— Вы, случайно, не вместе с ним это задумали?
Грейс загадочно улыбнулась, и Люси метнулась за ней на кухню.
— Наверное, неспроста сегодня ни у тебя, ни у одной из моих приятельниц нет времени пообедать со мной. Вы все были уверены, что мне поступит лучшее предложение?
— Ну… — Пристраивая розы в вазу, Грейс заметила, что шипы с них срезаны, и отвлеклась от букета. — Я знаю только, что Алексу пришлось принимать все вызовы подряд, чтобы выкроить выходной посреди недели ради твоего дня рождения. Но на Рождество я не говорила ему, какие духи ты любишь, и о сегодняшних планах мне тоже ничего не известно. — Она укоризненно взглянула на подругу. — Только простушке непонятно, что Алекс тобой интересуется. Люси, он ведь работает круглые сутки без выходных, а еще пишет диссертацию, так что свободным временем не обременен. К тому же я уверена, он страшно боится навредить твоему здоровью — после той простуды тебе лучше поберечься. Ему нужно, чтобы ты чувствовала себя хорошо, а не страдала от его назойливости. Тем не менее ты сама видишь, он выкраивает время и то и дело звонит тебе. Разве это не знак внимания? Он по-хорошему старомоден для нашей жизни, где все постоянно куда-то спешат и романы заканчиваются, не успев начаться. Этот мужчина не такой, как все. Но если тебе все равно, я могу забрать розы себе.
Люси страдальчески взглянула на подругу:
— Два-три звонка в неделю нельзя назвать «то и дело»! И по сути, он отмалчивается.
— Вот-вот! А теперь — вперед. Кыш! — Грейс от души расхохоталась. — Надень что-нибудь симпатичное, но теплое! Такси ждет.
Алекс встречал Люси у моста Кью со стороны Чизвика, слегка припорошенного снегом. Он открыл для нее дверцу такси и заплатил водителю.
— С днем рождения!
Он заботливо поправил ее шарф.
— Значит, все же не Париж, — съязвила Люси. — Я думала, меня привезут на вокзал Ватерлоо.
— Ага, выходит, вы рассчитывали пообедать в «Боффингере»?[63]
Он засмеялся и повел Люси к припаркованной неподалеку машине, непривычно крепко сжав ее руку.
— Я прошу прощения, что назначил встречу здесь: добираться пришлось с Северной кольцевой. В больнице задержали до самого утра, и мне нужно было сначала съездить по делам в несколько мест.
Люси подождала, пока он откроет машину — оттуда пахнуло такими ароматами, что у нее перехватило дыхание. Черный откидной верх «ауди» скрывал салон от ее глаз; оказалось, что невероятно просторное заднее сиденье все завалено благоухающими охапками нарциссов, гиацинтов, фиалок и других первоцветов. Люси буквально потеряла дар речи, чем очень польстила Алексу.
— К возвращению девы, — пояснил он, и Люси непонимающе взглянула на него. — Ваш день рождения — вернее, следующий за ним день — не совсем обычный. Язычники считали, что он знаменует первое дыхание весны. Именно тогда Персефона и ее бесчисленные тезки возвращаются из подземного царства.
— И я тоже вернулась оттуда. — Люси благодарно обняла его. — А куда вы меня повезете? Я зачем-то взяла с собой паспорт.
— И правильно сделали, — поддразнил он ее, затем проверил боковые зеркала и, уже тронувшись с места, ответил: — Мне хотелось пообедать с вами за городом — в деревне, где я вырос и где находится дом нашей семьи. Там живописно, как на открытке! — снова рассмеялся Алекс. — Знаете, Хартли[64] сказал, что прошлое — это другая страна. Вот там и есть мое прошлое.
— А я-то все гадала, куда же вы меня повезете, Алекс! Ни за что бы не додумалась. Идея превосходная. Спасибо вам.
