Шейн вздохнул и взял со стола анонимное письмо. Оно было написано на дешевой бумаге, замызганной следами чьих-то, по-видимому, не слишком чистых пальцев. Единственная фраза, нацарапанная карандашом, гласила: «Как вы думаете, поможет ли такая реклама карьере отца Юлии?» Подпись была лаконична и традиционна: «Друг».
— Однако кому-то, тем не менее, известно настоящее имя Доринды,— заметил детектив, бросив листок на прежнее место.
— Конечно известно,— покорно согласилась миссис Дэвис.— Не забудьте, письмо было адресовано моей подруге на ее Вашингтонский адрес.
— Что вам еще известно об этом деле?
— К сожалению, ничего. Салли позвонила мне и попросила приехать к ней сразу же после получения письма. Я согласилась отправиться в Майами. Понятно, что после получения такого письма, ее состояние не позволило ей взяться за дело самостоятельно.
— Мне хотелось бы знать ваше мнение,— заметил Шейн, указывая на лежащий перед ним листок бумаги.— Что это, угроза? Или, возможно, просто дружеский жест неизвестного нам лица, пожелавшего открыть родителям глаза на поведение их дочери?
— Откуда мне это знать, мистер Шейн,— вздохнула молодая женщина.— С равной долей вероятности это может быть и то и другое.
Ее очевидная неуверенность в своих словах дала детективу право предположить, что вторая часть его предположения до сих пор даже не приходила в голову клиентки.
— Но если Юлия отказалась разговаривать с вами и предпочла сделать вид, что даже не узнала вас, тогда…
— Это как раз больше всего пугает меня,— прервала его миссис Дэвис.— Как вы думаете, почему она так поступила?
— Вероятно именно потому, что ей всего лишь восемнадцать, миссис Дэвис…
— Нет, вы не понимаете,— настаивала миссис Дэвис.— Я всегда была в наилучших отношениях с Юлией. Я старалась вникать в ее проблемы, когда, по моим понятиям, она особенно нуждалась в совете. Скажу без хвастовства, что мне удалось завоевать ее доверие. Но то, что произошло вчера…— Голос молодой женщины снизился до шепота, и она снова начала нервно мять свои перчатки.
Шейн откинулся на спинку кресла и еще раз более внимательно всмотрелся в лицо собеседницы. Если не считать слезинки, повисшей на длинных черных ресницах, она вполне владела собой.
— Я не совсем представляю себе, как я могу помочь вам в этом деле,— осторожно произнес он после непродолжительной паузы.— Обращаю еще раз ваше внимание на то, что, достигнув совершеннолетия, Юлия имеет все законные права поступать, как ей заблагорассудится.
— При чем тут ее совершеннолетие,— воскликнула миссис Дэвис с неподдельным ужасом.— Девочка несомненно была вынуждена пойти на это. Я никогда не поверю, что она сделала это по собственному желанию. Она не может не отдавать себе отчета, какие последствия будет иметь ее поступок для родного отца.
Прежде чем ответить на последнюю реплику, Шейн закурил новую сигарету.
— Я вполне понимаю ваши чувства, миссис Дэвис, равно как и чувства ее матери. Но, к сожалению, подобные вещи случаются на наших глазах почти ежедневно. Очевидно настала очередь Юлии. Я не сомневаюсь, что со временем девочка образумится.
— Ничего себе утешение,— миссис Дэвис едва не задохнулась от возмущения.— Мне страшно подумать о том, как она каждый вечер выходит совершенно обнаженной на сцену в этом ужасном месте перед похотливыми взглядами мужчин. Если бы вы могли увидеть это собственными глазами!
— Но это был ее собственный выбор,— напомнил Шейн нетерпеливо.— Я не стал бы вмешиваться в это дело даже если бы знал, как это сделать. На мой взгляд, это наихудший вариант из того, что вы можете сделать. Поверьте мне, девочка способна самостоятельно принять правильное решение без какого-либо вмешательства с нашей стороны.
Какое-то время миссис Дэвис недоуменно смотрела на детектива.
