Владимир понимал, что делает глупость. Ни в Москву, ни в Питер ему нельзя было являться ни в коем случае. В столицах о нём только и говорят. И на каждом шагу висят плакаты с его фотороботом. Пусть на них он без бороды и усов, но узнать всё равно можно.
Вся остальная Россия чуть более безопасна. Там больше думают о квартплате, чем о кладах. Но сколько можно прятаться? Сколько можно слушать стук колёс, пить дрянной чай с рафинадом и смотреть на белую муть за окном? Хватит! Будь что будет, а в Питере нужно побывать обязательно. Везде был, тонул в Атлантическом океане, загорал в Израиле, боролся со штормом у берегов Африки… А вот в городе на Неве не был ни разу.
Кладоискатель приехал в Санкт-Петербург утром 4 марта, бросил свой рюкзак в камеру хранения и пошёл пешком по Невскому. Город уже вылезал из-под толстых сугробов, оттаивал, оживал. Молодежь щеголяла без шапок. Еще совсем чуть-чуть, и будет солнце, капель, ручьи, прилетят птицы, полезет со всех сторон зелень, небо нальётся густой синевой, загремит, загрохочет, хлынет на ожившую землю. Хотелось дотянуть до лета на свободе. Ни с какой целью, просто так. Дожить до вольного русского лета. Постоять под тёплым дождём…
Владимир купил себе в Гостином дворе очередной телефон. Шёл и разглядывал особняки на Невском, пытаясь увидеть содержимое подвалов и чердаков. Это стало игрой: искать, удивлять, доказывать, что ты можешь. Но сегодня получалось плохо — мешала беспокойная уличная толпа. А ещё как-то незаметно потерялась конечная цель.
И вдруг он заметил что-то необычное. Не успел понять, что именно, лишь насторожился. Остановился. Вернулся глазами к тому месту, где померещилось. Ничего. Набережная, столб… Люди толпятся… А на столбе… Да! Вот оно! На столбе объявление: «Услуги переводчика, любые языки, технические и художественные тексты, качественно, дорого». Именно это ему и нужно. Он набрал номер, указанный в объявлении.
— Слушаю вас.
— Я по объявлению. Вы переводчик?
— Нет, я диспетчер фирмы. У вас заказ?
— Можно ли перевести с древнегреческого?
— Каков объём?
— Один лист с двух сторон.
— Мм… это редкий язык. Переводчик такой есть, но будет недёшево.
— Пусть будет недёшево. Где вас найти?
— Меня вам искать не надо. Вам нужен Шаповалов, Фёдор Алексеевич.
— Кто это?
— Это наш работник. Профессор, специалист по античной Греции. Он может встретиться с вами в «Литературном кафе» на Невском.
— Подойдет. Время?
— Там сейчас выставка, он на месте. Подходите. Как вас узнать?
— Высокий, бородатый. Не спутаешь.
— Очень хорошо. Вас встретят.
Владимир без труда нашёл знаменитое кафе. Заказал кофе и круассан, сел за столик и стал ждать. Глупо, конечно, вышло с Питером. Уехать бы на Урал, в глушь, в Магадан какой-нибудь… Затеряться… Дать улечься всей этой шумихе, которая поднялась вокруг него, вокруг кладов, вокруг этого кровавого золота! Но можно ли уйти от судьбы? Разве его отпустят теперь? Разве забудут? Нет. Теперь уже точно не придётся ему пожить простой человеческой жизнью, без погони, без алчных глаз, без этой проклятой славы. Теперь дотянуть бы до лета, до тёплого дождя…
— Знаете, молодой человек, ваша борода великолепна.
Около столика стоял хорошо одетый пожилой господин. Высокий лоб, седые бакенбарды, очки в тонкой изящной оправе. «Наверняка профессор», — подумал Владимир. Встал, протянул руку. Пригласил сесть.
— Благодарю вас… простите?
— Владимир.
— А по батюшке?
— Владимир Иванович.
— Удивительное сочетание. А меня все называют Фёдором Алексеевичем. Будем знакомы.
— Очень приятно.
— Итак, вы хотите перевести с древнегреческого?
— Да. Вот это.
Владимир вынул бумажник, достал из внутреннего отделения сложенный вчетверо листок в целлофановом пакете. «Профессор» разглядывал его ровно одну секунду и тут же поднял глаза на Владимира:
— Это же Анахарсис. Откуда?
— Какая вам разница?
— Простите, молодой человек. Невольно вырвалось. Конечно, мне всё равно, откуда у вас листок из книги, которая всегда считалась потерянной и месяц назад была найдена в Москве, а теперь продаётся с аукциона. Но это не древнегреческий.
— Как? Ведь Анахарсис был греком?
— Анахарсис был скифом, кочевником. Пришёл в Грецию с севера, может быть, с Поволжья, Урала или из казахских степей. Владимир Иванович, я занимаюсь античными текстами сорок лет. Немного разбираюсь, что к чему. Это не древнегреческий. Это санскрит, записанный греческими буквами. Между прочим, язык очень близок к нашим северным диалектам. Корни слов одни и те же.
— Вы можете это перевести?
— Скорее да, чем нет. Попробую… Будет стоить вот столько.
Профессор написал на салфетке сумму.
— Хорошо, — сказал Владимир. — Вот деньги. Только листок я оставить вам не могу.
— Это и не нужно. Позволите? — Фёдор Алексеевич достал из внутреннего кармана пиджака фотоаппарат.
— Конечно. — Владимир расправил листок на столе и отвернулся к окну.
Несколько раз сверкнула вспышка.
— Завтра получите перевод. В это же время.
— Было приятно пообщаться.