Люси откинулась на комфортабельном бежевом сиденье и, радуясь близости Алекса, с наслаждением вдохнула восхитительный цветочный запах. На свой день рождения она не ждала никаких особенных событий и заранее пыталась смириться с удручающей перспективой. Теперь, нежась в тепле автомобильного салона, обманывающем уличную температуру — один градус выше нуля, — Люси предоставила водителю следить за дорогой, ведущей за город, а сама завязала с ним непринужденную беседу.
— Алекс, ваш знаменитый предок окончательно меня заинтриговал. Я пока прочитала лишь половину тех книг, которые принес мне Саймон, но и там полно удивительных находок.
— Вероятно, ужасная скучища — судя по тому, в каком восторге от всего этого Саймон.
— Вовсе нет! Я понимаю, Алекс, вам ближе эра Просвещения, но мы должны попытаться, насколько возможно, взглянуть на вашего прародителя через призму его времени и оценить тот значительный вклад, которым обязана ему Англия елизаветинской поры. Это был истинный представитель эпохи Возрождения; он имел глубочайшие познания в астрономии и истории, прекрасно разбирался в судовождении и, судя по многим отзывам, был непревзойденным оратором. И если Дрейк и Гилберт [65] проложили путь в Новый Свет, то только потому, что им поспособствовал Ди. Не знаю даже, удастся ли мне перечислить все его заслуги.
— Что ж, я ничегошеньки об этом не знаю, но при такой погоде мы быстрее чем за час до Гемпшира не доберемся. Расскажите мне о Ди поподробнее.
Похоже, в этот день Алекс был настроен необычайно игриво, и Люси, обрадовавшись, вздохнула с облегчением.
— Первое, о чем я должна предупредить вас, Алекс: все наши познания о докторе Ди — вернее, наше восприятие этого человека — происходят от Мерика Казобона, ученого семнадцатого века, задавшегося целью развенчать все положительное в репутации Ди. Именно Казобону мы обязаны предубеждением против Ди, которое не рассеялось и поныне. Он считал, что доктор Ди вводил всех в заблуждение и, если уж на то пошло, занимался темными делишками. Казобон опубликовал биографию Ди с самыми скандальными подробностями. Их набралось не так уж много, но тем не менее ему удалось откопать кое- какие нелепости.
— Значит, он был не слишком беспристрастным биографом? — ухмыльнулся Алекс.
— Ни в коей мере, — покачала головой Люси. — А для нас наибольший интерес представляет тот факт, что Казобон обнаружил тайник с чрезвычайно секретными записями Джона Ди и что напал он на это хранилище при более чем странных обстоятельствах.
Алекс заинтересованно взглянул на свою пассажирку:
— Продолжайте!
— В начале семнадцатого столетия сэр Роберт Коттон — помните, в Британской библиотеке есть рукописи Коттона?[66] — по странному наитию вдруг отправился к бывшему дому Ди в Мортлейке и затеял на его месте раскопки. Ему повезло…
— Выходит, и наш ключ, и относящиеся к нему бумаги — все подтверждается? — Алекс опять быстро взглянул на Люси, и та кивнула. — Но зачем было закапывать? Неужели он действительно доверял бумаге свои опасные идеи?
— Коттон нашел тайник с документами; они насквозь промокли, но прочитать их было можно. Среди них оказались записи бесед Ди и Келли с ангелами. Их-то сын Коттона позже и передал Казобону.
— С ангелами, — иронически хмыкнул Алекс.
Люси хихикнула в ответ и подвинулась на сиденье, повернувшись к Алексу вполоборота.
— Вы же обещали воспринимать его в свете его собственной эпохи! Не забывайте, что большинство людей в шестнадцатом веке искренне верили в подобные идеи.
Она говорила с такой доброжелательностью и самозабвением, что Алекс невольно заслушался и ни разу не перебил, пока Люси увлеченно выкладывала ему свое понимание атмосферы того времени. Оказалось, что придворные Елизаветинской поры являли собой весьма эклектичный конгломерат из политиков и теологов, поэтов и драматургов, путешественников и прославленных «морских волков» вроде Рэли[67] и Дрейка. Население страны помимо людей включало в себя изрядную долю потусторонних сущностей: фей, бесов, ведьм, привидений и эльфов — злых и добрых, а для
