будут проданы в Штатах.
— Хорошо.
Подошел официант.
— Вы когда-нибудь ели икру по-русски? — поинтересовался Шверник.
— Не думаю, — ответил Павел. — Я не голоден.
— Голод тут не при чем, — произнес Шверник. Он велел официанту принести хлеб, несоленое масло, икру и графин водки.
Официант ушел, и Шверник произнес:
— В какой степени вы намерены нам помочь? Деньги, например. Какие деньги: рубли, доллары? И сколько? Революционное движение всегда использует деньги.
— Деньги всех видов, — ровно сказал Павел, — и в любых количествах.
На Шверника это произвело впечатление.
— В любых количествах в разумных пределах, да? — напряженно спросил он.
Павел посмотрел ему прямо в лицо и ровно ответил:
— В любых количествах на определенное время. Это могло бы и не быть особенно разумным. Единственным условием должна быть гарантия, что они пойдут на свержение Советов, а не на личные цели.
Опять подошел официант. Шверник вытащил из кармана несколько брошюр, разложил их перед Павлом Козловым и начал указывать авторучкой на особенности фотокамер завода им. Микояна.
Официант поставил заказ на стол и остановился на время, чтобы получить дальнейший заказ.
Шверник объяснил.
— Прежде всего возьмите приличные порции водки. — Официант налил им. — Теперь выпейте, вверх дном, как говорите вы, американцы. Теперь намажьте масло на маленький кусочек хлеба и положите сверху любую порцию икры. Ну как? Теперь ешьте ваш сэндвич и выпейте еще водки. И начинайте все сначала.
— Я вижу, можно довольно легко напиться, если есть икру по-русски, — засмеялся Павел.
Они вновь прошли через эту процедуру, и официант удалился.
— Я могу несколько дней провести с вами, договариваясь о сделке с фотоаппаратами. Потом я смогу отправиться в турне по стране, предположительно для осмотра туристских достопримечательностей, но фактически для того, чтобы вступить в контакт с вашими организациями. Потом я вернусь, предположим, для того, чтобы заключить еще контракт. Могу вас заверить, эти камеры будут хорошо продаваться в Штатах. Я буду возвращаться время от времени, ради бизнеса. Между прочим, у вас есть свои люди среди гидов-переводчиков в местных отделениях «Интуриста»?
Шверник кивнул.
— Да. Да. Это может быть хорошей идеей. Мы назначим вам Анну Фурцеву, если сможете договориться. И, возможно, она даже сможет подобрать вам шофера, который тоже будет одним из наших.
Так в первый раз Павел Козлов услышал имя Анны Фурцевой.
Утром Леонид Шверник приехал в отель на машине завода им. Микояна, загруженной фотоаппаратами и различными принадлежностями, пригодными для основной модели. Он начал бурно излагать преимущества аппаратов завода, пока они не вышли из отеля.
В заключение того, что он сказал, когда они выходили из-под порталов отеля, было:
— Мы поездим по городу, чтобы у вас была возможность сделать какое-то количество моментальных снимков, а потом, может быть, съездим на мою дачу, где сможем пообедать…
В машине он произнес:
— Позвольте представить вам Анну Фурцеву, которая прикомандирована к вам «Интуристом» в качестве вашего гида-переводчика на тот случай, если вы останетесь. Анна, мистер Джон Смит.
Павел пожал руку.
Она была блондинкой, как почти все русские девушки, с удивительно синими глазами. Пухленькая по западным стандартам, но в меньшей степени, чем обычно бывают в России. У нее были чувственные губы, не соответствующие облику пламенной революционерки.
Машина поехала. Шверник сидел за рулем.
— Вы действительно должны сделать снимки, пока мы едем. Позднее мы проявим их на фабрике. Я сказал там, что потенциально вы крупный заказчик. Возможно, через день—два они назначат одного из моих начальников работать с вами. Если так, я полагаю, вам надо просто настоять, что вы считаете меня достаточно компетентным и хотели бы продолжить работу со мной.
— Конечно, — сказал Павел. — Как быстро наша помощь позволит вам начать дело?
— Вопрос в том, — произнес Шверник, — как много вы сможете сделать, помогая нашему движению. Например, можете ли вы снабдить нас оружием?
Бесшумный пистолет 38 калибра легко скользнул в руку Павла.
— Конечно, ясно, что мы не сможем провезти крупную партию оружия через границу. Но здесь, например, есть бесшумный не дающий отдачи пистолет. Мы могли бы передать вам необходимое количество таких пистолетов в течение месяца.
— Пять тысяч? — поинтересовался Шверник.
— Пожалуй. Конечно, вам надо будет спрятать их, когда они пересекут границу. Насколько хорошо вы организованы? Если не очень, возможно мы бы смогли помочь вам, но тогда не успели бы передать вам пять тысяч пистолетов в месяц.
Анна была озадачена.
— Как вам удастся переправить такое количество оружия через границу? — в ее голосе слышалась волнующая славянская певучесть. Павлу Козлову пришло в голову, что это самая красивая женщина, которую он когда-либо встречал. Это позабавило его. Женщины никогда не играли большой роли в его жизни. Не было никого, кто бы ему по-настоящему, основательно нравился. Но, видимо, кровь сказывалась. Ему надо было вернуться в Россию, чтобы встретиться с подобной притягательностью.
— Югославия сравнительно открыта, и контрабанда через Адриатику из Италии является обычным делом. То, что вам нужно, мы отправим этим путем. Югославия и Польша в хороших отношениях, между ними существует широкая торговля. Мы отправим оружие по железной дороге из Югославии в Варшаву. Торговля между Польшей и СССР на высоком уровне. Наши агенты в Варшаве смогут отправить оружие в хорошо замаскированном грузе. На польско-русской границе не просматривают товарные вагоны. Тем не менее, вашим людям нужно будет забрать все в Бресте или Кобрине до того, как груз дойдет до Пинска.
Очень тихим голосом Анна произнесла:
— В Швейцарии в советском посольстве в Стокгольме есть полковник, глава ленинградского отделения КГБ по борьбе с контрреволюцией, как они это называют. Можете вы устранить его?
— Это необходимо? Вы уверены, что после не поднимется такой шум, что это привлечет к вам внимание?
Павел не любил такие дела. Они редко приносят пользу.
— Он знает, что Георгий и я — члены движения, — сказала Анна. Козлов в изумлении открыл рот.
— Вы хотите сказать, что ваше положение известно полиции?
— Пока что он держит эту информацию при себе, — сообщил Шверник. — Он обнаружил все, когда Аня старалась заручиться поддержкой их службы.
Не веря себе, Павел переводил взгляд с одного на другого.
— Заручиться поддержкой? Откуда вы знаете, что он не сообщил о вас? И вообще, что вы хотите сказать, говоря, что он держит информацию при себе?
Анна заговорила, и ее голос был таким тихим, что он с трудом улавливал звук:
— Он мой старший брат. Я — его любимая сестра. Насколько долго он будет держать все в секрете, я не знаю. При таких условиях, считаю, что нет другого решения вопроса, кроме его устранения.
Эти слова продемонстрировали Павлу Козлову, что на его стороне команда столь же преданная делу, как и он сам.
