешь, когда прикажу. Пойдёшь к нему. Вот там уже и будешь медленно и красиво расстегивать пуговки. Но не сегодня. И не завтра.
— Сегодня и сейчас.
— Сначала унижается, потом борзеет. — Каганович притворно зевнул, встал. — Давай, родная, вали отсюда. Вызову, когда потребуешься.
— Нет, Павел Алексеевич. Я не о том. Я предлагаю вам сделку.
— Что ты можешь предложить? Ты даёшь мне, чтобы потом дать ему? Или я что-то упустил?
— Упустили, Павел Алексеевич. У меня есть координаты места, где спрятана Менора.
