недифференцированными по оси, но ориентированы по главной оси на восход Солнца в день летнего солнцестояния; что, как показано на карте, все камни и точки в корреляциях по-своему уникальны или особенны, а нахождение диска над горизонтом, когда он касается его нижней точкой, дает наименьшую ошибку для восхода Солнца в день летнего солнцестояния в 1800 г. до н. э. над Пяточным камнем, а это направление всеми признано заложенным в монумент строителями. Мне остается лишь надеяться на то, что дальнейшая переписка разрешит эти разночтения в трактовках.
Второе, самое полезное, письмо пришло от Р.С. Ньюэлла, британского археолога, который принимал участие в раскопках в Стоунхендже и составил официальный путеводитель по нему. Он писал мне из своего дома неподалеку от Стоунхенджа:
«По моему убеждению, при встрече двух различных наук (если археологию можно именовать таковой) всегда сложно достичь согласия. Астрономы устремляют взоры в небо, археологи – в землю, тем не менее, я согласен с тем, что Стоунхендж ориентирован на закат Солнца в день зимнего солнцестояния через большой центральный трилит, если наблюдатель стоит в центре или в другом месте на оси. А поскольку план Стоунхенджа напоминает могильник, он в некотором роде является погребальным храмом для состарившегося Солнца, когда оно перейдет в преисподнюю вконце года или своей жизни, находясь почти на оси, Пяточный камень непременно должен лежать на линии восхода Солнца в день летнего солнцестояния. Я не сомневаюсь в том, что проводилось наблюдение за полным оборотом Солнца, как в Египте. Это касается и Луны.
Мистер Ньюэм подчеркивает, что прямая от камня 94 до лунки C на Аллее является указанием на восход Солнца в равноденствие, т. е. на восток. Было ли это так в 1500–1000 г. до н. э. или может считаться совпадением? (Если это не совпадение, тогда человек, придумавший расстановку этих камней, был настоящим гением.)
Еще один интересный момент встречается у греческого писателя Диодора, который упоминает этот храм в земле кельтов, «сферический по форме». А может ли «сферический по форме» трактоваться как «использующий сферу», то есть астрономический? Если так, значит, когда-то где-то в земле кельтов стоял астрономический храм. Он (Диодор) говорит, что «бог (Аполлон, бог Солнца) посещал остров (предположительно Англию) и каждые девятнадцать лет играл на цитре и танцевал неизменно все ночи напролет от весеннего равноденствия и до восхода Плеяд». Я вовсе не утверждаю, что эти слова относятся к Стоунхенджу. Но может быть, полная Луна производила некоторый потрясающий эффект каждые девятнадцать лет в Стоунхендже? А если так, я даже не знаю, что сказать».
Упоминаемый «мистер Ньюэм» – это К.Э. Ньюэм, изучавший Стоунхендж с астрономической и геометрической точек зрения[29]. Его процитированное утверждение о направлении через точку 94-го опорного камня и лунку С в день равноденствия заставило меня призадуматься.
Что же касается Диодора Сицилийского, так называемого «историка-универсала» I в. до н. э., литература о Стоунхендже изобилует ссылками на его рассказ о храме Аполлона в земле гиперборейцев. «Счастливые гиперборейцы» нередко упоминаются в античных трудах обычно как народ, живущий в благоденствии далеко на севере, «за северным ветром», и поклоняющийся богу Солнца Аполлону. Вполне возможно, что это был реально существовавший в северных землях народ, описанный с большими преувеличениями в рассказах странников и купцов, в особенности продавцов янтаря, часто ездивших в Балтийский регион и добавивших больше всего фантастических штрихов, частично из-за мифического названия страны. Жителям Средиземноморья люди, по своей воле поселившиеся так далеко от солнца, вероятно, казались либо сумасшедшими, либо сказочными.
Поэт Аристей упоминает их наряду с легендарными «одноглазыми аримаспами» и «сторожившими золото грифами». А у Геродота они выглядят совсем не легендарными. Он говорит, что жители Делоса рассказывали, будто гиперборейцы из своих северных земель послали на Делос, остров Аполлона, «некоторые дары, завернутые в пшеничную солому». Памятуя о том, как однажды отправляли свои подарки с девушками, которые не возвратились домой, на этот раз северяне передали их по цепочке, от страны к стране, от города к городу, надеясь, что таким образом они достигнут места назначения. Геродот говорит, что у народа Делоса сохранился обычай прославлять четырех дев, пришедших из Гипербореи, и добавляет: «А что касается сказания об Абарисе, который, как говорят, был гиперборейцем и обогнул со своей стрелой всю землю, ни разу не поев, я обойду эту тему молчанием».