— Поверьте мне, что я далеко не ханжа, мистер Шейн,— произнесла она наконец кислым тоном. Я вполне еще могу отдавать себе отчет, что даже танцы в обнаженном виде перед посетителями «Ля Рома» вовсе не означают, что судьба дочери моей подруги навсегда сломана. Как я уже говорила, я наблюдала за развитием Юлии едва ли не с пеленок.— Миссис Дэвис гордо подняла темную голову и небрежным, хорошо отработанным жестом поправила модную шляпу.— Я полностью доверяю ее способности самостоятельно принимать правильные решения. К несчастью, на мой взгляд, в этом деле существуют куда более загадочные аспекты, чем просто безрассудство неопытной молодой девушки.
— Но послушайте, миссис Дэвис,— терпеливо повторил Шейн, пододвигая свое вращающееся кресло поближе к столу.— Даже если вы опасаетесь, что необдуманный поступок молодой девушки может серьезно повредить карьере ее отца или социальной позиции ее матери, то, на мой взгляд, вы просто делаете из мухи слона. Хотите вы этого или нет, но мы живем в новом мире.
— И все только потому, что сам мир изменился…,— презрительно прервала его миссис Дэвис.— Да вернитесь наконец на землю, мистер Шейн. Отец Юлии занимает высокое положение в нашем правительстве. Он законченный идеалист старой закваски, последовавший за Франклином Рузвельтом в Вашингтон и отказавшийся хотя бы на йоту отступить от своих принципов после смерти своего патрона. В течение последних двух лет ему трижды приходилось отчитываться перед специальными комиссиями Конгресса, кровно заинтересованными в его отставке.
Как бы то ни было, но пока их попытки не увенчались успехом,— продолжала она, гордо поднимая голову.— Боюсь, что вы не вполне понимаете, мистер Шейн, что в настоящее время в Вашингтоне идет настоящая охота на наиболее последовательных сторонников мистера Рузвельта, чтобы окончательно отстранить их от власти! — Она сделала секундную паузу, чтобы перевести дух, и сердито посмотрела на детектива.
— Ну и что из этого? — возразил тот добродушным тоном.— Юлия любит танцы, ее отец — политику.
— Не будьте таким идиотом! — выпалила она сердито.— Вы пользуетесь тем обстоятельством, что я в силу объективных причин не решаюсь назвать вам имена моих друзей. Поверьте мне, что даже намек на возможность скандала поставит точку на карьере судьи. Малейший намек породит такую лавину слухов и сплетен, что обозревателям желтых газет не надо будет прилагать особых усилий, чтобы покончить с ним. И Юлия знает об этом. Она знает и то, что подобный поворот событий способен убить ее отца. Неужели вы и теперь не в состоянии понять, почему мать Юлии и я сама убеждены, что за этим с виду достаточно банальным событием стоят вполне определенные враждебные нам силы, вынудившие девушку вопреки ее воле пойти на столь отчаянный шаг.
— Иными словами вы намекаете на то, что политические враги отца Юлии состряпали заговор, чтобы дискредитировать его в глазах общественности,— сухо комментировал Шейн.
— Я ни на что не намекаю. Я просто передаю вам очевидные факты, мистер Шейн. Должна ли я заключить из ваших слов, что вы отказываетесь помочь мне?
Шейн безнадежно развел руками:
— Что я могу сделать, мадам?
— Установите истину. Встретьтесь с Юлией и поговорите с ней. Выясните для себя, какого сорта эта девушка и почему она занялась этим ужасным делом. Поговорите с управляющим клубом, найдите, кто стоит за ним. Наконец выясните, кто был автором анонимного письма и какими мотивами он руководствовался.
Шейн задумчиво забарабанил пальцами по столу. Дело ему определенно не нравилось. Ему уже не раз приходилось сталкиваться с похожими обстоятельствами. Весьма неохотно он взял карандаш, подвинул к себе рабочий блокнот и заметил безразличным тоном:
— В любом случае прежде чем окончательно решить для себя, возьмусь ли я за это дело, мне необходимо знать ваше настоящее имя.
— Но я уже говорила вам,— резко возразила миссис Дэвис.
— Я не могу официально действовать от лица неизвестного клиента,— объяснил детектив твердо.— Если вы не способны довериться мне в таком пустяке, как сообщить свое настоящее имя, о чем вообще