Плиний описывал гиперборейцев так: «Шесть месяцев подряд тянется у них день, а потом столько же ночь. В краю там температуры стоят приятные и блаженственные. Поселения их стоят в лесах и рощах, где они поклоняются богам. Неведомы им раздоры и болезни, они никогда не умирают, но, лишь прожив достаточно долго, человек в летах пирует, потом, умастив тело свое благовонными мазями, прыгает со скалы прямо в море. Ночами (они) лежат бок о бок в молчании в пещерах».
А вот рассказ Диодора, занимавший изучающих Стоунхендж, начиная с Гидли и Джона Вуда:
«Остров сей лежит на севере и населен гиперборейцами, прозванными так из-за названия их родины, коя находится там, откуда северный ветер (Борей) дует. Земля там и плодородна, и изобильна всем, что в нее сажают, а поелику климат там необычайно мягок, сбирают они по два урожая в год. Поболе того, такая легенда есть: Лето (родившая от Зевса Аполлона и Артемиду) родилась на сем острове, потому и Аполлона они почитают превыше прочих богов. И считают его жителей как будто жрецами Аполлона, ибо дни напролет восхваляют сего бога неизменно песнями и почести воздают неимоверные. А еще на острове сем есть прекрасное святилище Аполлона и замечательный храм, украшенный множеством обетных подношений, а по форме круглый. И стоит там град, сему богу посвященный, а большинство жителей его на цитре искусно играют. На сем инструменте играют они постоянно в храме и гимны поют с хвалами богу, прославляя деяния его.
И есть у гиперборейцев язык особый, более всего с дружелюбием относятся они ко грекам, в особенности же к афинянам и делосцам, кои унаследовали сие расположение со времен самых древних. А также миф говорит, будто какие-то греки отправились в гости к гиперборейцам и оставили после себя там драгоценные обетные дары с надписями по-гречески. И тем же путем гипербореец Абарис в древние времена в Грецию прибыл и возобновил дружбу и волю благую своего народа к делосцам. Еще говорят, что с того острова Луну видно, словно до нее совсем близко от Земли, и даже можно разглядеть на ней возвышенности, как и на Земле. И будто бы бог посещает остров каждые девятнадцать лет, за которые звезды на свои места на небесах возвращаются. По этой причине зовут греки такой промежуток времени в девятнадцать лет «Метоновым годом»[30].
Приходя к ним, играет он на цитре и танцует неизменно все ночи напролет от весеннего равноденствия до восхода Плеяд, выражая таким манером свое удовольствие от успеха. Все цари сего града и смотрители святилища зовутся Бореадами, ибо они потомки Борея, и передается сей титул только по наследству».
В прочих работах Диодор рассуждает об астрономии, заявляя, что Атлант «обнаружил звезд сферическую природу» и усовершенствовал «астрологическую науку. По этой причине распространилось понятие о том, что Атлант держит на плечах своих все небеса. Миф таким завуалированным способом намекал на его открытие и описание сферы сей».
Человека, интересующегося астрономическими аспектами Стоунхенджа, рассказ Диодора может натолкнуть на любопытные мысли. В довольно бесстрастной манере он сообщает, что на неком северном острове стоит сферический, то есть астрономический, храм бога Солнца, в который этот бог возвращается каждые девятнадцать лет, «за которые звезды на свои места на небесах возвращаются», а также о том, что жители острова тщательно наблюдают за Луной.
Я был безмерно благодарен Ньюэллу за то, что он привлек мое внимание к этим отрывкам из Диодора и упомянул о не менее интересных равноденственных направлениях Ньюэма.
Читая это письмо Ньюэлла, я понял, что в Стоунхендже еще будет сделано немало открытий, связанных с астрономией. Название моей статьи, «Расшифрованный Стоунхендж», показалось мне несколько самонадеянным и преждевременным. Следует еще разобраться с равноденствием Ньюэма и девятнадцатилетним циклом Диодора.
Предстоит проделать большую работу. А значит, снова, неизбежно, обратимся к помощи компьютера.
Глава 9
